– Ты реально самый великолепный парень в истории «ЖП». Кстати, мы теперь ее тоже так зовем. «ЖП»! Ты наш герой. Ты нас освободила!
Я хотела напомнить Дине, что они все-таки не рабы, но тут она поведала кое-что интересное:
– А я вчера вечером так осмелела, что напугала Пеленгас еще сильнее. Когда ты ушла, я сказала: «Ой, у Антонины много подписчиков в фейсбуке, она теперь напишет гневный пост о журнале и нас всех опозорит». Ну, ты понимаешь, кого «нас». А Галина Глебовна, как ни странно, боится за свою репутацию. Считает, что она у нее есть. В общем, сегодня Иванов приехал с новыми конвертами, и нам выдали еще немножко денег. Даже Линочке! Правда, она сразу начала лебезить перед Пеленгас, чуть не кланялась, мне аж противно стало…
Что ж, значит, не всем нужна свобода. Зато понятно, откуда золотые горы на моем счете.
Я поблагодарила Дину за раскрутку своего блога среди пеленгасов, рассказала, что, где и как в текущем номере, пожелала ей в новом году новую работу и попрощалась – с ней и журналом «Жизнь прекрасна». Навсегда.
– Слышал? – гордо спросила я попугая Исаича. – Я Спартак!
– ЦСКА – чемпион! – возразил он.
– Не за тех болеешь, в ЦСКА даже буквы Р нет, – пристыдила я Исаича.
– Сер-рдцу не пр-рикажешь! – парировала вредная птица и улетела куда-то во тьму.
А я, вдохновленная богатством и успехом, решила испечь Кузе на завтрак оладий. Выяснилось, что из всех продуктов для них есть только сода, и то потому, что она есть во всех домах. Мою, скорее всего, покупал еще художник Шишкин. Время сбегать в магазин было, но я боялась, что Кузя проснется, не найдет меня и испугается, так что идея с оладьями осталась идеей. Впрочем, я все равно не особенно умею их печь.
А вот переводить тексты, например, умею. И редактировать всякий бред тоже, спасибо «ЖП». Поэтому я сначала напомнила о себе сестре Ж. и спросила, как дела у кота Зайки. Жозефина пообещала в ближайшее время осчастливить меня переводной презентацией творожков и сказала, что Зайка как раз лопает один из них, потому что они тоже прогуливают работу и валяются на диване в тепле, уюте и мурчании.
Затем я позвонила Милане, будущему автору блога о материнстве. Изъявила желание редактировать ее тексты. У Миланы оказался очень высокий голос и очень низкий порог восторга. В экстаз ее приводило буквально все:
– Ой, Тонечка! Я так рада, что вы согласились! Это чудесно! Когда вы можете приступить? Прямо с Нового года? Великолепно! А раньше, например, завтра? Прелестно! Я как раз нашла еще стилиста и фотографа, и локацию для съемочек, в среду у нас маленькая планерочка. Предлагаю собраться в каком-нибудь милом местечке (она назвала ресторан, куда, кажется, пускают только на золотых «бентли»), обсудим концепт. Детки – это прекрасно, я уверена, нас ждет успех! У вас есть детки? Мы уже купили десять тысяч (подписчиков в инстаграм, а не деток, как выяснилось позже). Это очень полезный экспририенс для мамочек. Первую съемочку я хочу сделать в стиле бохо. Знаете, струящиеся ткани, цветочки, браслетики, очень красиво! Я потом подробно опишу стилисту, чего бы я хотела, а вы сможете отредактировать? Су-упер! У меня так много идей, так много…
Так много она говорила своим высоким голосом, что у меня зазвенело в голове. Я поняла основную мысль: главное – съемочки и то, насколько прелестна Милана в браслетиках, а вовсе не тексты и тем более не дети. Я легко согласилась на планерочку в среду и получила первое задание: придумать новому блогу имя.
– Я бы хотела как-то прославить супруга, он финансирует проект, – попросила Милана. – Пусть в названии будет представлена его фамилия. Его зовут Эдуард Кармашкин.
– Принято, – серьезно сказала я, стараясь не смеяться. Значит, Милана Кармашкина. Ну кто же еще.
Мы тепло распрощались, Милана прислала мне вдогонку еще десять-пятнадцать аудиосообщений в ватсап, в которых подробно описывала детали стиля бохо и свои планы по завоеванию инстаграм-рынка. Звала меня по-прежнему Тонечкой.
Я накормила Кузю завтраком, отвела в «Бурато», поболтала там с администратором Леной, которая сделала удачную новую стрижку (надеюсь, не в салоне «Люкс Плюс»). На улице, у блестящего «мерседеса», неожиданно столкнулась с Борей-Риббентропом, который в этот день выполнял обязанности Таниной няни. Огромный, носатый, в черном пальто, занесенном снегом, он был похож на королевского пингвина.
– А Гойко в Сочи уехал, – сообщил Боря запросто, хотя я и не думала спрашивать.
– Отличный выбор в декабре, – отреагировала я.
– В декабре все отличный выбор, что не Москва, – засмеялся Боря. – Мой голос крови просыпается именно зимой, так и тянет в Израиль. А тебя нет?
Меня уже даже к твоему другу, кажется, не тянет. А последний раз из Москвы я выезжала в Питер, летом. И от питерского климата кровь стынет, а не разгоняется.
Все это я подумала, а сказала почему-то другое:
– Вчера моя мама опять сварила суп с фрикадельками. Помню, тебе понравился. Хочешь, заходи, угощу.
Вот такой я теперь человек. Никуда не езжу, зато принимаю полузнакомых гостей.
Боря супу обрадовался, съел две тарелки. Потом приехал Илюха – я и забыла про него. Он зыркнул на Борю, решив, видимо, что это мой хахаль, и, не здороваясь, пошел в свою сычевальню. Я вспомнила, что не купила ничего для Илюхиных бутербродов, и побежала в магазин, оставив Борю наедине с третьей тарелкой супа. Когда вернулась, под дверью маялся Антон. В прошлый раз он забыл у меня зарядку от ноутбука, а сегодня оказался на собеседовании неподалеку, на улице Казакова, и зашел на удачу. Удача ему улыбнулась, а я нет. Но в квартиру, конечно, впустила.
На кухне уже два человека ели суп – Илюха вышел из сычевальни, не нашел бутербродов и от неожиданности согласился на предложение Бори разделить с ним трапезу.
Увидев Антона, Илюха решил, что это мой второй хахаль, помрачнел сильнее обычного и натолкал в рот фрикаделек.
Я принесла Антону зарядку. Он сказал, что у меня очень взрослый сын. Я спросила, которого из них он имеет в виду. Илюха заржал, цокая медиатором. Боря поприветствовал Антона словом «шалом» и предложил преломить с ними фрикадельки.
В общем, через полчаса мы все вместе играли в бумажки на лбу. Суп закончился. В моем телефоне то и дело тренькали аудиосообщения от Миланы. Я подумала, что, пожалуй, идея сменить Пеленгас на Кармашкину была похожа на идею эмигрировать из Хиросимы в Нагасаки. Боря сбегал в «мерседес» и притащил оттуда ящик бордо, головку домашнего сыра и (клянусь!) горячие вафли с кленовым сиропом. Стало очень уютно.
На лбу у Илюхи была приклеена бумажка «Царевна Лебедь». У Бори – «Моисей». У Антона, спасибо Илюхе, – «Брайан Джонсон». Я понимала, что Антон, скорее всего, сегодня уже не уйдет, и пыталась угадать, кто же я, подглядывая в зеркало напротив. Илюха немедленно меня разоблачил и написал новую бумажку. В старой я была Ким Ир Сен. В новой – Ким Чен Ир.
Антон выпил два бокала бордо и стал жаловаться на сестру и ее бойфренда-прораба:
– Он и на Новый год собирается к нам прийти. Я уже вообще не знаю, куда себя девать в собственной квартире. До этого всегда уезжал в праздники на море, а тут, вероятно, работать придется второго января, если все сложится со Вторым каналом, – и он мечтательно замолчал.
– Ну к нам приезжай, если что, – сказала я, тоже употребившая бордо. – Делов-то.
Тут Боря-Риббентроп-Моисей, бордо не пивший, резко засобирался на срочную деловую встречу, хотя Брайан Джонсон себя еще не угадал.
Я вышла его проводить, подала пальто. Он оделся, обнял меня и шепнул на ухо: «Гойко лучше!» Потом вручил синюю коробку датского печенья, случайно оказавшуюся в кармане пальто, и уехал. В прихожей остался запах его парфюма. Классный такой, мужской. Жаль, что сестра Ж. не может с ним целоваться.
Я вернулась на кухню. Предложила оставшимся участникам игры вместе придумать название для материнского блога мадам Кармашкиной, обожающей стиль бохо.
– Блогоматерь, – сказал Илюха, которому не дали бордо.
– Бохоматерь, – сказал Антон, который наливал себе четвертый бокал.
– Гор-ре мне, – сказал религиозный попугай Исаич. – Ер-ресь! Невер-рные!
Я отправила Илюху смотреть сериал и делать пробники к ОГЭ, Антона – в деревню, в глушь, к прорабам.
Вымыла посуду, навела порядок на кухне, а заодно – в двух комнатах, куда раньше даже не заходила. Нашла стопку старых рок-пластинок («Слова: П. Маккартни» – было написано на одной из них), сунула Илюхе под дверь.
Сбегала за Кузей, поздоровалась с Дорой Иосифовной, бабушкой-колобком, которая пришла за Таней. Она угостила меня треугольными пирожками с рисом и яйцом и почему-то погрозила пальцем. Я осмелела и спросила Таню, не хочет ли она, чтобы я заплела ей косичку – ее прекрасные темные волосы сильно лезли в глаза. Таня нахмурилась, отказалась, а потом вдруг передумала и даже села ко мне на колени. Я от радости заплела целых три косички – ни у кого из девочек «Бурато» столько не было.
Дора Иосифовна предложила всем вместе выпить кофе в кафе, оплетенном гирляндами, за углом. Заказала лавандовый раф мне и себе, чтобы я не выпендривалась и попробовала. Вкусно, черт побери.
С трудом расцепив детей, которые играли в дурацкие слова (это как в города, только вместо городов смешные слова вроде «тюфяк» – «костоправ» – «вотчина»), мы разошлись по домам. Таня радостно скакала – так, чтобы подпрыгивали все три косички одновременно.
Илюха, гордый обладатель новых старых пластинок, открыл нам с Кузей дверь и предложил посмотреть «Свинку Пеппу» на английском. Исаич весьма натурально хрюкнул и присоединился. Когда я начала влюбляться в папу Свина, пришло дымящееся восторгом сообщение от Миланы: она выбрала название для своего материнского блога. Я застыла в ожидании, как перед уколом. Из всего списка вариантов Милане приглянулось то, что я отправила последним, для количества – «Чудо в кармашке» (@chudo_v_karmashke на языке инстаграма).