з песка и застрекотала саранча. Ждать было нельзя. Пауки тоже уже откапываются. Перед тем как начать, он потряс флягу, хотя знал, что воды в ней нет. Ладно, вода тут рядом. Он уселся на колени, положил винтовку рядом так, чтобы в любой момент можно было дотянуться, и стал быстро сгребать песок в сторону. И уже через минуту перчатка задела что-то. Он схватил эту вещь и вытянул её на поверхность. Это был двухлитровый пакет воды. Северяне упаковывают воду при помощи вакуума и добавляют в неё какое-то вещество, от этого вода никогда не портится и имеет чуть кисловатый привкус. Но какая же вкусная была эта вода! Горохов зубами разрывает крепкий пластик и выпивает все два литра, не отрываясь от пакета. Сразу захотелось, нет, не курить, есть. И уполномоченный продолжает разбрасывать песок. Ещё пакет с водой, в сторону его, ещё что-то. Что? А, баллоны с хладогеном. Очень кстати. Горохов подсветил термометр: сорок пять. В принципе терпимо, но это если тебе не нужно передвигать сотни килограммов песка. Он сразу вставляет баллон в блок и нажимает кнопку. Да, северяне придумали чудо. Он даже застыл на несколько секунд от удовольствия, чувствуя, как его обволакивает прохлада. Жаль, что нету времени как следует насадиться этим чудом технологий. Андрей Николаевич снова начинает копать: батареи, хлеб. Хлеб мягкий; как и вода, он в хорошей вакуумной упаковке, уполномоченный держит его в руках, ему очень хочется вскрыть её и откусить большой, сладковатый и жирный кусок. Но нет времени. Потом. Сейчас нужно выкопать мотоцикл. И Горохов снова копает. Находит какой-то большой свёрток, он уже позабыл про него – медпакет. Это очень хорошо. Там есть отличные стимуляторы для него и антибиотики и обезболивающее для Рогова. Тут же находит баллон хладогена и батарейку для компрессора.
Уполномоченный копает дальше и натыкается на что-то большое. Снимает перчатку, щупает. Протектор колеса. Отлично. То, что нужно. Ему бы порадоваться. Но нет, Горохов не чувствует большого облегчения, облегчённо вздохнёт он только в Красноуфимске. А туда ехать, ну, если повезёт, то до утра.
Сил у него уже немного, но сейчас нужно поднажать, ускориться. И он снова копает, по ходу дела достаёт из песка канистру с бензином. Канистру с водой. Он открывает канистру и, сняв респиратор, нюхает воду. Не придя ни к какому выводу, закрывает канистру. Бензину ничего не будет, хоть полгода пролежит, а вот вода портится уже через месяц. Её испорченность можно всегда определить по запаху или по вкусу. Сейчас он плохого запаха не почувствовал. Но до конца Андрей Николаевич в чистоте воды не уверен. А пить испорченную воду нельзя, как бы тебе ни хотелось, её нужно дистиллировать. Горохов знал пару способов, как почистить воду в походных условиях. Но это требует времени. И дневного солнца. Пока же в этом необходимости, кажется, не было. Потом он откапывает двухкилограммовый блок кукурузы; еда не очень вкусная, по сути – прессованная толчёная кукуруза, но крахмала в ней много, она очень калорийна, одному человеку калорий на три дня, а с саранчой и того больше, с жирной саранчой кукуруза идет и вовсе неплохо. Потом он выкопал три банки консервированных фруктов. Персики. Полукилограммовую упаковку вяленого мяса дрофы. Да, тут было чем себя порадовать. Он бы и порадовался, если бы у него на это было время. И силы.
Теперь мотоцикл. Ещё три минуты, может четыре, и вот уполномоченный встаёт с колен, берётся за руль и, сделав усилие, вытаскивает, поднимает из песка так нужное ему средство передвижения. Ставит его на подножку и переводит дух. Мотоцикл нужно отряхнуть от песка, но это уже мелочи. Андрей Николаевич щелкает переключателем. И сразу система ожила. Засветился спидометр, а также датчики. Аккумулятор заряжен, бак полон. Горохов уверен, что и двигатель заведётся сразу. Он доволен, выпрямляет, чуть выгнувшись, спину, разминает уставшие руки, потом потирает затёкшие колени и замирает…
Ему послышался… Нет. это был не шелест крыльев саранчи. Это другой звук. Он донёсся из-за ближайшего бархана двухметровой высоты, который тянулся между камнями, близко от него… Или это ему показалась… До того бархана метров двадцать.
Уполномоченный присаживается на колено, берёт винтовку, щёлкает предохранителем. Патрон в патроннике, оружие готово к бою. Но вокруг тихо… Воздух чист, пыль осела, на небе полно звёзд, луна уже выползла, и скоро станет светлее. Горохов застыл и слушает, слушает степь. Ему не хочется лезть на тот бархан, но это нужно сделать. Даже если это не дарги, даже если это обыкновенная сколопендра, всё равно нужно встать и проверить.
«Было бы хорошо, если бы мне это показалось».
Горохов уже хотел подняться на ноги и двинуться к месту, из которого, как он предполагал, донёсся звук, как рядом с ним, всего в паре-тройке метров от него, что-то упало на песок. Он едва успел повернуть голову, как его ослепил белый, невыносимо яркий свет. И в голове как будто что-то лопнуло. И потом мир был залит нудным и бесконечно монотонным звоном.
***
Звон в ушах не проходит, глаза ещё плохо видят, но Андрей Николаевич чувствует, как кто-то обшаривает его карманы, обшаривает, не сильно церемонясь. Даже внутренние карманы пыльника проверяет. Уполномоченный чувствует щекой тёплый песок, он жмурится, моргает, у него, кажется, сорвало фуражку с головы, он поправляет очки и протирает на них стёкла, едва различает в темноте перед самым лицом толстые подошвы отличных солдатских ботинок. И тут же через звон до него, как через вату, доносятся слова:
– Да жив. Всё с ним в порядке.
Кто-то неразличимо бубнит вдалеке. И потом снова голос рядом:
– Да он здоровый, как варан, что с ним будет от одной свето-шумовой гранаты?
«Дебилы. Он переживал о том, что винтовка слишком громко работает, а эти не постеснялись взрывать свето-шумовые гранаты. И главное, зачем?».
Сначала он не понимает, но зрение к нему возвращается, да и звуки всё лучше проникают через пелену звона. Уполномоченный садится и, ещё раз протирая очки от пыли, оглядывается. Луна потихоньку набирает силу, становится светлее. С ним рядом на корточках сидит солдат, у него в руках винтовка, а ещё одна торчит из-за спины. Та, что в руках, – это винтовка Горохова. Скорее всего, запасного магазина и гранаты в своих карманах Андрей Николаевич уже не найдёт. Он смотрит на солдата, а тот смотрит на него и, сдвинув маску вниз, с удовольствием жрёт светлый кукурузный хлеб из разорванного пакета. Кажется, это тот самый вкусный и жирный хлеб, который Горохов собирался съесть перед долгой дорогой до Красноуфимска.
– Ну, оклемались, Господин инженер? – не прожевав хлеб до конца, спрашивает солдат.
Андрей Николаевич молчит, приходит в себя, а солдат тем временем снова кусает хлеб и продолжает:
– Господин инженер… Что-то вы какой-то слабенький, мы эти гранаты используем, чтобы даргов живыми брать, так они быстрее вас в себя приходят.
– Ну, то дарги, – нехотя отвечает Горохов. Теперь он узнает солдата и оглядывается по сторонам.
– Вы очень быстро ходите, Горохов, – он слышит голос начальницы экспедиции. – Мы с Винникером люди подготовленные, и то еле успели. Вы уже мотоцикл откопали. Уже собрались ехать.
И, конечно же, видит её. Кораблёва присела на корточки метрах в пяти от него и что-то рассматривает. Солнце уже почти село, и уполномоченному пришлось напрячь зрение, чтобы понять, чем она занята. А она занималась его флягой, хоть та и была пустой. Женщина уже сняла с неё кожух и добралась до тайника.
«Вот сволочь!».
– Что вы там ищете? – спрашивает уполномоченный. – Там нет ничего, что вас могло бы заинтересовать.
– А вы молодец, инженер, всё у вас есть: секстант, карта, стимуляторы, вода-еда, мотоцикл, вы ко всему готовы, вы тайнички по всей пустыне устроили? – произносит она, вставая. – Хорошо, что я отметила на карте место, куда вы ходили с Тереховым. Иначе после заряда не нашла бы вас.
«Ещё и хвастается!».
У неё в руке… Знакомый, характерный звук. Горохов узнал этот звук, она открыла банку с консервированными персиками. Это его персики. Женщина, не стесняясь, пьёт компот из банки и вылавливает половинки персиков прямо пальцами. Быстро и жадно проглатывает их, а между половинками продолжает:
– Я не ошиблась в вас, когда настаивала на вашем участии в экспедиции. Оказалось, что вы были одним из самых ценных членов предприятия.
Что-то нехорошее было в её словах. Горохов почувствовал себя несколько неуверенно; возможно, это его насторожил её странный тон, а возможно, и простая арифметика. Как ни крути, их тут было трое, а на мотоцикле всего два места. Багажник не в счёт. Туда встанут канистры, еда и медпакет. Да и то, что они так просто применили против него эту хитрую гранатку, наталкивало его на неприятную мысль, что эти двое не постесняются применить и кое-что поэффективнее. Нужно было что-то делать. Но что? Пистолет в рукаве? Да, пистолет на месте, но прежде чем что-то предпринять, нужно выяснить, сколько их. Вдруг с ними третий? Залёг на ближайшем бархане и держит его на мушке. Да и Терехов, возможно, с ними. В общем, нужно было начинать:
– А где остальные ваши люди? Где капитан?
– Трудно сказать, – ответила Кораблёва, продолжая поедать персики, она была по-настоящему голодна, как и её солдат, который бодро откусывал большие куски от буханки.
– А-а, ну понятно… Кажется, вы немножко недооценили риски, – сказал Горохов, с трудом вставая.
Как только он встал, так солдат, жевавший хлеб, сразу направил на него ствол винтовки: не делай глупостей, инженер.
«Что ж, ещё одно подтверждение серьёзности их намерений». Горохов ещё больше укрепился в своих подозрениях.
– Всё мы оценили правильно, – спокойно отвечала Кораблёва, допив компот из банки, – просто не ожидали, что противника будет так много. В других случаях мы встречали всего несколько существ и парочку ботов, ну, ещё десяток даргов.
Она откинула банку и подняла с земли пакет с вяленой дрофой, разорвала его и сразу начала есть.