«Да, а девушка-то проголодалась!». Уполномоченный, который не ел весь день, без всякого удовольствия смотрел, как эти двое поедают его отличные продукты. Ему в последних лучах ещё было видно, как они расправляются с его едой. Не стесняются и даже не собираются что-то ему предлагать.
– Значит, вы немного не рассчитали сил? – уточнил Андрей Николаевич, а сам начал приходить к выводу, что их всего двое и на соседних барханах никто не прячется.
– Собирать большой отряд не было времени, мы и так едва успели, вы же видели, что реликты – это то, что вы называли деревьями, – уходили в землю.
– Ну да, видел…, – а ещё он видел, что персиков осталась всего две банки.
– Да, мы понесли потери, – продолжила начальница экспедиции, – но самое главное, – она постучала себя по груди, – здесь.
Постучав, она оторвала зубами хороший кусок от длинной полоски вкусного мяса.
«Вот зараза, как жрёт! Она, что, собирается всё сожрать сама, неужели даже своему солдату не предложит?».
Но спросил её он, конечно, не об этом:
– Позвольте полюбопытствовать, что же у вас там такое?
Тут Кораблёва даже перестала есть, проворно полезла во внутренний карман пыльника и достала оттуда вещь, похожую на небольшую никелированную флягу. Показала её Андрею Николаевичу:
– Вот то, из-за чего все мы рисковали жизнью.
– И что там? Куски чёрного дерева?
– Не только. Помните, вы писали в отчёте про прозрачную каплю, которая сразу ушла в ствол, как только вы хотели к ней прикоснуться?
– Помню.
– Мы поймали эту каплю, – сказала Кораблёва. Сказала это таким тоном, что Горохову стало ясно: она очень гордилась тем, что ей это удалось. – Это сверхценный биологический материал. Это наше будущее, возможно, плоть будущих наших поколений.
Жаль, что была ночь, луна хоть и поднималась на небо, но света ещё было недостаточно, и он не мог как следует разглядеть её лица. Но был уверен, что оно соответствует пафосу, с которым говорила Кораблёва. Она явно гордилась собой. Только вот уполномоченный был человеком прозаичным и думал не о плоти будущих поколений:
«Ну да, ну да… Сверхценный биологический материал… Будущее… Это всё, конечно, прекрасно, но как мы будем делить мотоцикл?».
Глава 34
И она словно услышала его мысли и сказала:
– Надеюсь, вы понимаете, уполномоченный, важность этого материала. Вы понимаете, что мне нужно его доставить в Институт.
– О, так он не инженер? – солдат так и держал винтовку, направив ствол на Горохова. Теперь он её и в плечо упер. На всякий случай. – А я-то думаю, как это обыкновенный инженер умудрился так легко с теми двумя даргами разделаться.
– Да, Винникер, будь с этим господином повнимательнее. Эти уполномоченные очень… опасные люди. Терехов и мёртвые дарги не дадут соврать, – произнесла женщина.
«Нашли даргов? По нашим следам шли?».
– Кстати, Терехов был жив, когда я уходил, – вспомнил Андрей Николаевич. – Ну и раз вы нашли дохлых даргов, значит, вы знаете, что я шёл с вашим раненым солдатом, его фамилия Рогов.
– Терехов… Не видела, куда он делся. А насчёт вас… Я знала, что в случае неудачи нужно будет полагаться на вас. Мы знали, что в случае опасности вы побежите к своему тайнику. И ваш тайник превзошёл всё наши ожидания. Вы молодец, – ответила Кораблёва. – И если вы спасли нашего раненого, от лица начальника экспедиции выражаю вам благодарность за спасение моего человека. Я упомяну об этом в своём отчёте. Это повысит ваши шансы на получение визы.
– О. Спасибо, – Горохову сейчас было вовсе не до виз, он был раздражён тем, что солдат доел его хлеб и выбросил пустой пластик на песок. А ещё тем, что эти двое, кажется, собирались забрать у него его транспорт. – Для меня это большая честь. Только вот хотелось бы узнать, это гарантирует мне место на мотоцикле?
– Пока вам придётся остаться здесь с раненым Роговым, – сразу всё расставила на свои места начальница экспедиции. – А мы с Винникером, как только доберёмся до Красноуфимска, сразу попросим коменданта выслать за вами пару машин.
Уполномоченный моментально оценил ситуацию: они забирают у него мотоцикл, в идеале добираются туда за ночь и часть утра, в идеале у коменданта готова пара квадроциклов, им не нужен ремонт, и есть люди для того, чтобы тут же отправиться в путь, в идеале они выедут в тот же вечер и, естественно, за ночь не доедут, грузовик – это не мотоцикл. Днём остановятся переждать жару, и в идеале следующей ночью спасательная партия будет тут. В общем, им с Роговым ждать больше двух суток. У них с Роговым остаётся двадцатилитровая канистра воды, кукурузный блок, медпакет и пара баллонов хладогена. Продержаться можно. В идеале. Если их, конечно, не найдут дарги.
А Кораблёва, не дожидаясь его ответа, спрятала пакет с вяленым мясом в карман пыльника и подняла с земли вторую банку консервированных фруктов, открыла её и стала пить сладковатый компот.
«А третью банку она заберёт с собой… Ну да, ей нужнее. А мы с Роговым… Ну, найдём что-нибудь, чтобы продержаться трое суток».
В принципе, он знал, как прокормить себя в пустыне. Саранча, кактусы, может, термитник рыхлый попадётся, который можно будет расковырять. Не то что двое суток, он, при наличии воды, прожил бы здесь столько, сколько нужно. Уполномоченный дошёл бы и до Красноуфимска дней за пять, а может, и за четыре… С двадцатью литрами воды и двумя баллонами хладогена точно в четыре дня уложился бы. Но не с Роговым.
– Не доедете вы до Красноуфимска, – говорит он и шарит по карману в поисках сигарет.
– Это почему? – спрашивает Кораблёва, она не слишком верит ему, женщину сейчас больше интересуют персики из банки.
– Мотоцикл – дрянь. Железо плохое, втулки дрянь, подшипники, цепь – дрянь. А вы с вашим Винникером, с бронежилетами со снаряжением и канистрой бензина больше двух центнеров весите. К этому мотоциклу нужно ещё приноровиться, иначе он сломается. И сломается быстро.
Она перестала есть персики. И Горохов сразу пожалел, что завёл этот разговор. Он просто не ожидал, насколько быстро и безжалостно начальница экспедиции принимает решения.
– Вы правы, инженер, хорошо, что напомнили, я сама об этом не подумала. Если мотоцикл сломается… нам остаток пути придётся преодолеть пешком. Винникер, канистру с водой тоже поставьте на багажник. Мы забираем воду. И хладоген тоже. Возможно, нам придётся пару дней идти.
– Есть, – сразу отозвался солдат.
– О, а вы, Женечка, молодец, – восхитился уполномоченный.
– Горохов, не нужно фамильярностей, – сухо ответила женщина.
– Да, вы уж извините меня, конечно, но я надеялся, что вы нам хотя бы воду с хладогеном оставите.
– Я думаю, вы продержитесь пару дней. Вы же такой опытный степняк.
– Да, я опытный, и поэтому знаю, что в пару дней вы не уложитесь. Помощь за двое суток не придёт!
– Я всё это делаю не по желанию, а из необходимости.
– Рогов трёх дней не протянет в жаре.
– Послушайте, уполномоченный, – она заговорила таким тоном, что у него не осталось ни малейших сомнений в её решимости. – То, что лежит у меня в кармане, для человечества важнее всего, важнее вас и Рогова. И даже важнее меня. И я готова отдать всё, чтобы этот биоматериал был доставлен в Институт. Если мотоцикл сломается, нам придётся идти пешком, нам может потребоваться ваша вода и ваш хладоген. Но даже учитывая это, я готова оставить вам с Роговым десять литров. Это всё, что я пока смогу для вас сделать.
Десять литров воды. Всё, что она могла для них сделать.
Луны было ещё недостаточно, а солнце исчезло на западе окончательно, стало темно, только контуры и тени были различимы. И Андрей Николаевич в этой наконец пришедшей темноте отчётливо понял, что эта женщина, ставшая тенью на фоне освещённого восходящей луной бархана, не шутит, она действительно оставит им с Роговым десять литров воды и, возможно, блок толчёной кукурузы. Она, скорее всего, даже хладогена им не оставит, а возможно, и медпакет заберёт. Ей нужнее. У неё миссия. Она ведь старается для всего человечества. И ещё он понял, что такое «биот». А ещё… что он не собирается здесь оставаться. Что мотоцикл, еду, воду, топливо, это все снаряжение приготовил он. Это всё его!
Остаться здесь с раненым! Ну, допустим, ветер был сильный и занёс их следы на песке, но тут повсюду шастают прыгуны и новые безносые дарги. А дарги в любой момент, особенно ночью, могут на тебя набрести. И ночью они видят лучше человека, и слышат тоже лучше. Поэтому даже и без мотоцикла он тут не остался бы. Он бы прямо сейчас пошёл на северо-запад, в сторону Красноуфимска. Только собрал бы разбросанные Кораблёвой вещи из тайника во фляге. Без секстанта будет очень непросто найти блокпост. Но ему на это многодневное путешествие потребовалось бы много воды. Вода. Вода и пара баллонов хладогена, несомненно, выручили бы его. Его – да, а Рогова?
– Рогов умрёт. Вы оставляете нам слишком мало воды, – произносит уполномоченный. – Да и я не доживу до прихода спасателей, если останусь тут.
– К сожалению, я не могу исключить подобного развития событий, – холодно отвечала начальница экспедиции. – В другой ситуации я бы рассмотрела иные варианты, но сейчас главное – это доставить материал в Институт. И я это сделаю. Все имеющиеся у нас ресурсы должны быть направлены только на это.
Ответ был исчерпывающим. Жизнь Рогова сейчас не играла никакой роли. Да и его тоже.
Горохов поднял левую руку, словно поправляя пыльник, а сам высвободил пистолет из кармана в рукаве и, опустив руку, дал тому съехать вниз и коснуться стволом ладони. Андрей Николаевич почувствовал обычную свою сосредоточенность, всякий раз зарождавшуюся в нём в трудные и опасные моменты. Уполномоченный уже принял решение, и суть этого решения была однозначна: он не собирался здесь оставаться. Ни при каких обстоятельствах. И на принятие этого решения ему не потребовалось много времени.
– А у меня к вам вот какое предложение, – начал он, услышав, как лёгкий пластик банки из-под персиков упал на грунт. Начальница закончила с едой. – Может, лучше я поеду с вами? Я поведу мотоцикл, я всю жизнь езжу на мотоциклах по степи, да и если транспорт сломается, я быстрее доведу вас до Красноуфимска. Со мной у вас будет больше шансов довезти вашу драгоценность до Института. А ваш Винникер останется с Роговым. Мы им оставим всю воду и весь хладоген. Как доедем, вы поедете на север, а я со спасательной партией за ними вернусь.