Небо на востоке покраснело. У него, конечно, слезились глаза, но Горохов всё-таки мог различить изменение цвета. Да и саранчи стало меньше. Скоро утро. Солнце. А у него чешется всё тело, особенно в промежностях. Да, там. Он знает, что будет дальше.
Конечно, он не умрёт от речной воды. Но зуд уже начинал его донимать по-настоящему. Если в носоглотке и горле всё отекло, но перестало болеть и чесаться, то голова под фуражкой просто горела: почеши, почеши темя, почеши затылок и за ушами. И уши тоже чешутся. Такого сильного зуда с ним никуда не случалось, это и понятно: он столько не плавал в речной воде.
А ещё отёк на руке увеличился. Но на это уполномоченный внимания не обращал, рука не болела, только ныла – и то хорошо.
В довершение всего, когда начали высыхать сапоги, начался зуд ног. И если голову, а при старании и спину, можно было почесать, то ноги были абсолютно недоступны.
Но он, стараясь не замечать всего этого, упрямо шёл и шёл прямо на восход. Пока в двух километрах от реки не услышал знакомый стрёкот. Это не саранча, саранча в предрассветной дымке уже начала прятаться в барханы. Так стрекотала сколопендра. Она была за соседним барханом. Бог знает, что у неё на уме. Опасная тварь, как правило, охотится из засады. Но может с голодухи взобраться на бархан и брызнуть кислотой оттуда. Уполномоченный замер и, стараясь не шуметь, левой рукой с большим трудом достаёт из потайного кармана пистолет. Пистолет с восьмью патронами против сильного, быстрого и очень стойкого животного? Нет, конечно. Горохов потихоньку пошёл обратно, обошёл по дуге то место, где услышал сколопендру, и снова взял курс на восход. Но теперь он не выпускал оружия из руки.
***
Солнце уже полностью вышло из-за горизонта, а он всё ещё шёл на восток. Шёл, старясь не смотреть на белый круг, стоило взглянуть – и сразу начинали слезиться глаза, появлялась резь. Речная вода всё-таки давала о себе знать. Андрей Николаевич выпил много воды на лодке, но с того времени, как вылез на берег, он уже дважды останавливался и отпивал из фляги по пять глотков. Во-первых, ему было реально плохо, и первый раз он попил, чтобы хоть как-то облегчить дыхание, а второй раз – когда почувствовал, что у него поднимается температура, и ему нужно было запить таблетку. Эти водопои были ещё и временем передышки. Он останавливался и осматривался. Смотрел в бесконечное синее небо, пытаясь своими воспалёнными глазами увидеть там чёрную точку коптера.
Нет, ничего не было. Пустыня как пустыня, без малейшего признака существования человека. А солнце тем временем взлетало всё выше, и с ним повышалась температура. И зуд, который, казалось, потихонечку притихал, вдруг ожил. И стал ещё нестерпимее. Хоть раздевайся и чешись. И разувайся. В сапогах всё ещё было сыро, но уже жарко. Он сжимает и разжимает пальцы на ногах. Как бы ни хотелось ему сесть и разуться, заодно и отдохнуть, но на это нет времени, нужно уходить от реки как можно дальше.
«Только не думать об этом».
Он, не останавливаясь, шёл вперёд, щурясь на восходящее солнце.
И случайно взгляд его упал на предмет в песке. Предмет. Это то, что пустыня не производит. Красный, выцветший на солнце пластиковый цилиндрик. Ружейная гильза двенадцатого калибра.
Её вымело ветром из бархана, и он сразу её заметил. Это могло значить всё, что угодно. Но первое, что приходило на ум: казачье кочевье где-то рядом. А это значит, рядом вода и еда. И транспорт.
Он сразу влезает на тот же бархан, на котором заметил гильзу. И смотрит по сторонам. И, конечно, замечает то, что и рассчитывал увидеть. Меньше чем в трёх километрах от него белела длинная, но невысокая, метров в шесть-восемь, дюна. И над нею красными зубами торчали камни.
Отличное место для стоянки казачьего коша. Для стойбища. Он сразу пошёл в ту сторону. Именно на казаков он и рассчитывал, когда прыгал в воду с лодки. Вот только одно его смущало. Он не видел на окрестных барханах сетей, и даже штанг под сети не было. Казаки не ловили саранчу? Хотя барханы были, что называется, «саранчовые». Он шёл дальше и смотрел по сторонам, и опять не видел того, что подтверждало бы человеческое присутствие. Ни следов людей, ни следов покрышек. Но уполномоченный не останавливался. Продолжал идти, надеясь, что свои сети казаки поставили с другой стороны дюны. Меньше чем через час он, уже заметно выдохшийся и изнемогающий от зуда и жары, влез на дюны и заглянул вниз. Да, люди тут жили. Долго жили. Но сейчас их тут не было. Откочевали. Ушли. Он, чтобы не жариться на солнце, спустился вниз, в чёрную тень камня. Присел там, переводя дух. Нельзя было обнадёживать себя столь лёгкой удачей. Теперь же у него был отличный повод, чтобы отчаяться. Но уполномоченный не был готов сдаваться. Стоянка брошена давно, может быть, месяц назад; куда откочевал курень – одному богу известно. Но… Казаки никогда не отойдут далеко от реки. Река – это рыба, рыба – топливо. И деньги. Именно за удобные места на реке у казаков вспыхивали ссоры не менее свирепые, чем за колодцы. Колодцы. Уполномоченный встаёт и идёт от одного камня к другому, стараясь не выходить из тени. Тут должна быть вода. В пустыне нет ни одного стойбища, ни одного блокпоста, в котором не было бы воды. Они и возникают всегда вокруг колодцев, где в глубине, в линзах, собрана отличная вода. Но ни один казачий курень никогда ни одному чужому не покажет колодца своего стойбища. Так что… колодец где-то здесь, но он спрятан. Закопан. А как хорошо было бы найти его, сначала выпить много-много воды, а потом и помыться. Смыть с себя едкую грязь из реки, от которой кожа стала красной и раздражённой. От которой всё ещё слезились глаза и была воспалена носоглотка. Он остановился под одним из камней и там увидел выбитый на камне список имён. Имена были полные – мужские, женские. И сокращённые детские. Их было не менее двух десятков. Это был список покойных. В степи надгробий не ставят. В этом нет смысла. Их всё равно заметёт песком. Мёртвых записывают на камнях.
Рядом со всеми мужскими именами стояла буква «П». Это значило, что казак погиб, «полёг» в бою. Только у одного мужского имени такой буквы не было. Человек умер своею смертью. В общем, место это было обжитое, и колодца здесь не могло не быть.
Глава 46
А с солнцем приходил жар. Ещё не остывшие за ночь песок и камни снова начинали накаляться.
Вода. Горохов потряс флягу. Эта фляга была с ним давно, и ему не нужно было открывать её, чтобы понять, сколько в ней воды. У него было меньше двух литров. Если экономить, то этого хватит на одни сутки. Он стягивает перчатку и отворачивает крышку. Делает пять маленьких глотков. Вода тёплая. Уполномоченный набрал её на лодке. В той отличной каюте, в которую его поместил капитан. Но вода была из реки. Отчётливый привкус йода не давал в этом усомниться. Это ничего, Андрей Николаевич мог пить такую столько, сколько потребуется. Но даже этой воды было очень мало.
Колодец. Горохов стягивает маску и очки. От света небо кажется белым, даже тут, в тени камня, глаза сразу начинают слезиться; он в ладонь сломанной руки выливает несколько капель, и этой водой смачивает глаза и лицо. Лицо всё ещё горит от речной воды, хотя уже не так сильно. Ему нужно выпить таблетки, антибиотик и стимулятор, у него остались ещё по одной из них. Но он решает повременить. Пока у него ещё есть силы. А пока силы есть, нужно найти колодец.
Одежда давно высохла, даже сапоги уже почти высохли, Уполномоченному не хочется двигаться, хочется остаться под камнем и сидеть тут, пока солнце не спрячется за горизонт. Но он выходит из тени и идёт вдоль камней. Глаза всё ещё немного слезятся под очками, но теперь всё замечают. В некоторые камни вкручены винты – крепления для палаток. Горохов, скользя взглядом по камням, идёт дальше, находит удобный закуток, узкое место между стоящих каменных зубов. Хорошее место, он садится у одного из камней и начинает снимать слой песка. Копать песок нехитрое дело, если ты полон сил и у тебя обе руки рабочие. Ему же приходится делать это одной рукой. И почти сразу захотелось пить. Но он не был уверен, что быстро найдёт воду, поэтому решил терпеть.
Узкое место, тень, ветер выдувает отсюда песок. Дополнительный охлаждающий поток воздуха. Хорошие площадки для палаток. Тут должно что-то быть. Он сдвигается к скале и продолжает рыть левой рукой, и вскоре находит что-то. Это… еще немного песка снято – а, пластиковые штанги для сетей. Тут же и сети. Это ему пригодилось бы… если бы он нашёл колодец. Уполномоченный переходит к другому камню, к соседнему. Начинает снова убирать песок. И через пять минут новая находка. Большой тюк прочной ткани, крепкие капроновые шнуры – палатка. Всё это оставили на всякий случай. Если кто из местных придёт сюда ловить саранчу.
Ещё он нашёл две канистры – топливо. Залиты под завязку. Скорее всего, здесь закопан и небольшой генератор. И кондиционер. Всё, всё это было нужно в степи. Всё могло бы пригодиться, если он бы решил тут задержаться на пару дней. Если ему удастся найти главное. Найти воду.
Нет, тут должен быть колодец, обязательно должен быть. Горохов присыпает песком найденное, встаёт и снова идёт вдоль камней.
Снова ищет нужное место. Обходит камни один за другим и обнаруживает на одном из них глубокие царапины в одном месте.
Тут явно что-то есть; было, во всяком случае. Несмотря на то, что теперь ему приходится работать на солнце, он присаживается и начинает сгребать песок. Сняв сантиметров двадцать, он замечает, что к камню дюбелями пристрелена металлическая пластина. А в ней отверстие. Возможно, что здесь размещалось устройство для подъёма воды. Наверно, к пластине крепился насос. Отлично, теперь у него нет сомнений, что колодец тут. Да-да, разгребая и сгребая очередной слой песка, он наткнулся на что-то массивное и твёрдое. Горохов не сразу понял, что это бетон. Серый настоящий бетон. А рядом с ним, под песком, обнаружилось старое пластиковое ведро с длинной верёвкой.
Он обрадовался и продолжил свою работу, будучи уже уверенным в том, что близок к своей цели. Даже когда увидел коричневый лист металла поверх бетонного основания, не сомневался, что скоро сможет напиться и вымыться. Так продолжалось до тех пор, пока он, сметя последний пе