Участники сделки пристроились возле столика. Покупатель прижимал к пузу объемистый портфель. Страстность его объятий намекала, что именно там таилась шестизначная сумма, приготовленная для оплаты апартаментов. Вожделенный дом украшал собой гудящий, дребезжащий, грохочущий с утра до вечера проспект. Один из тех, что сплошь застроены претенциозными шедеврами сталинской архитектуры и стрелой вонзаются чуть не в самое брюхо Красной площади. Было большой удачей ухватить там квартиру. Её лишь чудом не увели из-под носа. А легко могли бы — стараниями пронырливой хозяйки.
Пока дожидались очереди в депозитарий, Кит сновал челноком между покупателем, продавцом и сотрудниками Бизнес-центра. Вера, как водится, опекала клиентов. Хозяйка квартиры обрела душевное равновесие, поняв, что хитрить теперь поздно и бесполезно. Сидела расслабленная, успокоенная, с довольным видом внимая плеску фонтанов. Помимо неё, в сделке участвовало ещё целое семейство. У покупателя не сходил с лица испуг. С одного боку его подпирала мама, с другого — жена.
Супруга показалась Вере самым незначащим и презираемым в их кругу человеком. Худенькая, некрасивая, высохшая женщина, с непримиримостью во взгляде и горькими складками возле губ. Она даже не пыталась привлечь внимание или подать голос. Муж её едва замечал. Зато мама — бесформенная, крупная, внушительная, с эффектным начесом на голове, не закрывала рта. И не переставала таращиться на окружающих круглыми от удивления глазами.
По каждому поводу из мамы выпрыгивало незыблемое и, как правило, отрицательное мнение. Ей не понравилось ни расположение столиков в Бизнес-центре, ни обивка диванов. Вывело из себя время, на которое был назначен проход в депозитарий и погода за окном. Глубокое отвращение вызвала физиономия хозяйки квартиры, тембр её голоса и фасон кофточки, не говоря уже о стойкой неприязни к Вере с Никитой. Всё это отпечатывалось на мамином лице брезгливым изумлением: 'Как такое может быть?!'.
Приобретение жилплощади знаменовало в семье серьёзные перемены. Супруги, уже пятнадцать лет жившие под пятой у мамы, должны были отделиться и зажить своим домом. И даже, может быть, попробовать завести ребёнка (как почему-то вообразила Вера). Выборы квартиры проходили долго и основательно: с повторными просмотрами, внезапными приездами мамы, её слезами и истериками. С трудом найденный вариант удовлетворил даму тем, что квартира располагалась в доме, напротив её собственного — окна в окна. Оттуда вызванный 'по требованию' сын мог добежать до матери за считанные секунды.
Супруга покупателя, похоже, не слишком верила в успех предприятия. В её взгляде сложно переплелись обреченность и страх. Вера искала способа подбодрить вжавшуюся в угол дивана женщину. Но та была наглухо закрыта от контактов с посторонними, полностью замкнувшись в своём мирке. Оставалось лишь почтительно молчать, косясь на страдалицу.
Вера всякий раз успевала привязаться к клиентам. Вникала в их ситуацию, вживалась в чувства. Из-за этого они часто ссорились с Китом. Он настаивал, что работа требует дистанции к клиентам, и прекрасно умел защищаться от эмоций, на которые его провоцировали. Вере же такой 'деловой', отстраненный подход казался чудовищным, когда речь шла о запутанных отношениях и разъедающих душу конфликтах.
— Их десятки. У каждого свои трудности. Иначе и не переезжали бы. Причем тут ты? — внушал Вере Кит. — Если всех жалеть, работа пострадает. Нам нужна холодная голова и спокойствие.
— Ну, а если я вижу, как человек портит другим жизнь? — чуть не всхлипывала Вера.
— Это ты на экране телевизора будешь видеть и сочувствовать, — урезонивал Кит. — А с клиентами на первом плане должна быть сделка, а не их душевные проблемы.
Его призывы слабо помогали. Вера продолжала вязнуть в посторонних эмоциях. Вот и сейчас болезненное сочувствие к напряженной, встревоженной жене покупателя мешало спокойно ждать развития событий. Скорей бы уж закончилась сделка, и все спокойно выдохнули.
Кит навис из-за спинки дивана, обращаясь к обладателю пухлого портфеля.
— Надеюсь, Вы помните, что расходы по оформлению несет покупатель? Включая оплату банковской ячейки… Через минуту мы пройдем в депозитарий…
— Как это расходы — покупатель?! — круглые глаза мамаши мгновенно наполнились слезами и растерянно уставились на сына.
— Таков порядок, — мягко уточнил Кит. — У нас и в договоре это записано.
— Но это же… Это же невозможно! Мы и так втридорога покупаем!
У мамы задергался подбородок. Щеки поплыли вниз, нижняя губа угрожающе отвисла.
— Мамулечек! — огорченно заерзал сын. — Мамуленочек! Не волнуйся. Ничего страшного. Я просто не думал, что это важно и не предупредил тебя.
— Мы отдаем всё, что у нас есть! Снимаем с себя последнее. Все — до последней нитки! — взвизгнула мама. — А теперь еще оплачивать эту банковскую ячейку?
Хозяйка квартиры приподняла бровь и с интересом прислушалась к происходящему.
— Аренда ячейки — совсем небольшая сумма по сравнению с общей стоимостью квартиры, — спокойно возразил Кит. — При сделках с недвижимостью расходы всегда на покупателе.
— Если только в процессе торга их не перекладывают на продавца, — попыталась встрять Вера. Но её никто не замечал и не слышал.
— Небольшая сумма? — мама выпучила на Кита глаза, потемневшие от гнева. — Уж не собираетесь ли считать наши деньги? Может, Вы нам самим позволите решать, какая сумма для нас — большая, а какая…
— Роднулечек, — униженно запричитал покупатель, поглаживая маме руке. — Мамусенька! Ничего страшного. Я эти деньги уже приготовил…
Поджав губы, мама уперлась невидящим взглядом в одну точку. Тяжело и звучно запыхтела, изображая удушье. Толстые пальчики, унизанные кольцами, судорожно нащупывали пуговку на блузке. Вроде как нехорошо стало с сердцем. У Веры у самой похолодело в груди и словно что-то встало поперек пищевода. Не могла ни двинуться, ни разогнуться.
— Я не понимаю, — подала голос хозяйка жилища. — Вас что-то не устраивает?
— Нет-нет, все хорошо! — почти хором и с одинаковой дрожью в голосе пропели Никита и держатель портфеля.
Жена покупателя понуро изучала носки сапог. Вера, атакованная дурными предчувствиями, подняла глаза к потолку. Вверху мерцало множество круглых, с серебристыми ободками, лампочек. Они сливались с белым потолком, растекаясь в слепящее пятно. А, может, это слезы в глазах мешали ей видеть. Вера стиснула зубы, чтобы не расплакаться в официальном месте — пошло и беспомощно.
— Понимаете, это — общая практика, — начал, было, Кит.
Но мама покупателя не позволила ему распространиться с речью. Она вышла из оцепения и впала в агрессивно-наступательное состояние.
— Мы такие деньги платим за квартиру! А нас еще хотят обчистить как липку с этой банковской ячейкой! Мы что — должны по миру пойти после этой покупки? С какой стати за ячейку платит покупатель? А отчего не продавец? Почему бы хозяйке не оплатить? Она и так все наши деньги получит!
— Я за оформление платить не собираюсь, — поджала губы собственница. — С меня достаточно, что я вам квартиру чуть не задаром отдаю! Учитывая то, сколько я за неё могла выручить, если бы не срочность.
— Давайте попробуем успокоиться, — внедрился в происходящее Кит. — И, не спеша, все обсудим…
Мама вперилась в хозяйку ненавидящими глазами. В горле у нее клокотали рыдания. И теперь уже было несомненно: у этой ненавистной ей женщины, самонадеянной нахалки, посмевшей её учить, она квартиру не купит.
Несколько раз покупатель, придерживая маму под локоток и по-прежнему обнимая многострадальный портфель, отводил её в сторону. Что-то шелестел ей на ухо, упрашивал, взывал. В ответ неслось лишь хлюпанье и обиженное шипение. Дрожащие губы, скорбно-страдательное выражение лица, гневные и осуждающие взгляды в сторону остальных участников сделки. Закатываемые к потолку глаза, затем опять — уговоры и шипение, — всё это оставалось неизменным в течение ещё полутора часов.
Позабытая супруга съёжилась в нише дивана, издалека наблюдая за ходом семейного совета. В глазах её блестели злорадные огоньки. Вера даже не пыталась к ней обращаться с утешениями. Ей бы самой кто оказал поддержку… Перспектива не получить зарплату в ближайшее время была равносильна катастрофе. Радужное, светящееся, полное надежд утро, теперь выглядело насмешкой.
Кит обратил все свои дипломатические умения на то, чтобы успокоить и удержать на месте владелицу квартиры. Несколько раз подходили сотрудники Бизнес-центра. Сдержанно жестикулируя, Кит что-то им вполголоса объяснял. Видно, упрашивал подождать или передвинуть время. Вера не могла найти себе места и пристроиться к какому-нибудь делу. Ей оставалось лишь бессильно наблюдать картину всеобщего распада и массового крушения надежд.
— Мамусечек! Родная моя! — выплеснулось напоследок из покупателя.
Хозяйка квартиры вдруг решительно встала. В ответ на обратившиеся к ней испуганные взгляды, со смешанной интонацией веселья и гнева, произнесла:
— Пожалуй, с меня хватит! Да я на свою квартиру покупателей найду через две недели. Я на ваши условия пошла из-за срочности. А теперь я ещё и продам дороже! Может, все и к лучшему. Мучило меня все-таки, что можно дороже продать.
Развязка наступила быстро. Взаимное прощание было коротким и неприязненным. Проводив владелицу квартиры к выходу, Кит с каменным лицом направился к машине, жестом пригласив Веру следовать за собой. С семейством покупателя демонстративно не попрощался.
Вера не могла себя заставить сдвинуться с места. Почему-то ей казалось, что как только она пошевелиться, всё случившееся узаконится и станет необратимым. А если стоять столбом, то вроде бы это не окончательно. И что-то ещё можно поправить. Но делать было нечего. Через несколько минут она осталась совсем одна. Все ушли. Отрицать поражение было бессмысленно. Да и пережить беду всё-таки легче вместе с кем-то. Вера ринулась за Китом. Он мрачно дымил в машине, поджидая её.