е. Публика, прибывшая в Дальнее Хвостиково, пока лишь подтверждала его мрачную репутацию.
Настроение опять рухнуло вниз. От радости, вызванной удачей с Егорием, не осталось и следа. Чему радоваться? Еще неизвестно — купит ли Егорий то, что выбрал. Не обнаружится ли потом непредвиденных препятствий, каких-либо проблем с документами? Не откажется ли сама хозяйка? А вот эта грязь, угрюмые лица, бездорожье, нагретый железом и тяжестью воздух — вот это реальность. Суровая и осязаемая.
Неужели Кит не мог вместо неё сюда съездить? Он же — мужик, да ещё и с машиной. Ему бы ничего это не стоило… От воспоминания о Ките защемило сердце. Человек, который погнал её сюда, в заброшенный и криминальный район, наверняка ей не дорожит. Не уважает, не любит, смеется над ней. Может, он и тогда всего лишь хотел посмеяться? Ох, слава Богу, что вовремя оттолкнула, не поддалась. Вот выглядела бы сентиментальной дурой!
Спустившись с железнодорожной насыпи, Вера обнаружила, что дорога упирается в нескончаемый строй гаражей. Между гаражами виднелся узкий просвет, куда по одиночке просачивались приехавшие граждане. Вера тоже протиснулась в щель и оказалась на фабричных задворках. За фабрикой обнаружилось нечто, напоминающее улицу. Безлюдье, раскиснувшая в грязь дорога, казенный вид ощетинившихся зданий пугали Веру. Никак не удавалось начать поиски нужного места — ни одной вывески на зданиях не было. И узнать было не у кого. Три пьяных мужика, матерно базаривших возле ворот одного из казенных зданий, совсем не вызывали желания их расспрашивать. Наоборот, лучше проскочить мимо как можно скорее.
Дорога продолжала петлять между бараками. От нехороших взглядов редких прохожих слова застревали в гортани. Вера так и не решилась спросить про нужную улицу, боясь привлечь к себе внимание. Надеялась, что дорога сама её куда-нибудь выведет. Переступая через битые стекла и мусор, Вера свернула за угол, страшась и одновременно надеясь, что там откроется что-то новое. Внезапно с яркостью светофора ей в глаза бросилась тётка в оранжевом жилете, пересекавшая улицу. После множества пьяных мужиков и подростков с мутным взглядом, это была первая женщина. А женщинам Вера больше доверяла. К ней можно было обратиться без опаски, расспросить про адрес.
Тётка, указующе помахав руками, доходчиво объяснила, куда пойти и где повернуть, куда после этого подняться, а потом спуститься. Вера почти бегом ринулась по намеченному маршруту. Уже на подходе путь преградила толстенная труба, тянущаяся на уровне человеческого роста. Рывок в одну сторону — в поисках обхода, потом в другую. Тут Вера увидела что-то вроде подкопа — подобие траншеи, вырытой местными жителями. Сползла в траншею, перебралась под трубой и побежала к нужному дому.
У одного из подъездов томилась ярко-красная 'Хонда'. При виде Веры из машины вышла высокая, медноволосая дама в изящно струящейся по её бедрам рыжеватой шубке с коротким мехом, в призывно красных сапожках, с красной же лаковой сумочкой и в красной шляпе с мягкими полями. Рукой в тонкой кожаной перчатке (разумеется, красной) непринужденно захлопнула дверцу.
— Ох, простите, — запричитала Вера. — Я почти на полчаса опоздала. Но своим ходом крайне тяжело добираться.
— Ничего, ничего, — понимающе заворковала дама. — Я же ждала в машине — не на улице. Пойдемте — покажу Вам квартиру и оставлю ключи, чтобы Вы сами могли ездить. Мы с мужем слишком заняты…
В подъезде дама брезгливо поджала губы, подобрала полы своей шубки и величаво поплыла на верхний этаж. За ней пыхтела Вера, по дороге изучая обстановку и ёжась от отвращения. Стекла в подъезде были выбиты. По этажам гулял ветер. Никем не убранные щепы и осколки, похоже, не первый год усеивали лестничные пролеты. Открытые почтовые ящики держались на одном гвозде. Покарябанные, местами прожженные, а кое-где — изрезанные ножом, двери в квартиры пугающе намекали на постояльцев. Пол с подоконниками покрывал густой слой окурков, засохшая блевотина и осколки битых бутылок. Между третьим и четвертым этажами натюрморт дополняла пара шприцов. На облупившихся стенах красовались анатомические картинки с подписями — длинно, подробно, матерно. Вера похолодела, поняв, что в следующий раз будет подниматься по этой лестнице одна, уже без хозяйки.
— Ну, вот и наш этаж, — выдохнула запыхавшаяся дама, добравшись до последнего. — Сейчас посмотрим квартиру.
Вера взглянула на старую проломленную дверь, возле которой они остановились. Огромная дыра в ней была заколочена фанерой, кое-как прибитой гвоздями. Судя по вывороченным шляпкам гвоздей, заплатку недавно пытались отодрать.
— Пугаться нечего, — успокаивающе защебетала хозяйка. — Дверь бомжи проломили. У них здесь раньше притон был. Но мы их выгнали. Специально милицию из своего района привозили. За отдельную плату, разумеется. А потом всё заколотили.
— Похоже, они пытались сюда вернуться, — Вера ткнула в покореженные шляпки гвоздей. — Я-то не смогу сюда каждый раз привозить милицию.
— А чего им возвращаться? Они вон по заброшенным фабрикам живут. Вы же эти фабрики видели по дороге? Там полно места. Гуляй — не хочу.
— Места всегда не хватает, — поделилась опытом Вера, осторожно заглядывая в квартиру.
В нос шибанул едкий запах мочи и какой-то протухшей пищи. На полу в комнате валялась куча грязного тряпья и черная изнутри кастрюля с разложившимися остатками еды. Потолок пестрел темно-зелеными подтеками, хотя на последнем этаже заливать сверху, кроме Матушки Природы, было некому. Бывший цвет засаленных обоев не поддавался определению. Хмурые окна почти не пропускали света. А облезлые доски пола угрожающе проседали под ногами.
— Не обращайте внимания на грязь и тряпье, — нежно уговаривала дама. — Это все от бомжей осталось. Тот, кто захочет купить квартиру, пусть лучше сделает ремонт на свой вкус. Зачем мы сами тут будем что-то делать?
— Вы серьезно думаете, что кто-то захочет? — недоумевала Вера, прикидывая, как поделикатнее сообщить хозяйке, что квартиру продать невозможно.
Словно прочитав её мысли, та возвысила голос:
— А почему нет? Мы очень дешево отдаем! За копейки. Прекрасно понимаем, что это за район. Но всегда найдутся люди, ищущие дешёвое жилье.
— А как она вообще к Вам попала? — вместо ответа спросила Вера.
Внешний вид и социальный статус дамы не позволяли нащупать точек пересечения между ней и подобной жилплощадью.
— Наследство от бабушки, — безразлично пояснила дама, проходя на кухню.
Несколько проржавелых сковородок, сваленных в раковину, составляли всю кухонную утварь. Кран был свернут на сторону. Плита отсутствовала. У окна, правда, стояли продырявленный стул и стол.
— Когда-то дед работал на одной из местных фабрик, — махнула дама рукой в сторону окна. — Район, как видите, старый. Построен задолго до войны. Перед войной тут, конечно, было пооживленнее. Даже парк собирались разбить.
Хозяйка испуганно отпрыгнула в сторону, попав ногой во что-то липкое, неизвестного происхождения. Поискала глазами газету или тряпку, чтобы обтереть сапожок. Но ничего подходящего не нашлось. А оставленные бомжами тряпки тронуть она не решилась.
— Потом моя бабушка здесь доживала, — продолжила повествовать дама. — Точнее, доживала-то она уже не здесь, а в Доме престарелых… Ну, а когда умерла, вот досталось мне такое наследство. Мы, собственно, и сами с мужем не рады. И все же — хоть какие-то деньги. На помойку квартиру не выбросишь. Обменять её тоже невозможно. Может, кто из иногородних заинтересуется?
Застыв посреди кухни, Вера боялась к чему-либо прикоснуться. На всякий случай внимательно смотрела под ноги. Неужто не понимают люди, что дело не только в удаленности района? Забросить, унавозить квартиру до такого состояния, что в ней уже никто не захочет жить, можно, в общем-то, в любом районе… Наследница, чувствуя ход её мыслей, незаметно нащупывала рычаги для упора, ниточки, за которые стоит потянуть.
— А Ваш Никита сказал, что вы беретесь за любую работу, — чуть насмешливо проговорила дама, комкая перчатки. — Сказал, что вы всегда находите нестандартные решения. Даже в сложных ситуациях. Похвалил Вас!
Вера приблизилась к окну, аккуратно обогнув заляпанный грязью стол. На него, похоже, неоднократно вставали ногами. За окном открывался безрадостный пустырь. Его слегка оживлял припорошенный снегом стадион-коробка. На посеревшем от времени плакате алыми буквами пламенела надпись: 'Сожжем наркотики огнём спортивных достижений'. Внутри продолжало бурлить недовольство, теперь уже смешанное с растерянностью. Вот стерва — нашла, чем зацепить. Кита зачем-то приплела. На самолюбие бьёт. Или на чувство незаменимости?
— Здесь что-то спортивное неподалеку размещается? Чья-то база? — со слабой надеждой в голосе поинтересовалась Вера. — Может, этим кого-то можно привлечь? Из начинающих спортсменов?
— Раньше тут футбольный клуб был, — сходу похоронила идею хозяйка. — Но он давно развалился. Отсюда все разбегаются! Переезжают в другие районы.
— Ладно, посмотрим. Может, и продадим, — с тоской проговорила Вера, злясь на саму себя.
'Эх, надо же так попасться на глупости! Так дорожить комплиментом Кита, чтобы не отказать этой даме! — мысленно шпыняла себя Вера. — Их, наверняка, с этой квартирой уже во всех фирмах послали. Вот за нас и ухватились. Почувствовали слабину. Догадались, что без денег часто сидим. А Киту скажу, чтобы сам сюда ездил, — на разборки с бомжами. Сколько можно меня использовать?'.
Расхрабрившись, Вера почти поверила, что именно так и скажет Киту. А он ей в ответ — назидательно: 'Нет квартир, которые не продаются'. Хозяйка со скрытым торжеством протянула ключи. Но в последний миг все-таки посочувствовала:
— Вы просмотры лучше в светлое время назначайте. До сумерек.
— Просмотров, я думаю, не будет! — жестко парировала Вера. — Утешает, что ездить мне сюда вряд ли придётся. В связи с отсутствием желающих.