– Мне кажется, что если я откажу близкому человеку, то обижу его. И он не захочет больше со мной общаться.
– Действительно, в противовес внутреннему уважению у каждого из нас есть страхи быть непонятым, отвергнутым, непринятым. Нам страшно проявить достоинство и уважение по отношению к себе, а значит – нам страшно любить себя. И правда о любви к себе звучит так: «Если я себя не люблю, то и другого человека я любить не могу». Ведь у меня нет этого внутреннего навыка, нет этого «инструмента», при помощи которого я могла бы любить другого. Человек, у которого нет ног, не может встать и пойти, точно так же человек, который не умеет любить себя, не может любить другого, в этом смысле он тоже инвалид. В отношениях с таким человеком может быть все, что угодно – конкуренция, контроль, подавление, зависимость, самопожертвование, – но только не любовь. Как ты думаешь, почему не любовь?
– Может, потому что в таких отношениях есть отказ от самого себя?
– Да, именно! Я или отказываюсь от себя, или принуждаю другого плясать под мою дудку, воздействуя на него через обиды, манипуляции, угрозы. Но любви здесь нет и близко. Поэтому, если я отказываюсь от себя в пользу другого, что я на самом деле делаю в наших отношениях? Если я отдаю больше, чем у меня есть к тебе, то как ты будешь чувствовать себя в отношении со мной?
– Виноватой?
– Именно. Если я получил больше, чем мне хотели дать, получается, что я остался должен. Поэтому, чтобы научиться любить другого, нужно научиться любить себя. – Елена замолчала, увидев слезы собеседницы. – Почему ты плачешь, Саша?
– Получается, если ты не умеешь говорить «нет», твое «да» ничего не стоит? – девушка тяжело вздохнула, вытерла слезы. – Я вспоминаю слова моей мамы – она все время говорила: «Я для тебя столько сделала, а ты…» Как будто все наши отношения завязаны на чувстве стыда и вины. Мне кажется, у меня вообще не было возможности говорить «нет» в отношениях с ней… да что там – «нет» говорить, с моей мамой вообще про чувства невозможно говорить, она меня только и заваливает советами на все случаи жизни. Честно говоря, поэтому я вообще стараюсь ничего ей не рассказывать.
– Мне жаль, это действительно огромная проблема созависимых семей.
– Я, кстати, очень часто последнее время слышу слово созависимый, но стыдно признаться, не до конца понимаю его смысл. Кажется, это больше касается семей, где есть химическая или игровая зависимость? Не очень понимаю, как это относится ко мне?
– Это частое заблуждение, что созависимые отношения выстраивают только в семьях людей с зависимостями. На самом деле это не так. Первое, что нужно понять, это то, что созависимость – это нездоровый, больной способ вступать в отношения с другими и учимся мы этому способу в дисфункциональных семьях. В таких больных отношениях есть две крайности – созависимость и контрзависимость. Например, семьи, где нет отца или он есть, но его никто не во что не ставит, или семьи, где вся власть находится у бабушки или мамы, это также семьи, где не принято говорить о своих чувствах, где все члены семьи абсолютно холодны к друг другу. Вместо чувств в таких семьях говорят о правилах, задачах, целях, традициях, о том, кто что должен делать…
– Такое ощущение, что все, что ты говоришь, это про меня.
– Есть достаточно много признаков, по которым можно определить, склонны ли мы впадать в созависимые отношения. Все эти признаки передаются в роду из поколения в поколение. Семейные психологи считают, что нужно как минимум три поколения до нас, чтобы нездоровые дисфункциональные паттерны сформировались и передались дальше.
– Поэтому так важно знать историю своих предков?
– Конечно! Неплохо было бы понять, как жили мои бабушка и прабабушка, какие у них были отношения с мужчинами, с детьми. Что у них получилось, с чем они не справились, какой опыт они передали моей маме, а мама соответственно мне. Это поможет понять, какая дисфункциональность уже во мне заложена. Как говорил Юнг, все, что не осознается нами, становится нашей судьбой. Хорошо, когда мы знаем, только когда мы знаем – мы можем влиять. Итак, первое, что характерно для дисфункциональных и созависимых отношений, – это запрет на чувства. Нельзя злиться, нельзя обижаться, нельзя хотеть, нельзя скучать, нельзя бояться, нельзя уставать, жаловаться. В каждой семье будут свои запреты. Если ты их нарушаешь, тебя стыдят, на тебя злятся.
А ведь чувства стоят у истоков наших мыслей и действий. Сначала идет чувство, потом мысль, потом действие. И любая зависимость – любовная, химическая или пищевая – начинается с того, что человек выключает первую часть – выключает чувства, проскакивает, не осознает их, не понимает, что движет им в его действиях. Поэтому первая важная составляющая на пути к выздоровлению от созависимости – начать восстанавливать свою чувствительность. Научиться разбираться со своими переживаниями.
– Значит, нами управляют чувства? И когда я иду и вечером открываю холодильник, возможно, это совсем не потому, что я хочу есть?
– Конечно! Мысли и действия – уже следствие наших чувств. Возможно, тебе одиноко и грустно или тревожно. И конечно, психотерапия очень хорошо помогает восстановить контакт с нашими чувствами. Вспомни, какие вопросы я задаю тебе на каждой нашей встрече?
– Не помню… кажется, ты спрашиваешь меня, чего я хочу и что сейчас чувствую…
– Да, именно. И неплохо было бы каждому задавать этот вопрос себе почаще. В течение дня, недели, месяца. Ответ на вопрос «чего я хочу?» поможет нам научиться определять свои потребности, потому что они лежат именно за чувствами. Очень часто мы не знаем, чего хотим, потому что не понимаем, что мы чувствуем.
– Лена, какие есть еще критерии созависимости?
– Например, страх близости. Выражаться это может по-разному: в стремлении все контролировать, желании всем помогать, в щемящем чувстве вины за себя и страхе что-то сделать не так. На самом деле за всем этим стоит страх приближаться к другому человеку. И из этого страха близости рождаются две крайности нездоровых отношений. Если первая – это созависимость, когда я «залипаю» в отношениях, в них есть только «мы», я не понимаю, чего я хочу, и не слышу, чего хочет другой, мне кажется, что мы – одно целое, мы должны все время быть вместе, чувствовать одно и то же, хотеть одного и того же.
– Слышится сарказм.
– Это он и есть, Саша. К сожалению, люди под любовью нередко понимают разные извращенные отношения.
– А вторая крайность в отношениях какая?
– Другой полюс – это контрзависимость. Когда человек не может сближаться с другим. У него есть страх подойти, страх полюбить, человек одинок, он отрицает ценность отношений для себя, у него может быть много знакомых, но нет друзей, и, даже если у него есть семья, он всегда как бы сам с собой. Например, рядом с любимым человеком я все время отвлекаюсь на телефон, на какие-то дела или, обнимая его, думаю о чем угодно, только не о нем. Потому что почувствовать близость и свою потребность в другом очень страшно. Еще одна характерная черта таких людей – невозможность говорить о своих переживаниях, им очень сложно плакать, особенно если их кто-то видит. Контрзависимый человек справляется со всем самостоятельно. И в первом, и втором случаях полноценного контакта в отношениях не происходит.
– Что же делать, Лена?
– Решением, конечно, является терапия – индивидуальная, групповая – и, конечно, дружба, общение с единомышленниками, сообщества с поддерживающими людьми, которые умеют выстраивать отношения. Рядом с ними и мы обучаемся дружить, любить, чувствовать.
– А вина? Я часто чувствую себя виноватой, например, если я недостаточно постараюсь на работе или если, не дай бог, мне приходится отказывать в чем-то другому человеку, что особенно для меня непереносимо… Это тоже проявление того, что я не умею выстраивать здоровые отношения, а выстраиваю созависимые?
– Конечно. Созависимому человеку кажется, что он практически во всем виноват и практически все люди могут на него обидеться. Такие люди ощущают постоянную тревогу, что могут поступить «как-то не так». Даже если человек просто делает то, что хочет, он может все время тревожиться о том, что не соответствует чьим-то ожиданиям. К примеру, я купила что-то себе, а не ребенку, и чувствую себя виноватой. Пошла вечером на танцы, а не осталась готовить мужу ужин – снова виновата.
– Почему так происходит?
– В опыте такого у человека есть знания, о том, что ему нужно быть максимально включенным и постоянно помогать другим. Есть понимание, что ради другого человека нужно напрягаться, при этом полностью забывая себя. В целом такие люди могут чувствовать вину даже просто за то, что что-то для себя делают. Понятно, что эти чувства уходят корнями в детство. Например, человек привык заботиться о младших братьях и сестрах. Или о маме, от которой ушел папа. Или приходилось все время спасать отца-алкоголика. В общем, причин может быть масса. За виной очень часто могут скрываться и другие чувства. Несмотря на то что это чувство переносится нами очень сложно, все же оно социально одобряемо, и у человека, который «винится», есть вторичные выгоды.
– Например?
– Ну, например, если я говорю, что виновата, с большой долей вероятности на меня не будут нападать, меня не будут обвинять. Злость, агрессия тоже могут идти рука об руку с чувством вины. Легче впасть в вину, чем обозначить свое раздражение в отношениях. Так происходит, если в моей семье было привычным скрывать свою злость. Или я раздражаюсь, говорю, что мне не нравится, и сразу начинаю чувствовать себя виноватой.
– Честно говоря, сейчас я чувствую себя потерянной. Как будто у меня не остается шанса на любовь. Здоровые отношения вообще существуют?
– Конечно. Здоровые отношения – это взаимозависимые отношения. И первое, что должно быть в здоровых отношениях, – это честность. Самое главное – это возможность честности перед самим собой в отношении своих чувств, желаний, планов и действий. Это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Помнишь, мы обсуждали, что у основной массы людей связь со своими чувствами и потребностями утрачена? И если социально одобряемые чувства мы еще можем в себе признать, то разрешить себе гнев, грусть получается с трудом.