— Своей нефти у меня нет, — пошутил я. — А вот средства на покупку — выделю. Устроит?
— Точно.
— Тысячи хватит? На месяц, — пару часов назад я оставил в непонятном ателье в сто раз больше, и было все еще немного стыдно за этакую не особенно оправданную растрату.
— Лучше две, — улыбнулся в тридцать три зуба Солдат.
— Почему лучше?
— Вдруг надо, а у нас нету, — засмеялся ушлый парень.
— Хорошо, — улыбнулся я. — Пусть будет две. На алкоголь и девочек не тратить. Это целевой взнос. Я проверю.
— На все остальное мы сами заработаем, — легкомысленно отмахнулся лидер мотохулиганов. И, после явных ломок в душе, добавил. — Ваша светлость.
— Надеюсь, без глупостей, — взглянул я прямо к глаза Желанову. — Станете вести себя прилично, позволю разместить на воротах клуба мой герб.
— А какой он? — тут же выкрикнул знакомый задорный мальчишеский голос. — Ваш герб?
— Красивый, — хмыкнул я. — Вам придется по нраву.
Разговаривать больше было не о чем. Оставалось только уведомить Ролло Свансоновича, что его протеже принят, и что жалование тот будет получать в кассе бывшего автосервиса, вместе с остальными работниками опытного производства. Во всяко случае, пока. Больше-то все равно негде. Не самому же мне возить раз в месяц деньги отставному сержанту. Так слишком много чести. Невместно.
Оставил лимузин «прилипшему» к новым игрушкам воеводе, вызвал такси и уехал. Не потому что куда-то торопился. А только чтоб все-таки не сдаться напору своих желаний и не попросить у юных мотоциклистов один из их аппаратов, и не прокатиться по окрестностям. Признаюсь: так хотелось, что глаза сам собой на переделанные в модные, байкерски-аристократичные чёперы бывшие «Алтаи» и «Уралы» соскальзывал.
Почитал, кстати, в Сети о наших, имперских байкерах. Государство относилось к новому увлечению своих подданных с настороженностью, но ни в каких особо опасных правонарушениях многочисленные клубы пока не отмечались. В Европе, а особенно в Североамериканских колониях, там — да. Там мотоциклисты считались чуть ли не основными торговцами запрещенными видами оружия, участвовали в контрабанде наркотических средств, и в организации нелегальных боев без правил. О похождениях бравых укротителях механических «коней» снимали фильмы, писали книги и пели песни. Европа не изменяла себе: с помощью негативного явления ушлые люди делали кассовые сборы.
В империи наркоторговцев казнили, даже не пытаясь «перевоспитать» в тюрьмах. Торговля практически любым оружием была разрешена, а подпольные единоборства проигрывали официальным битвам на арене. Доморощенным байкерам только и оставалось, что кататься толпами по ночным улицам, соблазнять девиц скрипом кожаных сидений могучих машин, и петь песни о романтике долгих дорог.
Как говориться: каждому свое. Нравится людям в дребезги рвать ночную тишину шумом мощных моторов, так почему нет? Как по мне, так лучше так, чем спиваться, или прозябать на диванах перед телевизором. Любая деятельность лучше ее отсутствия.
Мне, конечно, тоже нравились мотоциклы. Об «Алтае», на котором конюх ездил в близлежащий городок на почту, я уже говорил. И о том, что сам не раз рулил этим механизмом. Но чтоб мчаться по трассе за горизонт, легко обходя даже самые быстрые автомобили — о таком я мог только мечтать. Мечтать, разглядывать каталоги мото-производителей и утешать себя мыслью, что однажды, когда стану полноправным князем, приобрету железного друга и оторвусь, наконец, по полной.
Вечером, традиционно, отправился кормить питомца. Тот уже стал приходить сам, заранее, и поджидал меня под старым пирсом, изображая едва-едва торчащую из воды корягу. Как-то само собой вышло, что передача Силы из процесса приручения дракона превратилась в тренировку моих собственных выпускных каналов. Сначала только в присутствии Ксении, которой не стремился пока демонстрировать реальную свою потенцию. Потом и без нее. Через полыхающие пламенем жилы, через боль до слез и прокушенных губ, но я добился вменяемого, хоть как-то контролируемого выхода Силы. А не так, как раньше: что любое рунное переплетенье, в один миг налившись целым океаном энергии, выдавало совершенно непредсказуемый результат. От полыхающего на версту вперед леса, до разлома в скале, в которой мог укрыться, по словам воеводы, целый кавалерийский полк.
Однако переходить к чародейству я пока не спешил. Во-первых, и в Лицее и во всей Империи существовал запрет на занятие магией лицам, не достигшим совершеннолетия. А во-вторых, в моем случае это следовало делать под присмотром опытного одаренного. Прогресс в управлении стихией у меня был, как говорится: очевиден, но зная свои возможности и бушующий внутри океан Силы, хотел дополнительного контроля со стороны.
Слава Богам, что послали мне молодого дракона, а не какого-нибудь волка или тигра. Это морскому змею и океана энергии мало. Так что даже если бы я не удержал поток в узде, и плеснул чрезмерно, это бы волшебное существо не убило бы. А вот волка наверняка просто разорвало бы на десять тысяч маленьких волчат.
Тем не менее, я все-таки старался во время кормлений не терять концентрации, и напитывать энергетическую систему чудесного зверя постепенно. Это, кстати, здорово прочищало мозги. Думать о чем-то еще, кроме управления потоками, не получалось. И выходило в точности, как с мышцами: хочешь отдохнуть, смени вид деятельности. На несколько минут я полностью отрешался от всего окружающего мира. От забот и хлопот, от не реализованных желаний и несбывшихся мечтаний. А главное, от почти неподъемного Долга, который, не смотря ни на что, здорово давил.
Почти весь следующий день провел в жандармерии. Вежливый офицер позвонил с самого утра, и пригласил на беседу по поводу свершившегося в бывшей обдоринской усадьбе битве. Усадьба, кстати, имела собственное, много раз упомянавшееся в документах, название: Рябчинские пруды. Так себе имя, если честно. Никаких прудов я там разглядеть не успел, а рябчиков — маленьких, сереньких диких курочек — вовсе не уважал. Почему-то их мясо считается деликатесом, но и это мнение я тоже не разделял. А значит, название будет изменено. Жаль только, что ничего подходящего в голову не приходило.
В общем, позвали меня в имперскую безопасность, где прошлый раз обращались вежливо, и даже взяли на себя труд полностью избавить меня от домогательств коррумпированной городской полиции. Так что и теперь никаких каверз не ждал, потому и никого из Капонов брать с собой не стал. А зря. Первый же вопрос дознавателя показал, что дальнейшее общение без адвоката просто невозможно.
— Итак, — строго глядя на меня, заявил жандарм. — Записи видеонаблюдения показали отчетливо, что первый удар нанесли именно вы, молодой человек. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Оправдываться я и не подумал. Наверняка камеры записывали не только изображение, но и звук. То есть жандармам известно, и что мы предупреждали Мартынова о своей принадлежности к дворянскому сословию, и что именно глава преступной группировки отдал приказ о начале бойни. Тем не менее, дознаватель предпочел это не учитывать, сходу обвинив меня в противоправных действиях.
Мило улыбнувшись хмурому офицеру, я неторопливо достал телефон, и набрал номер Арона Давидовича.
— Прошу простить, если не вовремя, — любезно сказал я. — Однако ваше присутствие требуется в здании городского жандармского управления. Один из их офицеров пытается обвинить меня в том, чего я не совершал.
— Это… что значит? — полыхнул злобой дознаватель.
— Это значит, что общение мы продолжим в присутствии моего адвоката, — дернув бровью, как мог спокойно выговорил я. И спрятал телефон. Отбирать его никто не стал. В конце концов, это вообще было бы произволом. Я не задержан, не арестован и мне не предъявлено никакого обвинения, чтоб лишать священного права на коммуникацию. Уж что-что, а законы империи, касающиеся прав лиц причисленных к дворянству, я знал назубок.
Ждать долго не пришлось. Посидел в коридоре, обменялся сообщениями с воеводой, который, после посещения бывшего автосервиса, развил бурную деятельность. Во-первых, оценив перспективы нового вида оружия, он озаботился забором. И не просто чем-то вроде прямоугольников из крашеной сетки, а бетонной стеной с колючей проволокой по верху. Плюс к тому еще вышки с прожекторами по углам, домик охраны у массивных стальных ворот и собственно — сама охрана. Пока, за неимением дружины, из наемников. «Что это за военное производство, — написал седой вояка. — Проходной двор. Любой может вломиться и вызнать все секреты!»
Во-вторых, истинный воин насел на эконома, чтоб тот форсировал процесс создания юридического лица. Организации, которую я как раз, до получения сколько-нибудь рабочей версии доспеха, не торопился оформлять. А вот воевода считал в точности наоборот. «Какие, к троллям, должностные инструкции и режим секретности, — сокрушался он. — Если предприятие вообще как бы не существует?»
Резон в словах старика был, и я не стал спорить. Кольнуло чуть-чуть, что мною найденный и приласканный изобретатель уплывает в другие руки. Утешало только, что руки не чужие, а совсем даже свои. Да и не могу я сам присматривать за всем княжеским хозяйством. Воспитатели в один голос советовали научиться делегировать полномочия, а не кидаться все делать самому. Вот с бывшего автосервиса и начал.
Еще, признаться, грела мысль, что дело, начавшееся как каприз увлекшегося завиральной идеей юноши, вдруг превратилось в прорывное, значимое для будущей дружины и княжества, предприятие. А кто именно будет шефствовать над будущим заводиком — я сам, или кто-то из моих людей — не суть важно. Затеял-то все это я! Так вот и вышло, что встречал я спешащего с озабоченным лицом Капона с улыбкой на лице.
Ничуть не удивился тому, что Арон Давидович был уже в курсе проблемы. Без подробностей, конечно. Но о том, как именно проходила встреча в загородном клубе, имел представление. Мне и оставалось только дословно передать заявление жандармского дознавателя, и выразить уверенность в том, что опытный адвокат сумеет обернуть ситуацию к пользе для