— Приказ уже отдан, — лениво процедил я. — Более того, в этот же миг моими юристами подан иск в имперский суд по возмещению мне потерь, вызванных нарушениями арендных договоров. Кто из вас Золотарев?
— Золотов, — автоматически поправил меня самый щуплый из упитанных горожан.
На самом деле, еще прадед этого человека озаботился сменой фамилии. Посчитал ее недостаточно звучной для одного из богатейших семей Берхольма. Впрочем, смена имени никак не повлияла на род деятельности семейной фирмы. Она, как не трудно догадаться, занималась вывозом и утилизацией твердых бытовых отходов. Город рос, увеличивалось население и территорий для складирования мусора требовалось все больше и больше. Княжество категорически отказывалось принимать городскую грязь у себя. Пришлось Золотовым выкупать права аренды всяких неудобий, вроде логов и оврагов. По хорошему, ничего страшного в этом не было бы, если бы прижимистые мусорщики не экономили на экологии. Да, большая часть отходов сжигалась. Да, наполненные по края овраги засыпались землей — вроде как рекультивировались. Все согласно имперскому закону. Только никаких мер по защите мест захоронений от попадания грунтовых вод не предпринималось. В результате, на окраинах Берхольма легко и просто было найти родники, вокруг которых было не найти ничего живого.
— Данные экспертизы мест складирования отходов будут приложены к искам. Подозреваю, что в отношении вас и у имперского правосудия появятся вопросы.
— Да он просто блефует, — выкрикнул кто-то из богатеев. — Сколько ты хочешь, мальчик, чтоб избавить нас от этого циркового представления? Миллион? Два?
— Ты кто таков, мужик? — любезно поинтересовался.
— Красулин. Что? Три миллиона?
— Красулин… — сделал вид, будто задумался я. — Текстильные и швейные фабрики? Верно?
— Да, это все знают.
— Слив отходов, минуя очистные сооружения. Слишком низкие трубы котельных, как причина повышения ПДВ[14] в трех районах города. Все верно? С вас один миллиард, сто два миллиона гривен. Касса вот у его светлости. Надумаете бежать, бегите. Вашей собственности вполне довольно, чтоб удовлетворить мои претензии. Следующий.
Боги! Они, как дети в начальной школе, стали по очереди называть свои имена, и вызнавать у меня суть и цену претензии. Похоже, ни один из мастеров в возможность отстоять свою точку зрения в имперском суде не верил. Один Варнаков только кривил морду, и молчал.
А мне хотелось бросить всю эту орду на стариков-воспитателей, и рвануть в город. Там в это время проходило все самое интересное. Туда, в те районы города, которые выросли на землях арендаторов, входили подразделения наемников. Берхольмской полиции, по понятным причинам, я не доверял, а потому, одной из главных задач «Перуничей» было вытеснение дискредитировавших себя стражей закона с моей земли. Пусть в Старом городе порядки свои наводят. Если конечно не передерутся между собой. На территорию города времен получения грамоты Хольмгардского права десяти тысяч правоохранителей явно много, а мне мздоимцы и грабители в качестве стражи не нужны.
Городским мастерам раздали грамоты с моим указом о прекращении действия договоров аренды, и выпроводили из зала.
Мельникова вызвали последним. Арендатор он честный. Ни разу даже задержки не допустил с оплатой, не то, чтоб вообще «забыть» перевести средства. Его кусок земли вдоль Пограничной, и начинался сразу к югу заИзлучиной, что возле Шаринского моста. Брал земли в аренду еще его пра-прадед для строительства первой на Алтае магомеханической мельницы. Зерна в княжестве всегда выращивали много. Хватало и самим, и соседей, что ниже по течению Оби, кормили. До самого Обдорского княжества, в устье, баржи доходят.
Теперь вот Мельников испросил дозволенья дополнить арендный договор разрешением строить на тех землях не только мельницы с элеваторами, но и жилые дома. Сотрудников у Мельникова много, и ему хотелось бы самых нужных специалистов еще и дешевым жильем к себе привязывать.
Прошение купец и промышленник давно прислал. Еще года два назад. Только решать некому было. Разрешил. Только условие поставил: чтоб жилье, ни по площади занимаемой земли, ни по квадратуре за планку в тридцать процентов от производственных зданий не выходили. Лично купцу принадлежащий и мне не подконтрольный район города мне не нужен был.
Вторую просьбу мукомольный магнат только что озвучил. Приглядел он еще один участок, на берег Великой реки выходящий. Готов был право аренды у нынешнего арендатора выкупить, но просил изменить предназначение арендуемой земли.
Оно, это предназначение, в каждом договоре прописывается в обязательном порядке. И его нарушение — считается достаточным поводом для разрыва договора. Вот городские мастера выкупали контракты на территории сельхоз назначения, и застраивали жилыми домами. А после, решением Совета, включали землю в городскую черту и считали, что всех обманули. Только это не так. И имперский суд это уже не один раз подтвердил. Были уже в стране прецеденты. Так что и «моим» обидчикам ничего в суде не светило. А учитывая, что старый эконом, и его предшественники на этом посту, исправно, ежемесячно, отправляли новым арендаторам требования по оплате, этих хитрецов еще и штраф огроменный ждал.
Ну, Мельников-то умный. Он решил сразу все бумаги правильно оформить, чтоб потом вдруг всей собственности не лишиться. Имелось у него желание выстроить на берегу Оби новейший речной порт. С терминалами загрузки муки в плавучие емкости. Чтоб не в мешках муку по воде возить, а в герметично запечатываемых цистернах. Вроде тех, в которых по железной дороге цемент возят.
Тут у воеводы вопросы возникли. Спросил купца, имеется ли возможность, в кроме мучных, иметь в порту еще один причал. Такой, чтоб для погрузки живой силы и военной техники на баржи подходил.
— Добавить проблемой не станет, — не задумываясь и на секунду, ответил Мельников. — Только содержать его в ногаточку встанет. А если моей это заботой мыслите, так, по правде, ваше сиятельство, ваша милость, скидку на аренду земли бы мне…
Договор аренды обычно на сто лет заключается. С продлением, если стороны не изъявили желание документ разорвать. Этот купец умел далеко в будущее планировать. Это сейчас перевозка войск по реке довольно актуальна. А что через сотню лет будет — никто не знает. Будет тогда причал нужен, или нет, большой вопрос. А скидка никуда не денется.
Впрочем, я не возражал и против скидки. Княжеский причал найдем, как применить. Там где солдаты смогут грузиться, и любые другие люди пройдут. А где военная техника — там и подавно. Пригодится.
После Мельникова мне оставалось лишь сказать несколько слов, и этим завершить сложное и важное и для меня и для княжества мероприятие. Жаль только, что на этом тот долгий день не завершился.
В соседнем помещении — малом зале приемов — дожидались жаждавшие общения с молодым князем журналисты. Готовили свои камеры бригады четырех телеканалов, а изъявивших желание по-присутствовать на пресс-конференции представителей печатных и сетевых изданий вообще десятками считали. Даже от столичных редакций заявки были. Не думаю, что внутренние дела Алтая кого-то особенно сильно волновали в Хольмгарде. Скорее всего их интересовала моя конкретно личность. Все-таки не так часто в империи появляются сиятельные потентики. В какой-то мере, магов Великой Силы вообще можно считать стратегическим ресурсом страны. Не знаю, как с этим дела обстоят у остальных отечественных сиятельных, а вот я, с моим уровнем контроля дара, точно был оружием массового поражения.
После городских мастеров, результат общения с которыми не поддавался прогнозу, перспектива встречи с журналистами никакого волнения не вызывала. В конце концов, те издания, на которые Капоны уже подали иски, на пресс-конференцию не были допущены. А с остальными тоже можно было после разобраться. Не думаю, что кто-нибудь из них рискнул бы ссориться с кем-то из высшей аристократии империи. Последние века — время торжества науки и прогресса — конечно, здорово встряхнули старые патриархальные обычаи. Но, как бы то ни было, сословное устройство общества так никто и не отменил.
— Его сиятельство, удельный князь Алтая, Антон-Альрик Летов, — громогласно — мне отлично было слышно из-за закрытых дверей — провозгласил Вышата. — Господа журналисты! Всем молча слушать речь его сиятельства. Когда наступит время вопросов, вас известят. Встать!
Ромашевич-младший дорвался до власти. Пусть это была всего лишь тень моего могущества. Сила глашатая на площади, озвучивавшего указ князя. Но тем не менее, парень быстро вошел во вкус.
— Добрый день, господа, — учтиво поздоровался я, быстрым шагом входя в малый зал, и занимая место на еще одном кресле, изображавшем княжий трон. — Итак, мы собрали вас с тем, чтоб известить о принятых мною решениях. Не далее часа назад, мной был подписан указ о прекращении действия арендных договоров земель, ныне занятых девятью из двенадцати районов города Берхольма. Естественно, у меня были на то основания. Для вас подготовлены все материалы, и будут розданы всем желающим составить собственное мнение о свершившемся событии.
Кроме того, извещаю вас, что на вернувшихся под мою руку территориях, городская полиция, скомпрометировавшая себя откровенно противоправными действиями, прекращает свои полномочия. Уже сейчас там все находится под контролем верных мне воинских подразделений. В течении недели контроль перейдет к княжеской алтайской полиции. Смею надеяться, что маргинальная часть населения города не станет испытывать моего терпения, и не решит воспользоваться временем относительного безвластия. Все противоправные действия кого бы то ни было будут пресекаться максимально жестко. Мародерства, или, не дай Боги — беспорядков я не допущу.
На этом у меня все. Готов ответить на ваши вопросы.
— Некоторое время назад… — сразу подскочил один из журналистов. Так быстро, что эхо моего голоса еще гуляло по залу.