Я знал. И зачем, и что именно имеется в виду. Прецеденты и право сильного — вот о чем это. Древние вассальные ряды, даже если они прямо нарушают остальные уложения, выше Закона! Право сюзерена силой отобрать переданное вассалу имущество в том случае, если тот нарушает данную его предками столетия назад клятву. Право на месть и на объявление войны между родами. Право с оружием в руках защищать свое, от любых посягательств. Черным по белому, типографской краской по бумаге в этих скупых и красивых вступительных статьях Кодекса, говорилось о том, о чем пели скальды у очагов руских вождей и за длинными дружинными столами княжеских горниц.
Многие старые влиятельные семьи и без того давно уже были над Законом. Эта запись и не для них. А для тех, кто стал забывать с какой стороны браться за меч. Для тех, кто туго набив мошну, полагает себя хозяевами жизни. Чтоб такие, как эти — прыщи, вскочившие на ровном месте, знали, что истинные владыки повелевают не столько жизнью, сколько смертью. И имеют на это право.
Скучать пришлось почти час. Дознаватель никуда не отходил, так что подсмотреть, что за пьесу он там ваял, не было никакой возможности. Хотя, признаюсь, хотелось. Очень уж злобно он на меня зыркал и коварно ухмылялся. Так-то — понятно, чего он хотел добиться. Только уж что-что, а держать лицо я еще лет в двенадцать научился. Еще у меня отлично, смею надеяться, выходит маска надменного аристократа. Могу еще призрения добавить — кривая улыбочка и чуточку вздернутая бровь действуют безотказно. Так и развлекался. Безликий мне злобную рожу, я ему в ответ — гримасу, с которой смотрят на раздавленную дорогой туфлей жабу.
Потом в участок ворвался Варгов. Вот умеет же человек: вошел, и его сразу стало как-то слишком много. Так, что его спутника, щуплого, средних лет, в дорогом костюме, человека не сразу и заметил. Тот, в отличие от подполковника, как-то выделяться не спешил. Но вот лицо доброго дежурного офицера, когда он прочел надписи на врученной визитке, изменилось здорово. Дядечка прямо как от ядовитой гадюки отшатнулся, но направление, в котором меня искать, все-таки указал. А потом улыбнулся загадочно, поймал мой взгляд и подмигнул. Мол, держись пацан, засадный полк уже на подходе!
Я просил адвоката? Похоже, я получил кого-то действительно стоящего. Иначе при одном его имени туземная полиция вряд ли бы с лица спадала. Безликий дознаватель аж со стула вскочил, когда щуплый законник к его столу приблизился.
— Приветствую, молодой человек, — куртуазно поклонился адвокат.
— Антон? Ты цел? Эти… люди не прикасались к тебе? — одновременно с юристом, взорвался вопросами опекун. Нужно было делать выбор, кому отвечать в первую очередь. Поэтому я встал.
— Здравствуйте, — спокойно ответил я обоим сразу. — Олеф Бодружич, господин…
— Арон Давидович Капон, — еще раз поклонился щуплый. — Адвокатский дом Капон. Мы с вашим опекуном давно приятельтствуем.
— Опекун? — оживился дознаватель. — Значит, именно вы будете оплачивать штрафы этого малолетнего бандита?
— Позвольте осведомиться, — шагнул вперед Капон. — Представление для суда уже готово? Кто будет представлять обвинение?
Арон Давидович перенес все внимание на бумаги, в которые ему стал тыкать пальцем безликий, и мы с Варговым могли, наконец, поговорить.
— Твоей матери я не стал ничего говорить, — заговорчески, громким шепотом, поделился опекун. — Не зачем ее волновать. Ничего ведь серьезного не произошло?
— Нет, — качнул я головой. — Вам не о чем волноваться. Сожалею, что был вынужден вас побеспокоить.
— Ой, Антон, ну что ты, право слово, — отмахнулся муж моей матери. — Не чужие же люди. Тем более, я все еще несу за тебя ответственность.
— Спасибо, — еще раз, без особенного энтузиазма в голосе поблагодарил я. — И, Олеф Бодружич. Я бы хотел сам оплатить виру, если ее все-таки посмеют назначить.
— Светлые Боги! О чем ты? У Арона довольно документов, чтоб разом прекратить весь этот… Все это недоразумение. Надеюсь, ты никого не убил? Что вообще произошло?
Мне не жалко. В двух словах рассказал. Упомянул, что со мной в инциденте был друг, и что был бы признателен, если бы адвокат занялся бы и вызволением Ксении Баженовой тоже.
— Да уж, — как-то иначе. Как-то оценивающе, что ли, взглянул на меня Варгов. — Трое взрослых? И всех трех вы с другом… Как ты выразился? Устранили угрозу?
Усилием воли удержался от того, чтоб пожать плечами. Жест-паразит. Такой же привязчивый. Но и открывать чужим, по большому счету, людям степень своей воинской подготовки, желания не было. Предчувствие кричало, что утренняя стычка наверняка далеко не последняя, и заранее предупреждать потенциальных недоброжелатей было бы просто глупо. В то, что опекун с адвокатом способны сохранить мой маленький секрет, я совершенно не верил. Ладно Капон — он по роду деятельности должен быть обладателем и хранителем множества чужих тайн, но Варгов — точно нет. Поделиться удивительным открытием с женой. Та — с подругой. И пошла сплетня гулять по Берхольму, обрастая совсем фантастическими подробностями.
— Повезло, — улыбнулся я.
— Отлично, — совершенно серьезно похвалил меня адвокат, успевший уже закончить свои дела с дознавателем. — Завидная рассудительность для молодого человека. На том и стойте, кто бы ни спросил. И, вы абсолютно верно не стали давать какие-либо показания. Благодаря вашему здравомыслию мое вмешательство почти и не требуется.
— Тем не менее, я рад, что вы здесь, — вернул я любезность. — За себя я спокоен. В отношении фрекен Баженовой таковой уверенности у меня нет.
— О, там тоже нет причин для волнений. В рапорте четко указывается, что первый удар нанесли все-таки вы, Антон?
— Так и было.
— Отлично. Тогда и в благополучном исходе для этой отважной девушки я не сомневаюсь… Осмелюсь поинтересоваться… Кто она вам?
— Друг, — уверенно кивнул я. — Друг и в будущем — потенциальный вассал.
— Замечательно. Статуса друга более чем довольно.
Интересный человек, этот Капон. Вежливый, уверенный в себе, и четко понимающий глубину социальной трещины между простолюдинами и аристократией. Я был абсолютно уверен, что опекун поделился с адвокатом информацией о том, кто я таков. И тот, несмотря ни на что, ни словом, ни намеком не показал мне, что знает.
На определенном этапе плана стариков-затейников, мне полагалось найти надежную юридическую контору и озадачить их необычным заданием. Естественно, воспитатели не могли оставить такой важный вопрос на откуп неопытного меня. Из всего многообразия адвокатских контор были выбраны шесть, не запятнавших себя работой на откровенных воров и прохиндеев, имеющих долгую славную историю, и обладающих большим опытом представления интересов дворянства. Адвокатский дом Капон был одним из тех шести. Тем приятнее было наблюдать за профессионализмом одного из их представителей.
— Надеюсь на вас, — кивнул я юристу. — И позвольте вашу визитку. Возможно, мне понадобятся ваши услуги.
— Антон, что ты говоришь?! — вспыхнул опекун. — У Арона Давидовича может сложиться впечатление, будто бы ты и дальше намерен совершать эти агрессивные действия…
— Нет-нет, уважаемый Олеф Бодружич, — вытаскивая картонку из кармана, и протягивая ее мне, поспешил поддержать меня Капон. — Уверен, Антон Рутгерович принял единственно верное решение в той ситуации. В любом случае, с этим наверняка должны разобраться совсем другие организации.
Ну вот! Ну не молодец ли? Двумя словами дал мне понять, что прекрасно осведомлен и о том, кто я, и о потенциальном заказчике провокации. Я был доволен. Но для решения в пользу Адвокатского дома всего этого было еще маловато. Поэтому, просто поблагодарил адвоката искренней улыбкой, и промолчал.
Тем более что в участке начинался второй акт глупой пьесы «накажи строптивого одноклассника». Полицейские готовились сопроводить всех нас в здание суда. О, конечно под конвоем из пары сверкающих проблесковыми маячками, как ель на празднике Середины Зимы, автомобилей!
Меня, Слава Богам, повез опекун. Ксения села в машину к высокой, крепкого телосложения женщине. Как позже выяснилось — матери. К слову сказать, на матерого боевика, на деву щита, какими их рисуют в кинофильмах, старшая Боженова совсем не походила. Хотя двигалась с той же знакомой грацией, что и ее младшая дочь.
Сборы были недолги. А дорога и того меньше. По большому счету, мы все могли и пешком минут за пять дойти. Но, почему-то, эта простая идея никому даже в голову не пришла.
Слышал, некоторые люди ждут заседания городского суда по несколько месяцев. В прессе писали, что будто бы судей не хватает, суды завалены делами, а очереди к рассмотрению только увеличиваются. И тут же, что я вижу? Нас провели прямиком к судье, и стоило нам усесться на предназначенную обвиняемым лавку, как явился худой, как жердь мужик в мантии. Все встали. Кроме меня.
— Молодой человек, — строго, густым, неожиданным для его выдающейся худобы, басом обратился ко мне судья. — Вставать должны все, из уважения к суду.
— Обращайтесь ко мне, ваша милость, — выплюнул я презрительно. И остался сидеть. С чего бы это дворянину выказывать уважение какому-то судье? Чем этаким он это заслужил? Тем, что вовремя раскрыл карман, куда ему мзду за мое показательное судилище сунули?
Капон, молча, достал из папки лист с нотариально заверенной копией моего патента о принадлежности к дворянскому сословию, сделал два шага и положил на стол перед худым.
— Эээ. Что это? — нахмурился судья и поднял бумагу.
— В связи с разбойным нападением на лицо дворянского сословия, и попыткой похищения лица дворянского сословия, предлагаю суду незамедлительно передать дело в соответствующие инстанции Императорской Жандармерии, — отчеканил адвокат. — Тоже и в отношении человека ближнего круга лица дворянского сословия. Решение о временном задержании до выяснения обстоятельств дела повинных в нападении и попытке похищения, оставляю на высокий суд.
— Это как это? — меж тем гундел себе под нос жердяй. Явно расстроился. Вместо избиения младенца за горсть ногат, мужик получил кучу проблем и необходимость отвечать перед жандармами за непрофессионализм полиции. Но, видно, прохиндеем он был матерым — то-то оправился за считанны