все превращается в Хельхейм.
И — да. Тридцать пять поколений подряд Летовы обладают умением призывать Свинец, и тем сильно замедлять бесконечный ток всевозможных сил вокруг. И за эти тысячу двести лет, мы, конечно же, научились этим управлять. Сужать до состояния узкого луча, распахивать по всю ширь до впечатляющих размеров или ограничивать стенами какого-то помещения, воздействовать на одного конкретного человека, наконец. Единственное что так и осталось непокорным — это обязательное наличие какой-нибудь сильной эмоции, без которой дар просто отказывался активироваться. Слава Богам, в том пыльном сарае с этим никаких проблем я не испытывал.
Признаться, при планировании операции, я даже не рассматривал возможность получения мною или Ксенией какого-либо ущерба. Конечно, опытный ektemann был бы вполне в состоянии справиться с двумя молодыми людьми. Даже будь они столь же хорошо обученными, как мы с Баженовой. Все-таки грамотное комбинирование переплетений Силы и отточенных навыков рукопашного боя — это вообще почти непобедимая штука. Да только откуда ему взяться, этому эктеману, в нашем второсортном лицее?! Быть может в империи и нашлись бы заинтересованные лица, способные подослать ко мне этакого суперсолдата, но не подослали же до сих пор! «Бубнилка» и тот почти случайно кому-то пока неведомому пригодился. Стражник уже несколько лет возил Ормссона — это я первым делом выяснил — а не появился в Лицее вслед за мной.
Так или иначе, но Ксения после короткого боя выглядела не особенно хорошо. И это меня… раздражало и злило. На счастье, я смог удержать эти, разрушительные для соратников, чувства в себе, и не выплеснуть их случайно на девушку. К тому же виновник пышущего жаром, как угли в горне кузнеца, гнева у меня тоже имелся.
— Ты как? — усилием воли разжав сведенные от злости зубы, поинтересовался я у девушки. — Прости, что пришлось подвергнуть тебя такому испытанию.
— Ничего, — криво улыбнулась Баженова, мельком глянула на стражника, и добавила:
— Потом расскажешь, что это было.
— Что-что, — хрюкнул носом «бубнилка», и приподнялся, опираясь на руку. — Родовой дар Летовых, конечно. Что? О таком не пишут в этих ваших Сетях? А я вот читал, да все одно не готов оказался. Жуткая штуковина, правда? Ты, кстати, в курсе, что имперские суды приравнивают применение родового дара к магическим проявлениям? Со всеми вытекающими последствиями…
— Кто тебе позволил пасть разевать?! — вспыхнула Ксения. Ей, похоже, честь наемника бить поверженного наземь врага не запрещала. И хоть веса во фрёкен было всего ничего, удар ногой по печени у нее вышел на славу. Быстрый, точный, сильный и неожиданный. Ормссоновского водителя аж скрючило всего.
— Расскажу, — покладисто согласился я. Не смотря на то, что все-таки ничего серьезного с вассалом не случилось, испытывал легкое чувство вины. — Вот с этим типом поговорим, и расскажу.
— Так вы всего лишь поговорить хотели? — наигранно удивился «бубнилка». — А я-то голову ломаю, с чего это двое школьников напали на сотрудника лицейской стражи! Да еще с магией! Что, на территории Лицея, полностью запрещено!
— Какой из тебя стражник? — фыркнул я, и присел рядом на корточки. Чтобы воздействовать даром на одного человека, желателен физический контакт. — Настоящие сотрудники в вещах лицеистов не роются… Нашел, что искал?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — засмеялся мне в лицо шпион.
— Значит, не хочешь по-хорошему, — констатировал я. — Зря.
И, положив прежде руку ему на голову, призвал дар подавления энергий.
Без цвета, без вкуса, без запаха, без силы и без надежды. Только гнет свинцово-серой хмари и тело — предатель. После такого, даже пыльный сарай на задворках провинциального лицея станет казаться восхитительно живым и полным ярчайших красок местом.
— Каждый следующий раз будет все сильнее и сильнее. И все дольше и дольше. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты либо не расскажешь все, что я хочу узнать, либо пока твой разум не останется в царстве Хель навсегда, — прошипел я в ухо облегченно выдохнувшему, когда все закончилось, шпиону. — Продолжим?
Разрешения мне не требовалось. И давать вражине время перевести дух, подготовиться морально, тоже не собирался. Родовая способность, которой не так уж и часто доводилось покидать пределы моего разума, теперь вызывала что-то близкое к эйфории. Едва не физическое наслаждение от ощущения всемогущества. Трудно иметь почти божественную мощь и раз за разом заставлять себя останавливаться. И если бы не общее ощущение неправильности происходящего — пытать людей, ниже достоинства для дворянина — мог бы не выдержать искушения, и пропасть, раствориться в этом океане энергий.
— Ну зачем же? — голосом Ормссона отвлек меня от борьбы с собственным даром темный, на фоне светлого дверного проема, силуэт. — Зачем же вы, ваша милость сами-то?
— Очень мало верных людей, — пожаловался я, убирая ладонь с головы Бубнилки, и вставая. — А в этом деле, господин Ормссон, нужны именно такие.
— Ой, — пискнула Ксения, и прикрыла рот ладошкой.
— Ductor[31], — облегченно выдохнул бледный водитель, и хрипло засмеялся.
Тем более катастрофичным было крушение его надежд, когда начальник Стражи Лицея продолжил:
— В некотором роде, ваша милость, мы с этим… субъектом, и теперь уже являемся вашими служащими. Я же и более того… В расчете на то, что будущие… подобные дела, вы мне станете поручать… готов продолжить… гм… процесс дознания.
— Вот как? — слегка удивился я. Технически, Орсмссон, в купе со всеми прочими работниками Лицея, действительно могли считаться княжескими служащими. Хотя бы уже потому, что львиную долю бюджета учебного заведения составляли дотации из казны Летовых. Однако трудовые соглашения все-таки заключались с «прослойкой» — администрацией Лицея — а не с кем-либо из представителей правящей в княжестве династии.
Основа основ имперского законодательства, древняя традиция и главный обычай аристократии: служат конкретным людям, или, в крайнем случае — родам, а не идеям. Присягают императору, не империи! И так сверху до самого низа. Ормссон, как впрочем, и все остальные служащие Лицея, в какой-то мере, вассал моего вассала. То есть — мне никто. И его заявление — завуалированная заявка на занятие должности руководителя службы безопасности. Моей службы безопасности. Моей, а значит: всего княжества. После Лицея, прямо-таки стремительная карьера.
И даже если бы был склонен позволить этому человеку делом доказать профпригодность и верность, назначать Ормссона без консультаций со стариками-воспитателямия не стал бы ни в коем случае. Хотя, конечно же, был согласен воспользоваться услугами профессионала в добывании сведений из головы Бубнилки. Вслух это не прозвучало, но явно подразумевалось: невместно княжичу собственноручно допрашивать шпиона. Так не заметишь, как молва припишет тебе склонность к садизму. Уж чего-чего, а такой славы я себе не желал.
— Впрочем… — я сделал вид, будто бы задумался. — Забирайте. Список вопросов, ответы на которые меня интересуют, перешлю чуть позже.
— Как же так? — жалобно вскричал Бубнилка. — Ductor? Как же так? Это же я. Свой!
— Свой? — прорычал Ормссон, ловко выхватывая из кармана полицейские наручники. — Свой? Свои не обыскивают комнаты лицеистов, и не вынюхивают тут всякое разное…
— Один вопрос, господин Ормссон, — показательно игнорируя Бубнилку, отвлек я главу лицейской стражи от малоприятного процесса сковывания рук бывшему личному водителю. — Ваше здесь появление. Ведь это не случайность? Верно?
— Конечно же, нет, ваша милость, — тот чуточку изогнул тонкие губы в намеке на улыбку.
— Вот это мы с тобой влипли, — шмыгнула носом Ксения, когда главный лицейский стражник увел Бубнилку.
— Что, прости? — вскинулся я, размышляя о куда более серьезных делах.
— Влипли, встряли, попали впросак! — зло выкрикнула девушка. — Так тебе понятно? Слыханное ли дело? Напасть на сотрудника стражи! Применили магию! Повезет, если отделаемся исключением из Лицея! Мать меня убьет!
— Все будет хорошо, — отмахнулся я. — Дальше Ормссона это никуда не уйдет.
— Скажи еще, что ты это сам спланировал, — Баженова зябко передернула плечами, и потянулась за шубкой. — Только «забыл» меня поставить в известность.
— Не планировал, — пришлось мне признать. — Но вышло даже лучше. И шпиона наказали, и… гм… нашли потенциально полезного роду человека.
— Знаешь что, Летов, — ткнула меня пальчиком в грудь фрёкен. — Если, как ты говоришь: все будет хорошо, и нас не исключат, я скажу, что ты редкостный везунчик. Прямо, любимчик Богов!
— Куда хёвдингу без удачи, — хмыкнул я. — Пора бы уже привыкнуть.
9. Руна Рейд
Ваше высокопревосходительство!
Спешу сообщить: нам удалось со всей определенностью выяснить, что известный Вам артефакт действительно существует. Более того! Он находится в Берхольме, и контролируется поднадзорным А.Л.
Заметка карандашом на полях сообщения:
Идиоты. Все это известно и без вас уже не одну сотню лет.
Мне нужно что-то кроме общих сведений.
Фото артефакта, описание свойств и воздействий. И выясните как обещали: одаренный поднадзорный или нет. Начните же, наконец, работать!
О, я не могу придумать этому сколько-нибудь логичное объяснение! Почему, ну почему, во имя Светлых Богов, новолетие — то есть новое лето — наступление нового года — славяне прежде праздновали в самом начале весны?
Так-то оно понятно. Что славянское слово «год», что «ar» это же на сканди, имеют одно и то же значение: время. Или, вернее — период времени. Как по мне, так не особенно важно какой именно день брать за точку отсчета. В этом отношении древние, до-руские обитатели восточной Европы руководствовались куда более важными причинами. Пробуждение новой жизни, как олицетворение нового времени — звучит куда пафоснее, банальной пьянки в середине зимы по случаю покрывшегося льдом фьорда.