Мы и торговались. И в том, сколько именно платить, и даже когда это делать. Старшины-то наемные изначально хотели одинаковую сумму каждый месяц. И если нужно нам пять тысяч бойцов, значит — пять миллионов. А мы в ответ: вот предъявите нам пятьдесят полных сотен воинов, тогда будет и пять миллионов. А пока и полтора — много будет. На том и сошлись. Уточнили еще, что количество дней, отработанных новым сотрудником «Перуничей», высчитывать не станем. Хотя могли бы. Тем не менее, в текст договора вошло, что списочная численность на конец месяца является основанием для подсчета вознаграждения. Ограничение поставили в пять тысяч человек. Определили и необходимое количество транспортных средств. Наемники обещали решить проблему.
К слову сказать, явились эти люди с саркастическими улыбками на лицах, а уходили какими-то пришибленными. Подозреваю, что это древний маг все-таки как-то на них воздействовал. Нашептал что-то этакое себе в седые усы. Во всяком случае, иного объяснения у меня нет. Ну не гостиницей же они так впечатлились, или количеством бриллиантов в украшениях моих воспитателей. Выглядели старшины «Перуничей» битыми жизнью, опытными ветеранами. За их плечами тысячи людей, обремененных семьями, кредитами, счетами из частных школ, и планами на отпуск. Драгоценностями таких, как мне кажется, не проймешь.
Ксения, которая приехала вместе со старшими товарищами, в торговле не участвовала. Но смотрела на все, в буквальном смысле, широко распахнув глаза. Написал ей сообщение на телефон, чтоб поделилась впечатлениями. Ну и тем, как восприняли процесс заключения договора начальники ее родителей. Обещала вечером перезвонить. Сказала, что писать о таких вещах опасно. Увидит мать или сестра, примут за шпионку и быть ей ремнем поротой.
А меня больше всего… ошарашили суммы. Напомню: годовой бюджет родовой усадьбы не превышает сорок тысяч гривен. Средняя ежемесячная заработная плата в Берхольме — порядка трехсот — четырехсот. В сельской местности даже еще меньше. Но там и жить дешевле, потому как существенная часть продуктов, которые горожане вынуждены покупать, в деревнях на огородах растет. А тут — миллионы! Каждый месяц! Конечно, если их поделить на каждого бойца, так не особенно много и выходит. Но в сумме-то — миллионы!
— Потом привыкнешь, — пообещал старый эконом, с которым я поделился своими мыслями. — На фоне общего бюджета княжества, миллион замечать перестанешь.
— Это врятли, — засомневался я. — Это же, сколько на миллион людей прокормить можно!
— А вот это помни! Навсегда, на всю жизнь запомни! За этими безликими цифрами, за строчками в расчетной ведомости, спрятаны реальные люди. И как появится соблазн где-то убавить, чуточку сократить, так и вспоминай! Придут эти люди домой, и скажут родным: вы, мол, сегодня и завтра не кушайте. Послезавтра поедите. Потому что жалованье мне чуточку урезали, а еще очередной взнос по ссуде на жилье предстоит сделать…
— Ну и как тогда экономить? — не удержался я.
— На врагах экономь. Можно в них дорогущую ракету запустить, а можно придти самому и Силой раздавить все их гнездо к троллям! За бесплатно.
— Но-но, — рыкнул и тряхнул седой гривой воевода. — Научишь сейчас! Ракета — тоже нужная штука. Чем людей в бою терять, лучше дорогущей ракетой вдарить…
Этот спор я уже слышал в тысяче вариантов. Эконом и воевода, вообще непримиримые противники, когда дело доходит до верстки очередного бюджета. Так что смотреть очередную часть бесконечного сериала не стал. Попрощался, да и поехал себе домой, в Лицей.
Сеть сообщила, что автомобиль пройдет маршрут за двенадцать минут. Отель, где разместились мои старики, находился в самом центре. Из окон берхольмскую крепость было видно. Лицей, тоже не далеко, на берегу Оби, прямо возле устья правой протоки Grænsefloden[47]. Славяне зовут реку, отделяющую наше княжество от соседнего, Колыванского, Рубежная. А туземные народы — Бердью. Слава Богам, хотя бы остров, что расположен в месте слияния Рубежной и Оби, на всех языках зовется одинаково: Забока[48]. И именно на этом острове располагался отель.
В любой другой день, путь через центр превратился бы в настоящее мучение. Было бы быстрее пройти маршрутом пешком, чем переползать из пробки в пробку на автомобиле. От Шаринского моста, до Забоки, и от Крепости, до Гороховской — старый город, это сплошные административные и офисные здания. Жилых ничтожно мало. В рабочий день по узким улочкам старого Берхольма на авто ездят только ленивые. Ну или те, для кого статус выше скорости.
Я, в принципе, не торопился. Но все-таки вызвал таксомотор. В расчете на наблюдателей, которых могли оставить любознательные наемники. Старики не исключали такую возможность. Хотя бы уже потому, что ни для кого тайной не было: княжеская семья переживает не лучшие времена. Князь Рутгерт десять лет как считается пропавшим безвести. Супруга его возвращения не дождалась, и, отказавшись от титула и сына, вышла замуж за другого. Наследник мал летами, в дела княжеской администрации не допущен, а всем управляют старые, впавшие в маразм, дядьки-советники. Вассалы и арендаторы платить отказываются, требуя предъявить им князя. Ибо ряд они заключали с человеком, а не с административной частью империи. Денег в казне княжества нет, и взяться им неоткуда.
И тут вдруг мы со стариками готовы платить троллячью гору миллионов гривен за найм целой армии. А с кем воевать? Да и найдется ли у этих людей столько денег? В ходе переговоров мы этих вопросов старательно избегали. Но ведь старшины «Перуничей» — стрелянные воробьи. Должны были уже собрать информацию и о положении дел в княжестве, и о конкретных лицах, им управляющих.
Только даже Сеть, на которую та же Ксения возлагает слишком много надежд, не даст старшинам ответов. А деньги? Деньги, мы были готовы перевести на счета наемников в тот же день, как их подписи появятся под контрактом. Понятное дело — не всю сумму. Часть. Ровно столько, сколько на данный момент числится в наемном отряде, и не гривной больше.
В общем, командиры «Перуничей» уехали думать. И наверняка оставили пару наблюдателей, присмотреть за подозрительными мужчинами с повадками имперских аристократов. Это же означало, что передвигаться по городу на своих двоих мне нельзя. Невместно. Решат, будто я пары монет не имею, на пустяках экономлю.
Йорген Магниссон позвонил ровно в тот промежуток времени, когда маршрут такси еще не поздно было изменить. И сказал парень вот что:
— Антон, приветствую! Что? Мы с ребятами тут подумали… Ну, на счет билета в Дворец Героев. Ну… Мы бы были не прочь тоже туда попасть. Есть время встретиться, обсудить? — вот что сказал Йорген Магниссон, и я, выяснив прежде — сколько их, и где они сейчас находятся, задал водителю новую цель пути. Потому что Йорген вернул мне надежду, а она стоила потраченного времени.
В кафе, на диванах, рассчитанных на четверых, разместились шестеро. Со стороны прохода к столику был придвинут стул, для меня. Получалось, что я, как бы, во главе стола. Ну, или на месте ответчика в суде, если эти парни имели бы право меня судить.
Тем не менее, очень нужен был правильный вердикт, и я намерен был постараться, чтоб его заполучить.
Йорген бегло представил мне своих друзей, но я даже не пытался запомнить. Да оно пока и не к чему было. Пока, они были всего лишь какими-то парнями из патриотического клуба. Чужими парнями, из чужого клуба.
— Мы тут с парнями поговорили, — начал Магниссон, дождавшись пока суровая официантка принесет мой заказ — мороженое и кофе. — Ну, что? После твоего выступления, так-то все призадумались. Но, понимаешь? Не все готовы тратить силы и время на тренировки. А мы вот… Что? Мы подумали, по решали… Ты ведь знаешь того, кто нас мог бы обучить? Ты не подумай, мы не за бесплатно. У всех у нас скоплено немного денег. На работу устроимся еще… А? Ну ты как?
Вопрос звучал непонятно, а мысли читать я не умею. Так что пришлось взять минуту на раздумья. В основном, чтоб расшифровать вступительную речь клубного стирсмана.
К слову сказать, старики-воспитатели выразили недоумение тем, за каким троллем я вообще отправился в заведение, организованное людьми принца Хэльварда? Почему не озаботился созданием чего-то подобного сам? В лодочном сарае на нашем озере спит прадедов карви, а ведь мог бы катать молодежь по Оби. А самых лучших, после тщательного отбора, можно было бы приглашать в княжескую дружину.
Попытался объяснить дедам, что хотел всего быстро и разу. Думал, найду в чужом клубе единомышленников, которые станут соратниками. А в ответ получил смех, и поучительную историю из жизни.
— Твоему отцу, князю Рутгеру, большая часть дружины досталась от деда, — сказал воевода. — Воины присягнули новому владетельному господину, хоть и не были особенно довольны тем, что Сила князя Рутгера низка. Еще часть хирдманов призвали из дружин вассалов. Тех из них, кто ценит золото больше человеческих жизней, и готов был променять воинов на прощеные щитовые сборы. Но и с теми, Антонушко, воинов вышло — на два корабля. Не более. Твоему отцу этого показалось достаточным.
— У меня и того нет, — поморщился я.
— У тебя — нет, — согласился старик. — А ты как думал? Встанешь на причале у головы Дракона, и станешь выкрикивать себе команду? Так эти времена уже с тысячу лет, как прошли. Слаб стал народец. Слаб и ленив. И плыть в набег больше некуда. Все везде поделено, у всего есть хозяин.
— Сам знаешь, зачем мне люди, — порычал я. — Скажи лучше, где мне их искать?
— Везде, Антонушко, — встрял в разговор эконом. — Одного там, другого сям. К тому присмотрись, этого попробуй, испытай. Не торопись только. Не бери всех подряд, лишь бы сами хотели. Они тебе в бою станут спину прикрывать. От них ты больше зависеть будешь, чем они от тебя.
На этой счастливой ноте очередной урок от старых «тако же» и закончился. А я… выдохнул. Расслабился. И правда, чего это я? Куда тороплюсь, куда лечу? Есть еще время. Целый год, а то и два. Мир вокруг полон людей, неужели не найдется сотня таких же неспокойных, как я?