И на следующий день она прогуляла все занятия в Суриковке. А еще на следующее утро я получил сообщение на пейджер: «Серега, срочно приезжай, я в офисе. Олег».
Я проводил Василину до метро и отправился на частнике в офис Курмоярова. Дверь передо мной отворилась, но из приемной, не обнаружив на месте секретаря Кати, я сразу прошел в кабинет шефа. Вошел, увидел весь руководящий костяк сотрудников и услышал странные слова из уст чем-то серьезно озабоченного Олега Владимировича:
– Неужели вы все крови моей хотите? – Потом Курмояров как-то рассеянно посмотрел на меня и добавил негромко: – Все свободны.
Сотрудники, опустив головы, стали расходиться, а мы с Курмояровым остались одни. И вдруг Олег Владимирович то ли стал цитировать кого-то, то ли рассуждать вслух:
– Мы живем в одиночестве своих душ и в поиске близких душ на этой земле. Наш дух обитает в эфире, а этот эфир так велик, что найти родные души очень сложно, а чаще и совсем невозможно… Ты знаешь, Сережа, мне придется срочно уехать, и, может быть, навсегда. Проект коммерческой структуры «НЭО Профи-Групп» сворачивается, и финансирование его промокампании закрыто, как и финансирование промокампании твоей команды «НЭО Профи-Групп». Вот такие дела, Сережа.
Он достал из-под своего стола большую бутылку виски на «качалке». Взял ее бережно, как ребенка, на руки и протянул мне со словами:
– А ты отправляйся, Сережа, туда, куда ведет тебя судьба, и твори в спокойствии, а двигайся в страсти. До свидания, Сережа, а может, и прощай!
Он обошел меня, стоящего с бутылью в руках, подошел к дверям своего кабинета и открыл их передо мной. Я, совершенно ошарашенный, вышел в пустую приемную, потом на улицу, и двинулся с этой огромной бутылкой пешком по Фрунзенской набережной в сторону Крымского моста и дальше – к гостинице «Россия».
Много лет спустя я узнал от серьезных людей из очень компетентных органов, что Олег Владимирович Курмояров неожиданно для всей бизнес-элиты страны в один день свернул весь свой бизнес и улетел с женой Татьяной и сыном в Соединенные Штаты Америки. Будто бы основной его бизнес, стоимостью где-то в полмиллиарда долларов, был связан с чеченской нефтью, из-за которой, собственно, и началась Первая чеченская, а затем и Вторая чеченская война. Местонахождение его в Штатах неизвестно. Чем он там занимается – тоже. Но вот не так давно поступила оперативная информация, что Курмояров Олег Владимирович скоропостижно скончался в одной из больниц штата Вашингтон. Подлинная причина смерти не установлена, где похоронен – неизвестно.
Узнав об этом, по дороге домой я заехал в первый попавшийся супермаркет. Нашел там пятилитровую бутылку его любимого вискаря на «качалочке», привез домой, вынул из коробки, установил на «качели», налил два стакана до краев и один стакан выпил до дна за его душу удивительную, за его колоссальный ум, за его неповторимую натуру человеческую – щедрую, дерзкую, неутомимую! И я счастлив, что хоть какие-то мгновения своей самой прекрасной поры жизни – молодости – провел вместе с ним и они остались и останутся со мной навсегда, а остальное – «говно вопрос»!
Глава 26. Варна
Швейцар гостиницы «Россия» с искренним удивлением и любопытством посмотрел на меня с гигантской бутылкой виски в руках (тогда это была большая редкость) и открыл передо мной дверь так же, как недавно открыл передо мной дверь своего кабинета Олег Владимирович Курмояров. Я вошел в гостиницу и поднялся в свой шикарный номер люкс. Поставил бутылку с «качельками» на стол, сел на диван и тупо уставился на нее.
Я был так потрясен словами Курмоярова, что абсолютно не знал, что мне делать дальше. Как потерявшийся маленький ребенок в огромном магазине или в парке, испуганный и беспомощный. Пусть читатели сочтут меня туповатым, но тогда я и правда лишь после большого концерта-презентации альбома «Преломление» в ГЦКЗ «Россия» осознал, а главное – поверил в то, куда меня вел Олег Курмояров! Он вел меня прямой дорогой за ручку на самую вершину российского музыкального олимпа. Вел с улыбкой, не считаясь с расходами. Его удивительный ум сразу смог определить дорогу к цели, расстояние до нее и коммерческую выгоду. Это сейчас можно прочитать в Интернете алгоритм раскрутки в шоу-бизнесе. А тогда не было ни Интернета, ни шоу-бизнеса!
Ну да это я так, в свое оправдание сейчас. А тогда? А тогда я действительно пребывал в жестком нокауте. Я остался один в огромном пустом городе, со множеством улиц и дорог без табличек и номеров. Куда идти? Что делать? Эти извечные русские вопросы встали передо мной, и я должен быть дать на них ответ! Опять же сейчас я думаю, что быстрое признание и слава вредны молодым артистам. И прежде всего – авторам! Эти признания и слава лишают их стимулирующей мотивации в творчестве. И мы теряем молодых, начинающих «творцов» – если их цель достигнута, зачем напрягаться? Именно такое поверхностное рассуждение о творчестве и о целях избавило нас от весьма способных ребятишек и девчонок – это я умничаю опять же сейчас. А тогда я сидел, уставившись на бутылку виски, и совершенно не представлял: ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?
Зазвонил телефон. Я машинально поднял трубку и спросил:
– Алло?
– Вы будете продлевать номер или будете выезжать? – спросил меня приятный женский голос. Я подумал секунду и ответил:
– Я хотел бы продлить его еще на сутки.
– Тогда спуститесь на ресепшен, – проговорила девушка и положила трубку.
Не знаю, зачем мне понадобился этот номер, – ведь к тому времени я уже снимал однушку у метро «Щелковская». Тогда очень трудно было со съемным жильем.
Я спустился, подошел к стойке и проговорил:
– Я хочу продлить номер.
– Очень хорошо, – ответила девушка. – С вас… – и она озвучила такую сумму за сутки проживания, какую я платил за месяц хозяйке однушки. – И вот еще что. Вы не можете самостоятельно продлить этот номер, так как он на брони компании «Атлас», – проговорила славная девушка. – Свяжитесь с офисом «Атласа» – пусть они пришлют курьера с подтверждением о продлении.
– Понятно, – сказал я с грустной ухмылкой. – Тогда я съезжаю.
Поднялся в номер, собрал барахло, взял бутыль вискаря со стола и покинул номер.
– Ваша машина еще не подошла, уважаемый, – заискивающе проговорил швейцар, очевидно, рассчитывавший на чаевые.
– Спасибо, я пешком. Тут недалеко, – ответил я и вышел из гостиницы через западный вход. Постоял чуток и направился в концертный зал «Россия», на служебный вход.
Дело в том, что все тот же Олег Владимирович договорился с Забалтаем – директором зала – о репетиционной базе для нашей «НЭО Профи-Групп» на период проведения концерта-презентации. Я подошел к служебному входу, таща в одной руке сумку, а в другой – тяжеленную бутыль виски, и в это самое время подъехала черная «Волга», из которой вышел Петр Михайлович Забалтай. Он не любил рано ездить на работу. Директор посмотрел на меня, на огромную бутылку – прощальный подарок Курмоярова – и проговорил:
– Привет, Сергей. Хорошее начало для сотрудничества. – И указал на бутылку.
Я немного растерялся, но ответил бодро:
– Извините, что немного початая, – не удержался и отпил.
– Ничего-ничего, все равно заходи. Перед обедом, часика в два, – проговорил весело Петр Михайлович и уверенно направился в свой «храм культуры».
Я малость постоял перед лестницей при входе и двинулся следом. Взял ключи на вахте и направился на нашу репетиционную базу, находившуюся на крыше административного помещения зала, – как выражались сотрудники, «в голубятню». Поднялся туда, бросил сумку у входа, бутыль водрузил на стол, уселся и снова принялся думать: «Да что же мне делать дальше?» Потом вспомнил про недвусмысленное приглашение директора зала и посмотрел на часы. Была уже половина второго. Поднялся, взял полужесткий кофр от гитары Жилы, уложил в него «злосчастную» бутылку виски и не спеша направился в приемную Забалтая. Объяснил симпатичной девушке-секретарю, что прибыл по приглашению шефа. Она доложила. Шеф ответил: «Пусть ожидает». И я уселся ожидать, поставив кофр перед собой.
Через некоторое время из кабинета Забалтая вышла большая группа творческих товарищей, и он через секретаря Карину пригласил меня.
Войдя во второй уже раз в кабинет директора зала, я увидел совсем другого человека – доброжелательного Петра Михайловича Забалтая.
– Ну проходи, проходи, Сергей, а принес – так ставь на стол! – весело проговорил Забалтай.
Я принялся доставать бутыль из кофра, но услышал его голос:
– Ну прекрати, прекрати, Сергей, я же пошутил!
Я все-таки достал и поставил на стол директора ГЦКЗ «Россия» этот шедевр на «качалке» со словами:
– Петр Михайлович, мне еще рановато в таких количествах потреблять. Пусть у вас постоит на хранении, пока подрасту?
– Ну, пусть постоит. Только ты, Сережа, закрути ее посильнее, а то вдруг выдохнется? Садись давай. Что ж, концерт твой прошел успешно. Мне доложили, что и зал собрал. Это самая высокая оценка творчества любого артиста, а начинающего – тем более. Будем работать дальше – так ведь? – спросил Забалтай и пристально посмотрел на меня.
– Конечно, будем работать дальше, – ответил я, не очень понимая, куда он клонит. И спросил: – Петр Михайлович, а можно уточнить, на какой срок Олег Владимирович договорился с вами о репетиционной базе? Его я что-то не спросил по забывчивости.
– Ох, башковит же этот твой Курмояров, ох, хитер-бобер и дальновиден! На год, Сергей, мы с ним договорились. Целый год вы будете здесь шуметь у меня над головой! Ну да ладно – дело не в этом. Здесь такая ситуация! Была у тебя на концерте очень влиятельная дама из мэрии – и запала на тебя! Ну, не на тебя, конечно, а на твои песни. Так вот, она бы очень хотела пригласить тебя с коллективом на юбилей своего высокопоставленного супруга – выступить. Как ты на это смотришь? – сверкнув очками, спросил Забалтай.
А я, когда услышал, что мы можем целый год репетировать в зале, чуть не подпрыгнул до потолка вместе со стулом и не бросился на директора с объятиями. И пребывал в таком радостном состоянии, что чуть не закричал: «Говно вопрос! Петр Михайлович, где скажете, там и выступим!» Но кое-как сдержался и ответил: