– Сережа, ты не справишься с ними самостоятельно – это самоубийство! – повторил слова Василины Сафрон.
– Надо всех спрятать, а когда я буду готов и буду знать, что все в безопасности, – справлюсь, – ответил твердо Сергей. – Другого пути я просто не вижу, Сафрон Евдокимович.
Сафрон глубоко вздохнул и проговорил:
– Я, оказывается, тебя совсем не знал, Сергей. И Василина знала не до конца. И в нашем административном бардаке, в нашей халатности надеяться приходится только на себя. Ты можешь рассчитывать на меня в любое время, я могу познакомить тебя с любыми людьми, помочь средствами, но я не готов к войне с мафиози. Я здесь беспомощен, как слепой котенок. Я сделан из другого теста. Я живу в другом мире. – Сафрон встал и протянул руку Сергею. Тот пожал протянутую руку и сказал:
– Я тоже жил в другом мире и пока тоже не готов, но буду готов. Наших надо всех спрятать. – И Сергей посмотрел на дверь спальни.
– Я думал об этом, Сережа. И даже предложил Василине переехать к бабушке в Ялту, но это не годится. Они легко вычислят адрес бабушки в любом справочном бюро или в милиции. И вот что я надумал насчет Василины с Машенькой. – Сафрон снова сел на стул и продолжил: – В конце месяца я открываю выставку современного искусства в Лондоне. У меня там есть квартира, не очень большая, но уютная – жить можно. Я попробую по-быстрому, через Минкульт, выправить визы для Василины с дочерью и отвезти их туда. За вашей квартирой наверняка следят. Так что надо будет придумать, как это технически сделать.
– Когда есть куда, то как – всегда можно решить, – спокойно проговорил Сергей.
Сафрон посмотрел на скорченного Сергея и подумал: «А ведь этот парень и правда способен справиться с тем, что задумал».
А Сергей, перехватив его взгляд, произнес:
– Надо спешить, Сафрон Евдокимович. У этого зверя нюх как у собаки. Он видит все наперед, и, если почует что, случится непоправимое. Мне нужно срочно спасать маму, сестер и Байрона в Среднереченске! Но пока вы не увезете Василину с Машенькой, я не могу туда лететь. Так что вся надежда только на вас. Выручайте, Сафрон Евдокимович!
– Я благодарю тебя за доверие, Сергей, и сделаю все как надо. Ты можешь на меня рассчитывать и лететь. Я отвечаю за Василину и Машу своей жизнью, – как-то немного пафосно произнес Сафрон и опять встал. Прошелся по комнате и сказал: – Главное – успеть с визами, а там, если ничего не придумаю лучше, приеду сюда с УБОПом из МУРа и увезу их в неизвестном направлении, – закончил Сафрон утвердительно.
– А вот этого не надо, Сафрон Евдокимович. Можете увезти их как будто в больницу – мало ли что бывает у недоношенных детей? Договоритесь со скорой и врачом, а из больницы их можно незаметно вывезти хоть куда, если в Лондон не получится. Если только этот зверь увидит УБОП – им всем конец! Я это знаю, я это чувствую, – тревожно проговорил Сергей.
– Хорошо, так и поступим, Сергей. Ты летишь и спасаешь своих родных, а я спасаю Василину с Машей, – сказал уверенно Сафрон.
Сергей посмотрел на Сафрона и произнес:
– Я очень на вас надеюсь, Сафрон Евдокимович, и буду вам обязан всем до конца своей жизни. Спасибо вам! А теперь надо ввести Василину в курс дела, но без деталей. Скажем, что все заляжем до лучших времен, а этим уродом пусть ФСБ занимается.
– Именно так, Сергей, именно так, – проговорил Сафрон.
Они позвали Василину, все ей рассказали, как договорились, и Сафрон отправился домой. Той же ночью, попрощавшись с женой и дочкой, ушел через чердак и Сергей.
В конце месяца Шалико вызвал к себе Тамаза и спросил:
– Ну, как там наш Сэргэй? Прыступил к работе?
– Нет, – хмуро ответил Тамаз. – Из дома не выходит. Выдно, крэпко его в мэнтуре подрихтовали.
– Странно, – пробурчал Шалико. – Молодой еще – как на собаке должно все заживать. Здэсь что-то не так.
– Нэ выиграть ему миллион, и никому нэ выиграть, – равнодушно, будто себе, проговорил Тамаз.
– А это уже нэ твое дело. Твое дело – пасти его с утра до ночи. И ночью тоже! – резко выкрикнул Шалико.
– Так мы и пасем. К ним какой-то дядя наведался. Продукты таскает каждый день, – так же равнодушно ответил Тамаз.
– Что? Какой еще дядя? – нахмурившись, спросил Шалико.
– Дядя жинки Сергэя, Василисы этой, – хмуро ответил Тамаз.
– Так пробэйте этого дядю, – пробурчал Шалико.
– Так мы и пробили. Выставками картин занимаэтся. Ювэлиркой промышляэт. Упакованный, на «мэрине» ездит, хату на Кутузовском имэет в доме Брэжнэва. Вродэ опэрный пэвец в прошлом, – ответил монотонно Тамаз.
– Еще один пидор, значит, объявился – в доме Брэжнэва живет. С этим осторожней – сразу к мэнтам ломанется! – буркнул Шалико. И продолжил: – Что-то не нравится мне все это. Нэужто спрыгнуть надумали? Дядя, дядя… Пасти этого дядю тоже вэзде, в уборную пойдет – и там пасти!
– Хорошо, – безразлично произнес Тамаз.
– Вэселый прилетел с охоты? – спросил Тамаза Шалико.
– Да, – ответил Тамаз.
– Будь с ним на связи каждый день, а тэпэрь иди – у мэня встрэча, – задумчиво промурлыкал Шалико.
На следующий день, ближе к вечеру, Тамаз шумно вошел в кабинет Шалико и хмуро проговорил:
– Этот дядя сэгодня был в английском посолстве.
– Какой дядя? – удивленно спросил Шалико.
– Дядя Василисы. Наши нашли подход, дали дэнэг и выяснили, что он получил визы в Англию: на сэбя, на Василису и на рэбенка, – негромко ответил Тамаз.
– Значит, ушел наш Сэргэй? Я так и думал. Проморгали вы его! А этих, значит, на дядю сгрузил? В Англию они рэшили подорваться? Я им подорвусь! Свяжись с Вэселым и сэгодня же порешите эту Василису. Пойдешь с Вэселым сам. Засидэлся ты в кабинэтах. Нюх потерял. В Англию они собрались! Все понял? – грозно прошипел Шалико.
– Понял, – хмуро ответил Тамаз. Помолчал и тихо спросил: – А что с рэбенком дэлать, с дэвочкой?
– Ее прынэсешь мнэ. Он прыползет за нэй на колэнях! А нэ прыползет – я ее в Махачкалу к Маге отправлю. Пусть вырастят до трынадцати лет, а там продам эту дэвку в самый дэшевый африканский притон. И будут ее там дрючить во все щели грязные спидоносцы, пока нэ подохнет! – проорал, срываясь на рык, Шалико.
– Ясно, – хмуро пробасил Тамаз и вышел из кабинета.
Поздно вечером в квартире Василины раздался телефонный звонок. Василина зафиксировала его на бумаге – «23 часа 33 минуты» – и взяла трубку.
– Василина, – услышала она взволнованный голос цыганки Насти, – срочно уходи из дома! К тебе движется что-то черное, страшное, свирепое, жестокое! Срочно уходи из дома!
– Здравствуй, Настенька, дорогая, я все поняла. Поняла, – ответила Василина. – Я все поняла и спасибо тебе, Настя, спасибо, дорогая.
– Немедленно уходи, – перебила ее Настя, – бери дитя и уходи в ночь! Прячься, Василина, прячься!
И разговор прервался. Василина положила трубку и тихо проговорила: «Завтра утром, милая Настя, Сафрон увезет нас в Лондон из этого ужаса. А вот что с Сережей будет – я не знаю».
Она поплакала и легла спать.
Рано утром, в районе шести, в квартире скрипнула дверь. Василина насторожилась, отложила от груди ребенка, тихонько встала, испуганно вышла из спальни и тут же обмерла. Перед ней стоял мужчина с веселой улыбкой, в круглых очках, как у доктора, и с черными усиками на улыбающемся лице.
– Вы кто? Вы как?.. Вы откуда? – дрожа всем телом, простонала Василина.
– Тише, тише, дамочка! Мы из службы медицинского надзора. Надзираем тут… – проговорил мужчина с лучезарной улыбкой.
– Это зачем? И как… – прошептала Василина, ничего не понимая.
– А вот так, – ответил Веселый. Быстро схватил ее, зажав рот ладонью, и приставил нож к груди, которой Василина только что кормила дочь.
В комнате появился второй рослый мужчина – по виду кавказец. Он неторопливо сел на диван, откинувшись на спинку, и тихо пробасил:
– Гдэ Сэргэй? Скажешь все чэстно – и мы уйдем. Нэт – сама выновата.
Веселый повертел ножом перед обезумевшими глазами Василины и с той же улыбкой произнес:
– Не надо шуметь, дамочка, а то больно будет! – И убрал руку с лица на горло.
У Василины покатились беспомощные слезы, и она шепотом заговорила, пытаясь разжалобить этих двоих:
– Я ничего не знаю. Куда он ушел? Где бывает? Он вечно пропадает где-то. Меня бросил здесь одну с ребенком, а сам, наверное, по бабам шляется. Я ничего не знаю, правда.
– Все ты знаешь, не ври нам! Мы ведь все равно найдем твоего красавчика, а ты только зря пострадаешь и ребеночек тоже, – прошептал Василине прямо в ухо Веселый.
Василине сделалось плохо, и она бы упала наверняка, если бы ее не держали крепкие руки.
– Я не знаю, где он, – прошептала Василина умоляюще. – Он бросил нас без денег и ушел куда-то. Если бы мой дядя не приносил нам продукты, мы бы умерли с голоду.
– Дядя, который сдэлал вам вызы в Англию? Свалить собралась? – хмуро посмотрев на Василину, проговорил сидящий.
Василина переменилась в лице и, уже без мольбы в голосе, произнесла:
– Какие же вы твари! Какие же вы мерзкие твари! Вы скоты, вы животные, и я презираю вас!
Тамаз хмуро мотнул головой и отвернулся. Веселый тут же резко ударил ее ножом под грудь. Василина громко вскрикнула: «Сергей!» И увидела свою прабабку из Лондона, машущую кулаками, с широко разинутым ртом…
После того как Веселый провернул нож, Василина обмякла в его руках и затихла навсегда. Тамаз встал и пошел в спальню, а Веселый все с такой же улыбочкой положил бесчувственное тело на диван, вытер нож о халат и, сложив руки Василины на животе, проговорил негромко:
– Я ухожу, Тамаз, до скорого.
Вышел не спеша из квартиры, вызвал лифт и, поднявшись на последний этаж, так же, как недавно Сергей, ушел через чердак. Веселый всегда внимательно продумывал пути отхода.
Тамаз аккуратно взял спящего ребенка на руки вместе с одеяльцем и вышел следом из квартиры, прикрыв дверь. Постоял с минуту на площадке и очень медленно уложил девочку на коврик у соседней двери. Пешком спустился вниз, вышел из подъезда, уселся в угнанную машину и уехал. Через три квартала бросил машину, сел на попутку и поехал на дачу к Шалико.