– Да ничего я ему не наговорил. Это он мне с три короба вывалил, – ответил хмуро Сергей.
– Ну, он-то это не со зла – болезнь у него такая. А ты явно что-то брякнул ему невпопад – вот он и заволновался, грыжу ему в ребро! – почти весело проговорил Грыжа. И добавил: – Сейчас болеть будет сильно, но, кажись, очухался на этот раз.
В связи со всеми этими событиями вечер наступил неожиданно быстро. Смятый по-прежнему лежал на кровати в комнате Сергея, а таз с водой стоял на полу. Грыжа суетился внизу, на кухне, чем-то гремел и готовил ужин. Сергей сидел на своей кровати напротив Смятого и молчал. Вдруг Смятый заговорил тихим и каким-то скрипучим голосом:
– Жечь они нас придут, сволочи! В поселке же никого нет, кроме работяг из мастерских на время работы, бичей да нас с вами. И пожарку некому вызвать. Живыми мы им не нужны, особенно ты, Серега. А так – сгорел старый барак, и дело с концом, никакого криминала. Участковый потом протокол замастырит: мол, неосторожное обращение с огнем, замыкание в электропроводке или бичи погреться захотели. Уходить вам с Грыжей надо, Серега. Хоть и наблюдают за домом, но по темноте можно оторваться.
Смятый замолчал, тяжело дыша. Сергей опять удивленно посмотрел на Смятого и тихо проговорил:
– А ты как же, Паша?
– Паши давно нет, и Смятого скоро не будет. Уходите вдвоем по темноте, а я как-нибудь выкручусь. Выйду к ним, скажу, что вы свалили, а я, калека, один в доме. Попробую время потянуть – меня же многие в криминальной среде знают, братва поразнесла про меня небылиц всяких, во всех зонах: я будто чудотворец какой. Может, и подействует, прохиляет, пощадят. – Смятый помолчал, отдышался и продолжил: – Уходи куда-нибудь на север. Там подготовься хорошенько, все продумай, а потом уже за Шалико берись. Его без подготовки не взять – многие хотели, да он, падла, изворотливый, как змей, и чуйку имеет природную. А сейчас еще окружил себя целой армией охраны. И вот еще что, Серега. Ты бы взял с собой Грыжу. Не приспособлен он к жизни на воле. Он хоть занозистый, но верный – не продаст и не предаст никогда и поможет, чем может, всегда. Со мной вон сколько возится, а я ведь ему никто. Одно сострадание с его стороны ко мне – жалко ему всех, вот и возится, – Смятый замолчал.
И здесь, запыхавшись, в комнату влетел Грыжа со словами:
– Там они, на улице стоят! Этот абрек здоровый с интеллигентиком веселым, которых я во дворе твоем видел, Серега! И на кладбище они вертелись. А с ними еще каких-то трое – не видел их раньше. Стоят внаглую перед входом, базарят и смеются чему-то.
– Опоздали, – произнес Смятый скрипуче.
– Чего опоздали-то? Грыжу им под мышку! Стрелять их надо, шакалов! – негромко прошипел Грыжа, глядя вытаращенными глазами то на Смятого, то на Сергея.
– Опоздали по верху идти – уходите через теплотрассу! – проскрипел Смятый.
– А ху-ху не хо-хо? Как я тебя здесь оставлю одного? А с тобой там не пролезть, – испуганно прошептал Грыжа.
– Следи за базаром, Грыжа, – устало проскрипел Смятый.
– Сам следи за своим базаром! Че говоришь-то? Как я тебя здесь брошу? Запытают они тебя до смерти, грыжу им в позвоночник! – огрызнулся Грыжа.
– Не спорь, Гриша. Времени нет спорить. Уходить вам с Сергеем надо, не ерепенься. А я прикинусь шлангом – скажу, что калека и не при делах. Может, отмажусь? – тяжело дыша, проговорил Смятый.
– Ага, отмажешься… Чайку попьете и разойдетесь! Да они из тебя все кишки вытянут и на батарею намотают сушиться… – начал было Грыжа. Но Смятый остановил его:
– Теряем время, Гриша! Собирайте быстро все самое необходимое – документы, деньги, стволы – и валите отсюда. Бог вам в помощь, пацаны, а за меня не ссыте.
– Ага, не ссыте! Мальчик сыт? – быстро проговорил Грыжа. И, повернувшись к Сергею, спросил: – Серега, ты знаешь этот анекдот – «мальчик сыт»?
– Нет, – ответил Сергей. А Смятый мучительно произнес:
– Сейчас не время, Грыжа! Валить вам надо.
– Ага, сейчас! – ответил Грыжа. И, посмотрев на Сергея, продолжил: – Братва сидит в ресторане, омаров хавает. Здоровых таких. Мимо идет миловидная молодая мама и ведет пацана лет семи за руку. Пацан уставился на омаров – ну, кто-то из братвы и предложил ему: «Че смотришь, пацан? Садись и хавай». А мама, такая гордая, отвечает братве: «Мальчик сыт!» Пахан глянул на пацана и рявкнул: «Не ссы, мальчик, садись и хавай!» – И Грыжа один, как-то по-детски, засмеялся вполголоса, но, тут же замолкнув, произнес: – Хрен я отсюда уйду, Смятый.
Смятый прикрыл глаза и проговорил:
– А ты, Гриша, омаров-то видел когда-нибудь?
– Нет, а что? – ответил напористо Грыжа.
– Понятно, – проговорил Смятый.
– Понятно-приятно! Грыжу им в пуп этим омарам! – опять огрызнулся Грыжа.
И тут заговорил Сергей:
– Я тоже остаюсь, Смятый. Давайте определим позиции: кто где будет?
– Какие позиции, Серега? Они нас жечь сейчас будут. И еще одно, – заговорил, сбиваясь, Смятый.
И тут с улицы послышался издевательски уверенный, громкий голос Веселого:
– Эй, придурки! Давай меняться! Мы вам вашу телку сисястую с женским половым органом, а вы нам музыканта, пидорка этого московского. А если нет, то постреляем вас как зайцев, когда побежите, а ее трахнем и грохнем здесь же. Дельное предложение, но действует недолго. Ну так что, Мятый-лохматый? Ты у них вроде как за бугра – решай, короче. А еще говорят, что ты ясновидящий? Че-то непохоже! Водички бы приготовил заранее хотя бы, а то ведь пожарные не приедут. Траншею там кто-то прокопал, канализацию прорвало. У вас там говном не пахнет?
Сергей с Грыжей осторожно подползли к окну и выглянули. В десяти метрах перед центральным входом в барак-общагу стояли трое. Тамаз чуть поодаль, а перед ним – Веселый, прятавшийся за Светланой-барменшей в белом передничке и чепчике.
Грыжа отпрянул от окна и прошипел:
– Вот блядь, они Светлячка приволокли сюда и под дуло поставили! Грыжу им под хвост, псам поганым! Че делать-то, Смятый?
– Стрелять нельзя. Они сразу ее убьют, глазом не моргнут. Это же твари!
– Твари-беспредельщики! – проговорил Сергей, сидя на полу у окна, по другую сторону от Грыжи. Смятый молчал, и все молчали.
– Ну что, бараны? – послышался опять наглый голос Веселого с улицы. – Значит, вы не понимаете человеческий язык? – И Веселый задорно произнес фразу из известного кинофильма «Белое солнце пустыни»: – Махмуд, поджигай!
В ту же минуту здание подожгли трое ухарей с трех сторон, оставив неподожженной только центральную часть, с главным выходом-входом. Грыжа подполз к кровати Смятого и стал стаскивать его на пол, не переставая говорить:
– Смятый, че делать-то? Они точно убьют Светлячка! Смятый, скажи, че делать-то? Надо ведь как-то спасаться! Надо Светку спасать! Может, все же все втроем в теплотрассу, чем сгорать?
– Так мы Свету не спасем. Да не уйти нам втроем по теплотрассе. Я помеха вам. Уходите вдвоем, пока еще есть время, – ответил Грыже Смятый совсем уж трескучим голосом.
Сухое помещение быстро занялось огнем и наполнялось едким ядовитым дымом.
– Смятый, – заволновался Грыжа, стаскивая того по лестнице, – а давай я как будто пойду сдаваться – типа на переговоры, – а потом рвану вправо. Этот засранец Веселый захочет меня грохнуть и Светлячка отпустит или отстранит, чтобы не мешала стрелять, а ты его в это время и хлопнешь. Ты же чемпион, Смятый? Грохни его, пожалуйста! И Светлячка, может, спасешь?
– Давай я пойду, – проговорил Сергей, помогая стаскивать Смятого со второго этажа.
– Тебя они сразу грохнут – им только этого и надо. Потом нас постреляют и сожгут, а потом уж и над Светлячком поиздеваются, – нервно перебил Сергея Грыжа. – А я выйду: ля-ля, тополя, какие у вас для нас гарантии? Да и дерну, а Смятый его в этот момент приделает пульками через дыру в проеме дверном. Там такая дыра есть большая, грыжу ей в щель! Там и лежа можно стрельнуть, туда кошки лазали. Ты же стоять не можешь, Смятый, а лежа – в самый раз. Только не промахнись, Смятый! Долбани эту падаль насмерть, Паша!
Смятый не удивился предложению Грыжи и будто ждал его.
– Хорошо, Гриша, только не суетись и не убегай сразу, как будешь с ними говорить. Я попробую первым выстрелить – мне бы только прицелиться как следует. А услышишь выстрел – сразу падай и ползи в любое укрытие, в любую щель забирайся, за любую кочку прячься. А ты, Сергей, страхуй меня и, главное, не высовывайся прежде времени, до моего выстрела. Как начнется стрельба, не сиди на одном месте, меняй позиции после каждого выстрела. Ну а если стрельба затихнет, уходи немедленно через теплотрассу! – Смятый закончил говорить и совсем выбился из сил.
Сергей с Грыжей перенесли его в закуток перед выходом и положили на пол. Он проверил обойму в пистолете и стал приноравливаться к стрельбе. Пожар полыхал уже во всем доме, и если бы его подожгли с четырех сторон, то все бы уже было кончено. Смятый посмотрел на рядом стоящих Грыжу и Сергея и заговорил:
– Ну что, братаны, повоюем? Ты, Серега, занимай место у окна в соседней комнате и помни, что я говорил. Не высовывайся до моего выстрела и меняй позиции, а после вали отсюда к едрене фене через теплотрассу. Тебе еще Шалико покарать надо и этим засранцам за нас отомстить. Иди и прощай, брат. Теперь ты, Грыжа, – обратился Смятый к Грыже. – Ты, Гриша, сейчас у нас самый главный – вся надежда на тебя. И наши жизни в твоих руках, и жизнь Светы. Выйдешь – брось свой самопал к ним под ноги и говори уверенно, а что будешь говорить, это уж от тебя зависит, Гриша, от обстоятельств. Постарайся привлечь к себе внимание всех их и, главное, Веселого. Ну, с Богом, ступай, мой старый друг, и знай, что я за все тебе благодарен.
– Ну вот, завел заупокойную! Да мы еще их всех переживем, этих уродов! Грыжу им в жопу – пусть с геморроем подохнут! Скажи, Смятый, правда, всех переживем? – проговорил Грыжа.
– Правда, Гриша, правда, – ответил Смятый, – А теперь иди, а то еще сгорим ненароком, чего доброго.