– Машина ждет, и мы везде успеем, Василина, не спешите, – сказал все так же спокойно военный химик.
Они, и правда везде успели, и без десяти восемь входили в Севастопольский драмтеатр смотреть лучший спектакль театра «Современник» – «Пять вечеров».
Василина была в своем лучшем платье. В туфельках на высоких каблуках и с изящной сумочкой в руках, как все завзятые театралки. Но, как ни странно, военный химик Валентин будто и не замечал этого, не обращая на ее наряд никакого внимания. Хотя платье было пошито в московском ателье при Большом театре из великолепной импортной ткани. В это ателье Василину привезла Елена Прекрасная, а ту, в свою очередь, – Сафрон.
По правде говоря, военный химик не обращал внимания и на свои костюмы. Складывалось впечатление, что его интересует исключительно внутреннее, а не внешнее, и этим с каждым разом он становился все более и более интересен Василине. После спектакля они погуляли по вечернему Севастополю и уехали в Ялту. Прощаясь под Чинарой, Валентин предложил сходить завтра на выступление польской группы NO-TO-CO в «Юбилейном». Василина уже радостно согласилась, и ее радость трудно было бы не заметить в ее глазах, но военный химик так же спокойно продолжил: «Что же, хорошо. Тогда завтра в 17:30 я за вами заеду». Попрощался, сел на заднее сиденье автомобиля и уехал. А Василина пошла к калитке, на ходу рассуждая про себя: «Интересный дядька – этот химик военный. На такие ухаживания у него никакого отпуска не хватит. Что ему надо-то? Серьезные отношения? Вряд ли. Женским вниманием он, кажется, избалован с юных лет. Но бывает, что и при большом внимании люди остаются одиноки, когда они брошены. Я ведь одинока, по сути-то, всех вон с Сафроном сравниваю, а ведь он меня бросил». С такими мыслями Василина вошла в дом, увидела Мамашулю, сидевшую на табурете возле стола, и сразу поняла: что-то случилось.
– Василина, а Дашу-то, маму твою, в больницу положили, на операцию. Кисту вырезать будут. Не знают еще, доброкачественная она или злокачественная. Горе-то какое – это ведь рак… Ко мне Лариска, медсестра, подруга твоя, из больницы прибегала, Даша ей позвонила, велела нам передать, – тревожно проговорила Мамашуля и замолчала.
– Когда операция, бабушка? – так же тревожно спросила Василина.
– Завтра, внученька, завтра. И я должна лететь в Москву, надо выручать девку. Одна ведь она там, одна-одинешенька, – проговорила, чуть не плача, Мамашуля.
– Вместе полетим, бабушка. Завтра я встану пораньше и – в кассу «Аэрофлота» за билетами. А ты пока соберешься в дорогу. Два «Д», два «Б»: деньги, документы, билеты, багаж, – сказала Василина.
А про себя подумала: «Так Сафрон говорит перед дорогой, чтобы ничего не забыть».
Утром она кинулась за билетами, но их не было в кассах до конца месяца – курортный сезон в Крыму. Зная обширные связи Сливы, она поехала к нему. Разбудила его, все объяснила. Он собрался, посадил Василину в свой жигуленок, и они поехали к его знакомым, имеющим отношение к авиарейсам. Знакомые сказали Сливе, что есть два билета на самый ранний рейс на послезавтра: «Бери, а то и их не будет». Василина отдала паспорта и деньги, они подождали с полчаса и им вынесли билеты. Слива отвез Василину под Чинару, а сам уехал досыпать. Мамашуля погоревала, что они не могут улететь сегодня, но – делать нечего, придется ждать.
Василина за беспокойствами и забыла, что идет с военным химиком на концерт NO-TO-CO, и вспомнила, когда водитель «Волги» просигналил два раза. Она побежала к калитке, увидела элегантно одетого Княжина и, извинившись, что не сможет пойти на концерт, все ему рассказала. Он, внимательно выслушав сказанное, произнес: «Сколько вам нужно времени на сборы в Москву, Василина?»
– Да мы собраны, Валентин, – сказала она, произнеся его имя в первый раз.
Княжин посмотрел на Василину внимательно и по-прежнему спокойно проговорил:
– Тогда через час, в 19:00, будьте готовы к вылету. Я за вами приеду.
Сел на заднее сиденье, и машина тронулась. Василина удивленным взглядом проводила машину, вернулась в дом и сказала бабушке, что, возможно, их сегодня отправят в Москву. Мамашуля, естественно, спросила – кто? И Василина рассказала ей все, что знала про военного химика Валентина Княжина.
Но она про него практически ничего не знала. Когда через час подъехала черная «Волга» и из нее вышел офицер в военной форме без головного убора, Василина была поражена изменившимся обликом Валентина Княжина. Перед ней стоял молодой командир. Умный, смелый, с несгибаемой волей, не терпящий ни малейших отклонений от его приказов, очень сильный вожак. Перед ней стоял военачальник, хоть она и не разбиралась в воинских званиях, но сразу почувствовала это. Без формы она только ощущала эту энергию, эту силу, эту волю, а сейчас увидела воочию. Василина почему-то сразу вспомнила фильм «Офицеры», где играли Лановой и Юматов… Так вот, если Княжина опять же сравнить с Сафроном, то Сафрон – это Лановой, а Княжин – Юматов.
Вышла Мамашуля и разрядила обстановку.
– Здравствуйте, Валентин, простите, а как вас по батюшке? – спросила она очень просто и естественно.
– Александрович, – ответил Княжин. – Но это не обязательно, зовите меня Валентином.
– Валентин Александрович, а вы, правда, можете нас в Москву отправить? – продолжила Мамашуля, как будто не слыша последних слов.
– Да, мы едем на военный аэродром «Бельбек» прямо сейчас, – ответил Княжин, – и, простите меня за бестактность, а как ваше имя-отчество? Василина вас всегда бабушкой зовет, или Мамашулей, а у меня не было возможности-то раньше с вами познакомиться.
– Марией Владимировной зовут. Даша звала меня Машулей, а Василинка вот до сих пор – Мамашулей. С детства как стала звать, так и зовет, – опять просто ответила бабушка.
Помолчала секунду и продолжила: – А мы не опоздаем, Валентин Александрович?
– Нет, Мария Владимировна, мы будем вовремя. Присаживайтесь в машину, пожалуйста. И вы, Василина, присаживайтеь, за багаж не беспокойтесь, – бодро произнес Княжин.
И после того, как багаж был размещен в багажнике, сел на переднее сиденье, и автомобиль тронулся. До Севастополя ехали почти молча, говорить было не о чем. Зато когда вместо нормального аэропорта машина привезла пассажиров на военный аэродром и там началась такая толчея военнослужащих при виде Княжина, то поговорить было бы о чем, но не было никакой возможности.
Солидные офицеры, уже в возрасте, выстраивались перед ним навытяжку, о чем-то докладывали, называя Валентина Александровича Княжина товарищем командующим. Он выслушивал доклады с привычным к этому выражением лица, жал руку докладчику и поворачивался к следующему. Так продолжалось, пока все присутствующие не отрапортовали. Последним докладывал летчик, по виду – командир. После его доклада запустили моторы самолета, поднялся страшный шум, и пассажирок из «Волги», бабушку с внучкой, пригласили на борт. Внутри было не так шумно, как снаружи. Их разместили в выделенном в передней части самолета салоне с диванчиком и привинченным столиком. Предложили воды, от которой обе предусмотрительно отказались, и самолет взлетел. Через два часа он уже шел на посадку на московский военный аэродром. Валентин Александрович подсел к Василине и спросил: есть ли где остановиться им с бабушкой?
Тактично умолчав о съемной квартире, снятой ее бывшим любовником Сафроном, Василина посмотрела на него с благодарностью и прокричала в ухо:
– У мамы Даши квартира в Черемушках, она давно живет в Москве.
– Учишься живописи? – спросил, так же крича в ухо Василины, Княжин.
– Нет, учусь музыке в институте Гнесиных, – ответила Василина, и самолет приземлился.
У трапа собралась довольно большая группа встречающих военных. В стороне стояли несколько автомобилей, в один из которых Василину с бабушкой сразу и проводили, поднеся вещи. Княжин выслушал доклады, пожал всем встречающим руки и подошел к автомобилю, у которого стояли внучка с бабушкой.
– Вот мы и в Москве. Как вам военная авиация? Не очень шумно? – спросил он почти веселоИ продолжил: – Это моя визитная карточка с телефонами, по которым я доступен в любое время суток, по любому вопросу. Машина в вашем распоряжении. Просто нужно сказать водителю, во сколько быть и куда ехать. Николай Москву знает хорошо. Увезет, привезет, куда надо, и поможет.
Валентин пожал руку улыбающемуся водителю.
– А сейчас до свидания. Устали ведь с дороги. Передайте привет маме Даше, пусть выздоравливает поскорей. Увидимся еще. Всего доброго, – проговорил Княжин, усадил женщин, и они поехали.
По дороге Василина прочитала визитную карточку: «Княжин Валентин Александрович, генерал-лейтенант, начальник Химических войск СССР, кабинет… приемная… дежурный по штабу… домашний…» Уже дома, на квартире мамы Даши, Мамашуля спросила Василину: «И где же ты такого воздыхателя-то нашла? Уж больно большой начальник, строгий, видно, хоть и молодой».
– Это он сам меня нашел, бабушка, на набережной, шел да нашел, – ответила весело Василина, и они легли спать.
Оперировали маму Дашу в ЦКБ, в простонародье – в Кремлевке. Операция прошла успешно. Новообразование оказалось доброкачественным. И через неделю Мамашуля уехала в Крым на поезде, а Василина осталась в Москве. Она заметно оживилась, повеселела, и, прибирая квартиру с улыбкой, напевала себе под нос: «Новая встреча – лучшее средство от одиночества». Знала, что песню эту поет Юрий Антонов, а вот кто слова такие умные написал, не знала.
С Валентином они стали встречаться регулярно, раза два в неделю, обязательно по будням. А на выходные он уезжал в Ленинград, к дочери. О ней и жене, с которой он расстался навсегда, Валентин рассказал Василине сам, не вдаваясь в подробности. Княжин был очень галантным кавалером, и из небогатой мужчинами биографии Василины его можно было сравнить только с Сафроном. Они ходили в кино, в театры, на выставки, на концерты, но никогда Валентин не приглашал ее в рестораны. А когда Василина однажды предложила поужинать где-нибудь, отшутился словами из песни Юрия Лозы: «Там много водки пьют и крышу дома твоего поют».