Я, счастливейший в мире человек, вместе с равнодушным Сашей Волком вернулся в офис Олега Владимировича с Геннадием Витальевичем на Фрунзенскую набережную. Честно скажу: я бы убухался в хлам на радостях, в дрова, НО! Но у меня был очень ценный и, надо сказать, положительный опыт – вытрезвитель после моей первой стипендии в ПТУ № 19. Как выразился когда-то мой отчим Байрон, человек добрый и органически честный, но непрактичный: «Школа жизни – суровая школа!» Именно поэтому я научился «половинить» еще на танцах, где неторопливый Палыч-Тормоз не раз поговаривал: «Артист, не умеющий потреблять алкоголь, профнепригоден!» Только поэтому я остался при памяти и хорошо помню, как нас с Олегом Владимировичем и Геннадием Витальевичем грузили в личный самолет последних во Внуково-3, где Олег Владимирович весело кричал: «Серега, рулить сегодня буду я! Потому что это мой самолет! И тебе дам порулить!» Но две девушки-стюардессы, уже хорошо знавшие Олега Владимировича, быстренько принесли пятилитровый пузырек вискаря на «качалочке», потрясающий закусон на подносиках – и сразу же после взлета мы уже мирно спали на мягких кожаных диванчиках цвета слоновой кости.
В аэропорту Краснодара, который тоже оказался собственностью Олега Владимировича, нас встречала внушительная толпа людей в зале официальных делегаций. Шеф хмуро поздоровался со всеми, махнул рукой и сказал: «Поехали!»
По дороге в Геленджик была необходимая в таких случаях «зеленая стоянка» с распиванием на капоте, и уже вновь в веселом настроении мы прибыли на место – в бывший дом отдыха на берегу Черного моря, ныне приватизированный все тем же Олегом Владимировичем. Сходили искупаться, попарились в баньке, славно поужинали и отправились ночевать в отдельные прекрасные номера с видом на море.
Но заснуть я не мог! У меня ведь появились свои клавишные Roland D-20 с секвенсером и дисководом! Полночи я забивал в него песни и лишь под утро уснул. Проснулся в прекрасном состоянии, свеженький и бодрый, как и шеф Олег Владимирович. Видимо, воздух морской, лечебный, так подействовал. А может, осознание того, что у меня появились свой великолепный японский инструмент и микрофон «Шур» на стойках.
Днем привезли аппарат, свет и установили на просторной открытой террасе – видимо, в бывшей столовой. Я подключился и подстроился. Все звучало фантастически хорошо.
Ближе к вечеру стали собираться очень дорого одетые гости. Встречали их свеженькие Олег Владимирович, Геннадий Витальевич и еще какой-то ничем не выделявшийся дядька. А когда я спросил у шефа, кто это, он ответил с характерной лукавой улыбкой:
– Арсентьич – юбиляр наш замечательный! Он на трубе здесь сидит.
– На какой трубе? – переспросил я удивленно.
– На нефтяной, Сережа, на какой же еще! – ответил Олег Владимирович и уже с другой, лучезарной улыбкой направился встречать вновь прибывающих гостей. Среди которых я вновь увидел Иосифа Кобзона, Эдиту Пьеху, Валерия Леонтьева, группу «Самоцветы» в полном составе и дуэт «Академия» – Сашу и Лолиту, которых в последнее время частенько показывали по телевизору. Но я совершенно не понимал, что они делают на сцене. Когда же началось праздничное мероприятие, я понял: дуэт «Академия» вел это мероприятие и вел блестяще! Весело и непринужденно, с песнями, шутками и даже танцами.
Кобзон попел вместе с залом комсомольские песни минут сорок. После группа «Самоцветы» с мамой Преснякова-младшего отлабали свои хиты: «Увезу тебя я в тундру», «Мой адрес – Советский Союз» и т. д. И наконец Лолита представила меня скромненько: «Автор-исполнитель…»
Я вышел, поклонился, сел за СВОИ клавишные и спел три песни. Меня так попросили, чтобы не затягивать программу. «Три песни достаточно», – сказали мне.
Реакция в зале была хорошая, но слабенькая, хотя все же лучше, чем в Москве. Здесь я зачем-то нарушил регламент и спел свою коронную «Бу-бу-бу!».
Зал как будто подменили. Последовали такие бурные аплодисменты, которые не могли перекричать в микрофоны даже Саша с Лолитой. А юбиляр Арсентьич поднялся, взял у них микрофон и сказал, что это его самая любимая песня:
– Спасибо, Олег! – По-видимому, он обращался не ко мне, а к Олегу Владимировичу. Потом пожал руку и мне, произнеся: – Давай еще!
– А что давать? – спросил я тихо.
– «Бу-бу-бу» давай», – произнес юбиляр и направился к столу.
Я спел «Бу-бу-бу» еще два раза, и, слава богу, вышла на сцену Лолита и проговорила:
– После такой средненькой пародии я наконец-то с удовольствием представляю вашему драгоценному вниманию неподражаемую Эдиту Станиславовну Пьеху! Ура, товарищи!
И все закричали «Ура!».
Позже блеснул мастерством Валерий Леонтьев с прекрасным ритм-балетом. Особенно всем понравилась песня «Лети, лети, мой баклажан» – так окрестили ее у себя в кабаке мои друзья-музыканты из Ялты во главе со Сливой. Валерия даже попросили спеть ее еще раз, что он и сделал. И напоследок зажег Юрий Антонов, которого привезли сюрпризом из Сочи, где он был на гастролях. Бахнули салют, как положено, и ближе к утру разъехались.
Два слова о подарочках человеку, который «сидел на трубе». Например, Олег Владимирович подарил ему арабского скакуна чистейших кровей, а Геннадий Витальевич – швейцарские часы (ну, понятно, золотые и по баснословной цене). Другие дарили джипы, толстые конверты и еще что-то. В общем, жизнь у него явно удалась и праздник получился.
Ближе к обеду все оставшиеся выспались, сходили на море окунуться, позавтракали и отправились в аэропорт внушительной колонной из черных «мерседесов».
Олег Владимирович позвал меня в свою машину. Я закинул в багажник клавишные с микрофоном и стойкой и поехал с ним.
– А хорошо ты вчера побубукал! – весело произнес шеф. – Песня прикольная, но мне больше нравится твоя про лилию и розу!
Я молчал – что тут скажешь? А Олег Владимирович продолжил:
– У меня есть группа компаний, которая торгует оргтехникой, аудио- и видеоаппаратурой – электроникой, одним словом. Объединю-ка я их в один холдинг под названием «НЭО Профи-Групп», а тебя приглашу компаньоном в этот холдинг. Что скажешь?
– Скажу, что я не умею торговать, Олег Владимирович, – ответил я, совершенно серьезно не понимая, к чему он клонит.
– А тебе и не надо торговать. Тебе надо бренд раскручивать, а бренд будет раскручивать тебя, – весело заметил Олег Владимирович.
– Как это? – спросил я.
– Очень просто, Сергей. Чтобы народ покупал товар, даже очень хороший товар, он должен знать его торговый бренд. Так же и с песнями. Чтобы народ слушал песню, даже хорошую, он должен ее услышать по радио, по телевидению – знать должен. А для этого этот товар – эту песню – надо раскрутить: все по тому же радио, и по телевидению, и в прессе. Нужна промокампания! – ответил он весело. И, помолчав, добавил: – Дело за малым. Даешь свое согласие на компаньонство, переименовываешь свою группу в «НЭО Профи-Групп», пишешь новый альбом с новым названием группы, выбираешь хит, снимаешь клип, а дальше – уже дело профессионалов по раскрутке. В общем, дело в шляпе и говно вопрос! – ответил Олег Владимирович, открыл бар в салоне и предложил освежиться.
Я слабо понял сказанное, но осознал, что происходит что-то очень важное и серьезное, несмотря на шуточный тон шефа.
– Я согласен компаньоном, – сказал я тихо.
– Ну вот и прекрасно, готовь бизнес-план! – весело и задорно произнес Олег Владимирович.
– Как это? – опять тихо спросил я.
– Ладно, не парься, я поговорю с Кобзоном и все решу, – сказал Олег Владимирович. – И вот еще что. Раз мы теперь компаньоны – ты заканчивай с «Владимировичем». Ты – Сергей, я – Олег при личном общении. По рукам?
Так я стал компаньоном Сергея Владимировича Курмоярова с грандиозными надеждами на будущее.
Все на том же личном самолете Олега Курмоярова мы вернулись в Москву, где во Внуково-3 нас встретил Саша Волк с колонной автомашин BMW с мигалками. Приехали в офис на Фрунзенской набережной и разместились в кабинете шефа.
– Тебе когда домой, Сергей? – спросил он меня.
– Сегодня желательно, – ответил я.
– Говно вопрос, давай паспорт! – весело произнес Олег.
Через час появился Саша Волк, объявил, что мой рейс в 19:40, и протянул мне паспорт с билетом бизнес-класса.
– О! Да еще есть полчаса? Давайте-ка на посошок! – проговорил мой энергичный компаньон и достал из-под стола недопитую бутыль вискаря на «качалочке». Я посмотрел на коричневую жидкость в бутылке и подумал: «Как же они держат такие алкогольные перегрузки? Может, тоже в юности в вытрезвителе побывали и половинят?» А Олег Владимирович будто прочитал мои мысли и ответил:
– Комсомольская закалка, Сережа! Потому как комсомол – это не только школа коммунизма, но и школа научного алкоголизма!
Когда Саша Волк заглянул в кабинет и сказал, что мне пора ехать в аэропорт, мы еще махнули стременную, и я поднялся.
– Давай, Сергей, счастливого пути, и не забывай нас! – произнес Олег Курмояров и протянул мне руку.
Мы попрощались, и я направился на выход, груженный драгоценным грузом в виде клавиш, микрофона и стоечки.
– Постой-ка, компаньон! Ты все-таки поставь себе телефон домашний, а то как же мы будем держать связь? – прокричал растроганно шеф Курмояров.
– А как же его поставить-то? – спросил я растерянно.
– Да вот как! – весело ответил Олег Владимирович и достал из стола белый запечатанный конверт. – Ты напиши на этом конверте свой адрес и отнеси его начальнику городской телефонной станции. И через недельку тебе поставят телефон. А как же? Надо ведь кормить этих крокодильчиков нормально – не любят ведь они питаться сухим-то кормом!
Через неделю в квартире Нины Васильевны Сусловой, где мы проживали, зазвонил телефон. На что она удивленно заметила:
– Вот что делает с людями-то твоя слава, Серега! Может, нам и лифт в подъезде установят?
А на следующий день после прилета я уже демонстрировал свои клавиши, микрофон и стоечку Фиксу, Шлангу и Хряку, взахлеб рассказывая о невероятных событиях, произошедших со мной в Москве и на Кубани. Шланг и Хряк бурно реагировали на мой рассказ, перебивая его своим ржанием и выкриками: «Да ладно?» А Фикс почему-то оставался совершенно безучастным к происходящему. А когда рассказ дошел до места, где нам предлагалось переименовать нашу группу «НЭО Профи-Бэнд» в «НЭО Профи-Групп», чтобы раскручивать торговый бренд, а бренд будет раскручивать нас, и что компания снимет нам клип и зарядит его по телевизору, Шланг с Хряком опять в один голос завопили: «Да ладно!» А Фикс встал и жестко-зло произнес: