Я вернусь! Сейчас со мной ты будешь в опасности! Это не навсегда!»
Картинка расплывается у Поппи перед глазами, когда на веки наворачиваются слезы. Мама вовсе не ненавидела ее. Все эти годы Поппи провела в приюте, потому что мама хотела ее защитить. Она знала о проклятии Ларкспура и скрывалась от него всю свою жизнь.
Теперь Поппи вспомнила. Захлебывающийся в крике ребенок внизу – это она сама.
В прощальном жесте женщина поднимает руку, и тут к ней подъезжает черный автомобиль. Дверь резко открывается, но женщина ничего не замечает.
Поппи кричит, бьет кулаками по стеклу, пытается предупредить ее.
Из машины высовывается длинная бледная рука и тащит женщину на сиденье. Дверь тут же захлопывается, и машина отъезжает, на асфальте остаются длинные черные следы.
Крик Поппи смешивается с воплями, доносящимися из кабинета мисс Тейт на первом этаже.
Азуми наступила на что-то влажное. Она босая, в пижаме, вытаскивает ногу из грязи и стряхивает липкие комки.
– Фу! – шепчет она. – Что это еще?
Воздух вокруг влажный и прохладный. Он напоминает ей о доме.
Оглядываясь, Азуми понимает, что она на самом деле дома. Опять в лесу за домом, в пригороде Сиэтла. Вот старый белый вяз, на который они с Морико любили залезать, когда были совсем маленькие. Родители зовут ее, она видит лучи фонариков, пронзающие темноту между деревьями.
Азуми понимает, что опять ходила во сне.
Но Ларкспур…
Неужели все это был только сон?!
Азуми отвечает на зов:
– Мама! Папа! Я здесь!
Она бежит к ним, перепрыгивая через упавшие ветки и замшелые валуны. Она хорошо знает дорогу – она столько раз ходила по ней.
– Азуми! – кричит отец. – Неужели опять?!
– Прости меня! Я спала! Все хорошо, я в порядке!
Руки матери обнимают ее. На щеках мокро от поцелуев отца. Азуми плачет так, что ее трясет. Родители гладят ее по спине до тех пор, пока всхлипывания не утихают, а затем ведут ее к дому, к залитой светом террасе.
Они поднимаются по ступенькам, и Азуми становится легче.
Но потом она замечает, что посередине террасы стоит нечто странное: маленькая квадратная клетка. Металлическая дверь со скрипом открывается.
– Что это? – спрашивает Азуми, ее голос теряется в удлинившихся тенях. Родители подталкивают ее к клетке.
– Это наше решение, – без всякого выражения отвечает мать.
– Мы не можем допустить, чтобы с тобой случилось то же, что и с сестрой, – говорит отец. – Ну же, полезай.
Азуми качает головой:
– Нет… я не хочу.
У матери очень сильные руки. Они прижимают ее к земле. Отец хватает Азуми и швыряет вперед, ободранные о металлический край клетки колени горят.
Теперь она внутри, стены и потолок все теснее сжимаются вокруг нее. Не успевает она повернуться, как дверь захлопывается и слышится щелчок навесного замка. Она хватается за прутья решетки, трясет их, но они стоят крепко и не поддаются.
– Не кричи, милая, – шепчет мама, наклоняясь к ней. – Тебя услышат волки.
В лесу уже раздается низкое ворчание.
На зеленом-зеленом лугу Дэш смотрит вниз, в глубокую яму. На дне в лучах солнца блестит серебряный гроб. Люди вокруг все в черном, всхлипывают и прижимают к лицу платки. Родители стоят по бокам от него и молча слушают, как священник читает знакомую молитву.
В толпе слышится шепот:
– А вы знаете, он там был.
– Я слышал, он как-то причастен.
– Говорят, что его положили в психиатрическую клинику.
– Бедный Дилан. Такой милый мальчик.
– Они были очень дружными. Как такое могло случиться?
Дэш закрывает лицо, зажмуривается, желая отгородиться от этих голосов.
Но это уже ни к чему. Они сами умолкают. Растопырив пальцы, он видит, что никто на него не смотрит. Все молчат, кроме священника, который продолжает читать молитву.
Ты бредишь, Д-Дэш.
Этот голос как будто знаком.
Ты же на самом деле не здесь. Ты это знаешь, правда? Ты в б-больничной палате. Ты не в порядке.
Лицо встает у него перед глазами. Старый седой человек. Один глаз не открывается из-за шрама от ожога.
Сайрус Колдуэлл.
– Это все эксперименты, – говорит Сайрус. – Теперь ты сломлен. Вот что это такое. Вот чего дом хочет от всех вас. Ваш страх – он такой вкусный.
После этих слов слышится хлюпающий звук, как будто огромный язык облизывает влажные губы.
Дэш мысленно отвечает голосу:
– Тебе не испугать меня!
Неужели? – Смешок. – Погоди-ка…
Дэш вдруг оказывается совсем один у разверстой могилы. Под закрытой крышкой что-то скребется. Изнутри доносится сдавленный голос.
– Дилан! – кричит Дэш.
Он прыгает в яму, тянет крышку гроба. Она распахивается.
Но внутри лежит только ссохшийся труп. Дилан не живой, он не в ловушке и не рвется на свободу. Его губы сморщились, открыв белоснежные зубы, какие и должны быть у телезвезды.
Дилан лежит здесь уже очень-очень давно.
– Нет! Дилан… пожалуйста! – кричит Дэш до боли в горле.
В голове Дэша звенит смех. Такой низкий, что совершенно теряет сходство с голосом Сайруса.
Стены могилы начинают трястись, земля дрожит, комья сыплются на гроб и скатываются к центру ямы. Дэш обхватывает себя руками, то и дело качая головой.
– Дилан… Дилан… Дилан… – он вновь и вновь повторяет это имя, словно зовет брата на помощь.
Из земли вылезают костистые пальцы. Десятки рук скелетов рвутся вперед и тянутся к Дэшу. Инстинктивно он пригибается вниз, не замечая, как близко наклоняется к лицу брата.
Белесые глаза Дилана уставились на него. Сухие губы кривятся в ядовитой усмешке. Скрюченные руки резко поднимаются и сжимают лицо Дэша, обломанные ногти вонзаются ему в кожу.
Дэш открывает рот и вот-вот закричит, но Дилан передвигает руку, и костистые пальцы заползают глубоко в гортань. Теперь Дэш задыхается, пытаясь глотнуть воздуха.
Думай, Дэш! Думай!
Это неправильно!
Пальцы Дилана шарят у него во рту.
Как ты оказался здесь?
Это же голос брата! Он звучит откуда-то издалека…
– Оказался где? – спрашивает Дэш.
Хороший вопрос: где ты сейчас?
В твоей могиле!
Сморщенная голова трупа поднимается с изголовья, рот широко раскрыт, зубы жадно блестят.
Нет. Ты не здесь.
Но тогда где?
Где…
Челюсти трупа клацнули прямо перед лицом Дэша. В голове что-то сверкает, и Дэш вспоминает:
– Я в особняке Ларкспур! Я все еще в Ларкспуре!
Глава 37
ГРОБ ПЕРЕД ним исчез, на заднем плане теперь маячили тени. Он по-прежнему не мог дышать – что-то тяжелое давило на грудь и чьи-то пальцы закрыли ему рот.
В тусклом свете он разглядел нависшее над ним бледное лицо. В темных провалах глазниц горят два янтарных глаза, а красные губы растянуты в неестественной снисходительной улыбке.
– Дилан! – выдавил он. Он попытался вырваться, но брат крепко прижал его к полу. Улыбка на клоунском лице, казалось, стала еще шире. – Дилан, послушай меня! Я знаю, что ты здесь. Я слышал твой голос… твой настоящий голос!
Клоун только рассмеялся.
Дэш повертел головой и боковым зрением увидел Азуми и Поппи. Поппи стояла у окна и молотила кулаками по стеклу. Азуми сидела на полу, сжавшись в комок.
В комнате сгустились тени.
Дэш понял, что дом закончил свою игру с ним. Слишком рискованно и дальше оставлять его в живых. Поэтому дом решил избавиться от него. Какая ирония: он собирается сделать это руками близнеца Дэша!
А когда с ним будет покончено, дом разберется с оставшимися двумя.
– Д-Дилан… Я люблю тебя… Прости меня.
На мгновение свет янтарных зрачков померк. Клоун перестал давить на него всем весом.
Дэш собрал все свои силы и, спихнув с себя брата, отполз назад, поднялся на ноги и метнулся в тень. Перед ним возник книжный шкаф, и он на полном ходу врезался в него; голову пронзила боль.
Оглянувшись назад, он увидел, что брат стоит в центре комнаты и смотрит на него. Телефон Дэша лежит на полу неподалеку, и горящий бледным светом фонарик был единственным источником света в комнате.
Но даже при таком слабом освещении Дэш узнал эту комнату. Шкаф за его спиной. Камин у дальней стены. Сломанные музыкальные инструменты, разбросанные по полу. В этой комнате они баррикадировали дверь, когда за ними гнались Особые сегодня днем – неужели это было так недавно? – и здесь же Маркус отдал свою губную гармошку мальчику в маске собаки.
Дилан обернулся к девочкам. Они словно застряли в своих крошечных мирках, так же как он застрял в могиле перед тем, как прийти в себя.
– Оставь их в покое! – крикнул Дэш. – Тебе нужен я.
– Нет, нам нужны вы все, – загудел под маской клоуна низкий голос. – Нам нужно заменить тех, кого вы у нас украли.
– Но ты украл их первым! Ты украл всех нас!
Клоун дернул головой, как будто в недоумении.
– Разве волк плачет над оленем в его когтях? Разве лисица оплакивает зайца в собственной пасти? – Его глаза загорелись ярче. – Животным нужна еда. И нам тоже.
– Ты злой! – взвизгнул Дэш.
Клоун покачал головой:
– Зла не существует. Есть только естественный порядок вещей.
Он шагнул ближе к Азуми, которая по-прежнему сидела, вся сжавшись, на полу и скулила от ужаса.
– Азуми! – завопил Дэш. – Что бы ты ни видела… это все ненастоящее! Очнись! Очнись!
Азуми вздрогнула и подняла голову. Дилан бросился к ней.
– Берегись! – крикнул Дэш. Он стоял слишком далеко и не мог ему помешать.
Но Азуми услышала Дэша. Когда клоун прыгнул на нее, она откатилась в сторону и тут же вскочила на ноги.
– Помоги Поппи! – крикнул он.
С расширенными от страха глазами Азуми метнулась в сторону, схватила Поппи за плечи и развернула ее спиной к окну.
Поппи моргнула и оглянулась. Едва посмотрев на Дилана, она устремила взгляд к камину. И вскрикнула, указывая пальцем: