Дарби не ответила.
– Независимо от ваших попыток, монстры делают то, что они хотят. – Эшли наклонился вперед, скрипнув стулом. И она почувствовала его влажное дыхание, когда его голос понизился до хриплого карканья: – Монстры будут сражаться, и расплющивать небоскребы, и обрушивать мосты, и всё, что вы можете сделать, – это убраться к чертовой матери с их пути, или вас раздавят.
Тишина. Дарби не могла отвести взгляда. Будто смотрела на бешеное животное.
Его дыхание подавляло. Тошнотворный мясоподобный запах из его рта, казалось, перебивает все остальные запахи в комнате. Час назад его язык теплым слизнем был у нее во рту. Но теперь его мальчишеская улыбка вернулась, словно вновь натянутая резиновая маска для Хеллоуина, и в следующий же момент Эшли опять превратился в веселого болтуна, которого она встретила сначала.
– Так что насчет тебя, Дарбс? Какой твой любимый жанр кино? Ужасы? Привидения? Порно с пытками?
– Романтические комедии, – ответила Дарби.
Ларс хохотнул у входной двери – дребезжащий звук, напомнивший ей бензопилу на холостом ходу. Эшли обменялся взглядами с братом, и его губы тронула усмешка. Пурга усиливалась снаружи.
– Эта… эта ночка обещает быть веселой.
«Может, и так, – подумала Дарби. – Но я обещаю, что вам не будет легко».
– Но, – сказал Эшли, протирая глаза в наигранной сонливости, – признаюсь, я убил бы за чашку кофе прямо сейчас.
– Как ни странно… – Эд на секунду задумался. – Эй, вы знаете, а у нас есть немного в грузовике. Это дешевый растворимый кофе, для кемпинга, ну такой, правильный способ его готовить – выплеснуть на землю и просто налить себе воды. На вкус как речной ил, но это кофе. Кто-нибудь заинтересован?
– Ковбойский кофе? – Эшли сиял, как старатель, нашедший золото. Он того и добивался. – Это было бы замечательно.
– Сэнди ненавидит его.
– Ну, к счастью, она спит.
– Да? Годится? Хорошо. – Эд натянул пару черных зимних перчаток, направляясь к двери. – Я вернусь через секунду.
– Не беспокойтесь. – Ухмылка Эшли стала шире. – Не спешите, амиго.
Дарби пыталась придумать, что сказать – «подождите, стойте, не покидайте комнату», – но ее мысли были вязкими, словно арахисовое масло. Удобный момент прошел, а в следующее мгновенье Эд пропал из виду. Входная дверь гостевого центра закрылась, не совсем плотно. Ларс прижал ее – щелк.
Два брата взглянули друг на друга, затем на Дарби. В одну микросекунду атмосфера в комнате изменилась. Они трое были теперь без посторонних глаз. Сколько времени потребуется Эду, чтобы дойти до грузовика Сэнди, покопаться в багаже, найти свой походный кофе и вернуться назад? Минута, может?
Теперь… единственное, что оставляло Дарби в живых, – присутствие Сэнди.
И она даже не проснулась. Она похрапывала, как мурлычащая кошка на синей скамейке, сложив руки крест-накрест на животе, ее книжка ненадежно балансировала на лице. Легчайший ветерок мог сбросить ее.
Впервые за всю ночь Дарби смогла прочитать название: «Чертовская удача».
В течение следующих шестидесяти секунд или чуть больше жизнь Дарби зависела от того, насколько крепко спит эта женщина средних лет.
– Романтические комедии, – проворчал Эшли себе под нос. – Это очень мило.
– Лучше, чем Годзилла.
– Ладно, Дарбс, я устал от болтовни вокруг да около. – Эшли по-прежнему говорил низким тоном, взвешивая каждое слово и искоса глядя на Сэнди. – Итак, вот что сейчас произойдет. Я собираюсь сделать тебе предложение.
Дарби слушала, но в глубине души считала секунды, равномерно, как часовой механизм: «Шестьдесят секунд для того, чтобы Эд дошел до грузовика кузины и вернулся.
Пятьдесят секунд теперь».
– Это предложение будет сделано один раз, Дарбс, и потом оно станет недействительным. Второго шанса не будет. Так что подумай крепко, пожалуйста, прежде чем ты примешь решение.
– Что ты сделаешь с этой девочкой?
Эшли облизал губы.
– Мы сейчас говорим не о Джей.
– Ты собираешься убить ее?
– Это не важно.
– Это чертовски важно для меня.
– Дарби, – он начинал раздражаться теперь, обнажая свои идеальные зубы из рекламы зубной пасты, его голос напряженно шептал, – сейчас не о ней. Ты не понимаешь? Сейчас о тебе, обо мне, о моем брате и обо всех остальных, попавших под перекрестный огонь на этой стоянке. Это решение ты должна принять прямо сейчас.
«Сорок секунд».
Дарби думала о Ларсе, охраняющем дверь позади нее, и ее желудок сжимался от тошнотворного ужаса.
Его улыбка лунатика, блестящие шрамы, усыпавшие его руки, плоские глазки. Она не думала, что может сказать это вслух – но сказала:
– Он… Ларс собирается ее изнасиловать?
– Что? – Эшли закатил глаза. – Рядовой Дарбс, ты не слушаешь…
– Ответь мне, – перебила его Дарби, взглянув на Сэнди, – или, клянусь Богом, я начну кричать: «Убивают!» прямо сейчас.
– Сделай это. – Он откинулся назад. – Увидишь, что случится.
У нее все еще были ключи от «Хонды» в кулаке, на коленях. Тот самый острый – от комнаты в общежитии – зажат между большим и указательным пальцами. Но она не была уверена, что сможет напасть через стол быстро. Эшли увидит начало атаки и поднимет руку, чтобы защитить лицо. Это не сработает. Дарби не была достаточно сильна или достаточно быстра.
– Я прошу тебя, – прошептал он. – Крикни.
Она почти поверила, что он блефует.
Тогда Эшли взглянул за плечо Дарби. Он снова кивнул, и она поняла с панической дрожью – Ларс теперь стоит прямо за ней. Она не слышала его приближения, но сейчас слышала, как складка на его лыжной куртке изгибается и шуршит всего в нескольких дюймах позади нее. Как в момент их первой встречи. Дарби вздрогнула, почти ожидая, что эти изуродованные руки сомкнутся вокруг ее горла и сожмут, – но Ларс вместо этого наклонился и схватил ее сумку.
– Цап! – Он отнес сумку назад к двери.
Эшли снова смотрел на нее, посасывая свою нижнюю губу.
– Дарбс, итак, мы начнем с чистого листа. Я даю тебе шанс всё исправить. Большая красная кнопка сброса. Это легко, потому что всё, что тебе надо делать, – это ничего. Просто продолжай держать свой рот закрытым.
«Двадцать секунд».
– Смотри, Дарбс, мы все договариваемся, что этого маленького столкновения никогда не случалось. Мы – мой брат и я – мы притворяемся, что ты никогда не вламывалась в наш фургон. Ты притворяешься, что никогда не видела Джей. Мы все просто… просто сотрем последние несколько часов из наших мозгов, и когда снегоочистители, как взбесившись, загрохочут здесь на рассвете, мы все просто прыгнем в наши машины и разъедемся по своим делам в разные стороны. Мирное решение для всех.
Клац-клац. Ларс открыл застежку на ее бумажнике. Кредитные карточки шлепнулись на пол.
Он сопел, проверяя ее водительские права штата Юта. Затем нашел и развернул смятую двадцатку, которую прикарманил.
«Десять секунд».
– Я буду честен. – Эшли наклонился вперед. – Я очень, очень надеюсь, что ты просто станешь смотреть в другую сторону. Отдохни немного. Ты устала. Ты выглядишь, как вареный судак. У тебя нет шанса выстоять против Ларса и меня. Так просто… пусть монстры делают свое дело, хорошо?
«Пять секунд».
– Пожалуйста, Дарбс. Так будет легче для всех нас. – Он глянул на Сэнди, когда сказал это, как будто его угроза еще не была ясна.
Дарби почувствовала, как ее щеки горят.
– Я не могу.
– Мы не причиним вреда Джей, чтоб ты знала. – Эшли вздернул подбородок. – Ты об этом? Это то, чего ты боишься? Потому что если так, то я могу обещать тебе…
– Ты лжешь.
– Никто не пострадает сегодня, если ты станешь сотрудничать.
– Ты лжешь, я знаю.
– Она будет в порядке, – сказал Эшли, махнув рукой. – Эй, кстати. Я видел кучу бумаги на заднем сиденье твоей машины. Черной бумаги. Что это?
– Почему тебя это волнует?
Его глаза посуровели.
– Ты влезла в семейные дела Гарверов. Так что я лезу в твои. Ответь на вопрос.
– Это… просто бумага.
– Для чего?
– Для оттисков с надгробий.
– Что это такое?
– Я беру… я использую мелок и… делаю отпечаток с памятника.
– Зачем?
– Потому что я их собираю.
– Зачем?
– Просто собираю. Для коллекции. – Ее бесило, что он ее изучает.
– Ты типа испорченная девушка, – сказал Эшли. – Мне нравится.
Она промолчала.
– И у тебя шрам над бровью. – Она наклонился через стол, рассматривая ее в свете дневных ламп. – Это, наверно, было… что, тридцать стежков? Это заметно только когда ты хмуришь бровь. Или улыбаешься.
Дарби уставилась в пол.
– Так вот отчего ты редко улыбаешься, Дарбс.
Ей хотелось плакать. Она желала, чтобы всё это закончилось.
– Улыбайся, – прошептал Эшли. – Улыбка продлевает жизнь.
«Прошло уже больше минуты».
Какого черта, где же Эд? Разные варианты крутились у нее в голове. Может быть, он не нашел походный кофе. Может, он тайком выпивает. Или, может… может, он обнаружил какую-нибудь незаметную улику, маленькую деталь, указывающую на похищение, и теперь пытается найти сотовый сигнал, чтобы связаться с полицией прямо сейчас? Или что, если Джей прорезала сетку клетки и побежала к нему? Он будет вторым свидетелем.
И у Эшли с Ларсом не останется выбора, кроме как начать стрелять.
С каждой секундой Дарби нервничала всё больше. Она взглянула на часы с Гарфилдом, и Эшли это заметил.
– Ты знаешь, они спешат на час.
– Я знаю.
– Сейчас только первый час.
– Я знаю.
Он облизал губы, рассматривая часы. Изображение на них – влюбленного кота Гарфилда, предлагающего розы Эрлин.
– Эй, как имя этой кошки? Которая розовая?
– Эрлин.
– Эрлин. Прекрасное девичье имя. Как твое.
– И как твое, – сказала она.
Эшли ухмыльнулся, позабавленный этим обменом реплик, снова глядя на ее бровь.
– Как ты вообще получила шрам?
– В драке, – соврала она. – В средних классах.
Дарби врезалась на велосипеде в дверь гаража. Если это можно было назвать дракой, то дверь гаража победила. Двадцать восемь швов и ночь в больнице Сент-Йозеф.