Вы выдумываете свою реальность
В.: Мне всегда говорили, что у человечества есть определённая цель в мироздании. Но с тех пор как я читаю Ваши книги, я начал сомневаться, правда ли это.
У. Г.: Ты тот, кому предстоит ответить на этот вопрос. Нам совершенно плевать на то, что об этом говорят другие. Какая разница, правда или нет то, что они говорят? Решать тебе, выяснять тебе. Я могу сказать, что цели нет, а если есть, у нас нет никакого способа узнать её. Мы только повторяем то, что нам сказали. Нас заставили верить, что есть цель, и эта вера ответственна за трагедию человечества нашего времени. Нас также заставили верить, что мы созданы для более великой, более благородной цели, чем все остальные виды на этой планете. Это не всё. Нам также говорят, что всё мироздание было создано ради человека: как следствие, мы создали все эти проблемы — проблемы экологии и загрязнения.
Теперь мы почти достигли той точки, когда мы готовы взорвать себя. Это не планета в опасности, мы в опасности. Вы можете загрязнять планету и делать что вам угодно; планета способна всё поглотить — даже эти самые человеческие тела. Если нас уничтожат, планета знает, что ей делать с человеческими телами. Она перерабатывает их для поддержания энергетического уровня во Вселенной. Это всё, что её интересует. Так что мы полны смысла или предназначения не более чем всё остальное на этой планете.
Мы не созданы ради какой-то более высокой цели, чем муравьи, что тут ползают, или мухи, которые вьются вокруг вас, или комары, которые пьют вашу кровь. Я могу говорить всё это, но что скажешь ты? Это важнее, чем то, что могу сказать я. Мы на самом деле не знаем. Мы не можем ничего знать. Даже учёные — они могут говорить, что им угодно. Какой нам в этом интерес? На самом деле не имеет значения, как была создана эта Вселенная — сотворил ли её Бог, или вся эта штуковина появилась из пыли и гальки, или из атомов водорода. Это дело учёных — рассуждать обо всём этом и время от времени выдвигать новые теории.
Их щедро вознаградят, дадут Нобелевские премии. Но теории не помогают нам что-либо понять. Так что я на самом деле не знаю, есть ли цель. Не думаю, что есть. Я не вижу никакого смысла или цели жизни. Живое существо, живой организм не интересуется этим вопросом: «В чём цель жизни? В чём смысл жизни?»
В.: Имеет ли значение создание своей собственной цели?
У. Г.: Мы не удовлетворены своей рутиной, выполнением одних и тех же вещей снова и снова. Нам скучно. Это скука в ответе за вопрос: «В чём цель?» Человек чувствует — если это всё, что есть, тогда что же ещё ему делать?
В.: Так и создаётся проблема.
У. Г.: Сначала создаёшь проблему, а потом пытаешься её решить. Вот чем все мы занимаемся. Ты наслаждаешься своими проблемами. Почему бы нет?
В.: Нет.
У. Г.: Наслаждайся ими.
В.: Наслаждаться ими?
У. Г.: Но не ходи к врачу. Не ходи к психиатру!
В.: Куда же нам тогда ходить?
У. Г.: Он возьмёт с тебя сто баксов. Не знаю, сколько это здесь стоит. Вероятно, в этой стране больше. Тебе объяснят, как вписаться в систему ценностей, созданную нашей культурой и обществом. В этом действительно проблема человека. Каждому разумному мужчине и каждой разумной женщине следовало бы задать себе один основополагающий вопрос: «Каким я хочу видеть человека, живущего на этой планете?» К сожалению, религиозное мышление человека веками ставило перед нами модель совершенного существа. А природа не заинтересована в совершенном существе. Природа не заинтересована в культурных вложениях сюда [в нас]. Эта борьба происходит в виде потребности общества или культуры вписать всех в свою систему ценностей. В этом настоящая причина человеческой трагедии. Это не вопрос разрушения системы ценностей или бунта против неё. На самом деле проблема в невозможности приспособиться к рамкам, созданным вашей культурой. Мысль — настоящий враг. Мысль может только создавать проблемы; решить их она не способна.
В.: Людям скучно…
У. Г.: Тебе скучно. Разве тебе не скучно?
В.: Да, мне скучно.
У. Г.: …потому что мысль — это повторяющийся процесс. Она повторяет сама себя снова и снова. Она изматывает тебя.
В.: Вы говорили, что, если нам скучно, мы что-нибудь изобретаем.
У. Г.: Вы создаёте всевозможные вещи.
В.: Но животным не бывает скучно.
У. Г.: Нет. Совсем нет.
В.: Почему человеку становится скучно?
У. Г.: Потому что человек воображает, будто есть нечто более интересное, более значительное и важное, чем то, что он делает. Всё, чего вы хотите сверх насущных потребностей, порождает эту скуку человека. У вас появляется чувство: «Неужели это всё?»
Природа заинтересована только в двух вещах — в выживании и воспроизводстве себя. Всё, что вы накладываете поверх этого, всё культурное вложение в ответе за человеческую скуку. Вот почему мы пробуем разные религии. Вы не удовлетворены своими религиозными учениями или играми, и вот привозите другие из Индии, Азии или Китая. Они оказываются интересней, потому что представляют собой что-то новое. Вы хватаетесь за новый язык и пытаетесь на нём говорить, используете его, чтобы чувствовать себя более значительными. Но по сути своей это то же самое.
В.: Христианство говорит нам, что следует развивать свои таланты. Но чтобы воспроизводиться, талант не нужен.
У. Г.: Чтобы воспроизводиться, талант не требуется. Природа проделала потрясающую работу по созданию этой удивительной вещи — тела. Тело не хочет учиться чему-либо у культуры. Ему не нужно ничего узнавать у нас. Нам же нравится всегда указывать ему, как ему следует функционировать. Все наши переживания, будь они духовные или нет, вот основная причина наших страданий. Твои экстазы или блаженство не интересуют тело. Его не интересует твоё удовольствие. Ему не интересно всё то, что интересует тебя. И эта борьба продолжается постоянно. И выхода, кажется, нет.
В.: Но если каждый захочет вернуться в изначальное состояние…
У. Г.: Что за изначальное состояние?
В.: Я не знаю.
У. Г.: Оно уже здесь. Тебе не нужно совершенно ничего делать, чтобы вернуться в изначальное состояние.
В.: Как прийти к такому умонастроению? Ведь мы верим, что нам следует что-то делать, чтобы вернуться к этому состоянию?
У. Г.: Всё, что ты делаешь, чтобы вернуться в своё изначальное состояние, уводит тебя от него. Изначальное состояние уже здесь и выражает себя чрезвычайно разумным образом. Приобретённый интеллект не может сравниться с этим разумом.
В.: Так или иначе, мы всё-таки не доверяем…
У. Г.: «Так или иначе», говоришь. Вот вложение культуры.
В.: Мы где-то потеряли связь с нашим изначальным состоянием.
У. Г.: …потому что культура или общество ставит перед нами эталон совершенного существа. Природа же ничего не имитирует. Она не использует ничего в качестве эталона.
В.: То есть можно сказать, что все способы, выработанные человечеством для достижения изначального состояния, уводят человека от него?
У. Г.: Они не сработали и даже ничего не затронули.
В.: С этим я соглашусь. Но всё же, разве Вы не можете дать нам эталон?
У. Г.: Какой смысл предлагать вам ещё один эталон? Это будет то же самое.
В.: Куда всё это ведёт нас?
У. Г.: Это ведёт вас туда, где вы, собственно, и находитесь, и поэтому вопросы… [Смех]
В.: Неправильно задавать об этом вопросы?
У. Г.: Не задавай этот вопрос. У тебя нет вопросов, и у меня нет вопросов. У меня вообще нет вопросов, кроме насущных, которые приходится задавать. Я нахожусь здесь и хочу сориентироваться в этой местности. Мне надо пойти и выяснить. Я спрашиваю: «Где такая-то станция?», а если хочу в Лондон, я спрошу: «Где офис „Британских авиалиний“?» Это насущные вопросы, которые необходимо задавать, чтобы действовать в этом мире здраво и разумно. Да, нам приходится принимать реальность мира, навязываемую нам. Иначе мы свихнёмся. Если ставишь под сомнение реальность чего-то, навязываемого тебе, то у тебя проблемы, потому что не существует такой вещи, как реальность, не говоря уже об абсолютной реальности. У тебя нет никакой возможности испытать реальность чего бы то ни было.
В.: Итак, мы выдумали реальность…
У. Г.: Мы выдумали реальность. Иначе невозможно испытать реальность чего бы то ни было — реальность этого человека, сидящего здесь, или даже [реальность] твоего собственного физического тела. У тебя нет никакой возможности испытать это всё, кроме как с помощью знания, заложенного в тебя. Так что не может быть никакой реальности, не говоря уже об абсолютной реальности. Мне приходится признавать тот факт, что ты мужчина, а она женщина. Это всё. На этом всё заканчивается. Но что это за реальность, о которой ты говоришь?
В.: Конечно, она женщина. Это очевидная реальность.
У. Г.: [Смех] Если усомнишься в этом, у тебя будут проблемы. Ты потеряешь свою женщину, а женщина потеряет тебя. [Смех] Ты не готов к этому.
В.: То есть, будучи рождённым, ты должен подвергнуться обучению…
У. Г.: А ты уверен, что был рождён? [Смех] Нам об этом сказали.
В.: Нам об этом сказали, вот и всё. [Смех] Мы воспринимаем это как должное.
У. Г.: Мы воспринимаем это как должное. У тебя нет никакой возможности обнаружить факт, что ты был рождён в определённый день. Ты не готов признать, что ты точно такой же, как компьютер. Ты столь же машинален. Вс