– Впереди мост и пороги, – предупредил с берега запыхавшийся Шкура.
– Блин, мы не проходим, – внезапно осознал я. – Макс, нас снесёт мостом!
– Садимся на корточки, – сориентировался Макс.
– А ты уверен, что нам башни не зацепит? – спросил я.
– Да фиг его знает, как теперь проверишь! – нервно отрезал Макс.
Масла в огонь подливал бежавший по берегу Шкура:
– Вы даже на корточках не проходите. Ложитесь!
– Точно, ложимся! – поддержал идею Макс. – Головой вперёд, на живот, по разным бортам. Поэт, давай!
В экстренной ситуации быстро приходят правильные решения. Мы по очереди аккуратно легли.
– Проходим, проходим! – кричал я.
– Пацаны, вас разворачивает, – размахивал руками на берегу обеспокоенный Шкура.
– Чёрт, чёрт! Как управлять? Я лёг на шест! – хрипел Макс.
Изловчившись, я сумел вытащить палку из-под ноги и был готов взять управление на себя. Берег был досягаем, и я решил сильно оттолкнуться, но в последний момент шест соскользнул вниз, увяз в глине и течение вырвало его из руки. Нас закрутило. Оставалось лишь подчиниться стихии. Мы обхватили головы руками и ждали. Прямо перед мостом плот окончательно развернуло, и мы прошли под ним пятками вперёд, к счастью, ничем не зацепившись за стальные конструкции.
– Кажется, впереди первый порог, – прошептал Макс.
– Разворачиваемся! Вытаскивай из-под себя шест! – Я начал активно подгребать руками, опасность надо встречать лицом к лицу.
Максу удалось перевалиться на бок, вытащить палку и оттолкнуть плот от берега. Тот сделал полуоборот и встал на правильный курс.
– Встаём, быстро встаём, – крикнул я Максу.
– Парни, вставайте на ноги, – одновременно донеслось откуда-то из-за деревьев, где сквозь заросли шумно продирался Шкура.
С большим трудом нам удалось подняться.
– Обходите справа, там пролом! – Наш береговой штурман вовремя оказался на пригорке, откуда видел препятствия лучше нас.
Но времени на радикальный манёвр уже не оставалось – течение всё сильнее закручивало плот налево, в эпицентр водоворота. Внезапно Макс перестал лихорадочно грести и, размахнувшись всем телом, словно гарпун в спину кита, опустил шест в воду перед плотом. Войдя в илистое дно, палка увязла и стала своего рода якорем.
– Навались! – крикнул Макс.
Я понял его задумку и моментально повис на том, что ещё секунду назад было посредственным веслом, а теперь стало рулём и якорем. Плот вздыбился и начал проседать под шест, над нашими ботинками сомкнулась вода.
– Направо, крени направо! – кричал Макс.
Мы синхронно перенесли вес, и плот, почти остановившись в бурном течении, нехотя повернулся в правильном направлении, а потом, словно ракета, выстрелил в узкий проём между берегом и завалом. Прошли. Вышли на тихую воду.
– Эй, адмиралы, швартуйтесь, моя очередь, – крикнул с берега Шкура.
Он явно завидовал нашему приключению. А я немного перегорел. После нелёгкой борьбы с первым порогом внутренности выжигал адреналин.
– Давай я пока сойду, а ты сядешь. У Макса весло, рулевого менять нельзя!
Не без трудностей, но и без потерь они прошли несколько порогов. Потом встретились с такой большой и мощной преградой, что пришлось хвататься за ветки ивы, вытаскивать плот из воды и переносить его на руках. Если бы не спасительное дерево, быть кораблекрушению. Вскоре река совершила резкий поворот, перед которым оказался опасный бурлящий порог. Приноровившись, друзья решили взять его, что называется, с разбега. Ровно посередине завала был слегка приводнённый, относительно плоский участок.
– Навались! – кричал Макс.
– Поддаю! – отвечал ему Шкура.
Набрав скорость, плот летел на таран. Раздался скрежет металла, по дну застучали ветки, плот на секунду словно завис в наивысшей точке, качнулся, перевалился вперёд и выскочил на открытую воду.
– Прошли! – радостно закричал я с берега.
Но течение уже несло плот дальше, за поворот. Я заметил, что через несколько десятков метров после поворота вода буквально закипала, высота волн доходила до полуметра, новое препятствие полностью преграждало русло. Увидели эту жуткую картину и пацаны на плоту, но скорость была слишком велика, чтобы принять меры. Плот мгновенно сблизился с преградой и в долю секунды исчез под водой. Его затянуло вниз, в самое жерло бурлящего водоворота.
Я застыл на месте. Только что по реке плыли мои друзья, а теперь на воде пусто. Время словно остановилось. Вдруг из тёмных глубин ракетой выскочил плот. Он подлетел почти на метр, с брызгами опустился на воду и скрылся в зарослях ниже по течению. Сразу же за ним вода вытолкнула на поверхность двух подростков, они отчаянно барахтались, стараясь зацепиться за ветки или скользкую землю, и после нескольких неудачных попыток всё-таки смогли вылезти на противоположный берег.
– Сейчас приду, – крикнул я и побежал назад, к перекинутым через реку трубам.
Когда, продравшись через плотные заросли, я подошёл к друзьям, они выжимали растянутые брюки Макса. Футболку Макс аккуратно положил на траву, Шкура повесил свою на дерево.
– Как вы не утонули? – спросил я.
– Это науке неизвестно, – отчеканил дрожащий Шкура. – Нас затянуло под плотину, протащило по дну и выкинуло на поверхность. Слава богу, мы ни за что не зацепились под водой, иначе кранты.
Обоих нешуточно колотило от холода и пережитого страха.
– Кранты теперь мне, – съязвил в ответ Макс. – У меня сорвало ботинок. А он был почти новый. Мало того что получу дома, так ещё непонятно, как идти домой в одном ботинке.
– Для начала надо вашу одежду высушить, а там как-нибудь разберёмся, – ответил я.
К несчастью, спички тоже оказались у Макса. Без костра оставалось надеяться только на силу летнего солнца. Через два часа одежда друзей высохла, но сильно воняла московской речкой.
– Я буду ждать темноты, – сказал Макс. – Не пойду как позорник одной ногой босиком.
– Зачем одной, иди двумя ногами. Подумаешь, босой, может, ты дервиш, – пошутил Шкура.
– Воняет от меня, будто я искупался в Ганге, но с дервишами у нас не очень. Напорюсь на учителя, родителей или соседей, вот будет весело. – Безбашенный в дворовых делах, Макс почему-то сразу терялся, если дело касалось взаимоотношений со взрослыми.
– Тогда давай так, – предложил я, – мы со Шкурой выдвинемся вперёд, будем шухерить тебе дорогу, а ты перебежками от дерева до кустов – из кустов до дерева. Иначе до темноты мы тут с ума сойдём.
Макс нехотя согласился. Было видно, что пробежать по улице босым для него более волнительно, чем покорять бурные пороги на самодельном плоту. По безлюдным местам вдоль русла Сетуни мы вышли к трубам у хозяйственного магазина. Здесь начиналась цивилизация, и нам предстояло обеспечить Максу свободный коридор на протяжении пятисот метров. Я шёл первым, выбирал отрезок пути и место для следующей засады. Когда вокруг не было лишних свидетелей, давал отмашку, и Макс, прижимаясь к асфальту, зайцем перескакивал до новых кустов. За ним размашистой походкой следовал долговязый Шкура.
Несмотря на опасения Макса, по дороге мы почти никого не встретили. Да и дома он сумел отмазаться, придумал легенду, что отнёс новые ботинки на сменку в школу. Подумаешь, целый год ходил потом в рваных кедах на два размера меньше, в начале 90-х такими пустяками было не удивить. Через пятнадцать лет мощный корабль-экскаватор смёл и вычистил все заторы на Сетуни – правительство Москвы создавало природный заказник. В куче веток, пластика и другого городского мусора обрёл вечный покой и одинокий ботинок.
Зацеперы
В детстве нас притягивала железная дорога. Тайком от родителей мы убегали на станцию смотреть проходившие поезда, а немного повзрослев, стали наведываться туда в поисках приключений.
«Москва-Сортировочная» соответствовала названию, на ней формировали грузовые составы. Маневровый тепловоз, известный в народе под прозвищем «кукушка», затаскивал вагоны на горку. Шипя и выпуская воздух, тужился и аккуратно сталкивал их вниз. Стрелочник заранее выставлял настройки, поэтому вагоны сами катились на нужный путь. С лестницы первого иногда свешивался железнодорожник в оранжевом жилете, и, если докатка разгонялась слишком быстро, путевой рабочий размахивал флагом, а его напарник подкладывал на рельсы тормозные клинья. Из-под колёс сыпались искры, звучал глухой удар стыковки, толчки которого передавались вперёд до головного вагона, закреплённого особо устойчивыми клиньями. Иногда срывало даже их, тогда люди в оранжевых жилетах бежали вдоль пришедшей в движение гусеницы, на ходу пытаясь подбросить под колёса дополнительные стопари.
«Пятый на двенадцатый путь, семь два ноль, сцепка-резерв», – надрывался в шипучем динамике женский голос.
Сначала мы просто наблюдали. Но однажды кто-то из наших запрыгнул на лестницу катящегося вагона и проехал несколько метров. Потом мы стали прятаться в траве вдоль путей, чтобы, улучив момент, зацепиться за вагон и прокатиться как можно дольше. Как-то раз мы с Максом случайно оседлали не просто докатку, а ведомый локомотивом товарный поезд.
Макс зацепился первым, я прыгнул следом, но в спешке нога соскользнула, я опрокинулся и застрял, повис на лестнице товарного вагона, как болтаются вниз головой на турнике. Друг поспешил дать руку, нужно было подтянуться и вытащить ноги из лестничных проёмов. Поезд заходил в поворот и против нас работала сила тяжести – моё тело клонило в сторону, по лицу хлестала придорожная лебеда. Внезапно я осознал, что свисаю вниз головой и за поворотом не могу разглядеть возможное препятствие.
– Макс, тащи меня наверх, – крикнул я, из последних сил ухватился за него второй рукой и, надрывая мышцы живота, вытянул тело.
В этот момент из-за поворота показался длинный железный козырёк и мутный зелёный глаз железнодорожного светофора. Секунда – и козырёк, чиркнув по моим развивающимся на ветру волосам, исчез за поворотом.
Макс помог мне забраться на площадку, обоих потряхивало.