– Ещё чуть-чуть, и я бы вытащил всадника без головы, – осознавая произошедшее, пошутил Макс.
– Я стормозил, что надел кеды, у них скользкая подошва, – заключил я.
Вскоре работники станции начали замечать зацеперов, выслеживать и отлавливать. Но нас это ничуть не останавливало, а даже добавляло азарта.
– Может, попробуем цепляться на окружном мосту? – предложил как-то Макс. – Там поезда идут медленно, нет ни одного «оранжевого жилета». Есть шанс запрыгнуть, а дальше как пойдёт. Голосуем, пацаны! Единогласно!
Начало 90-х – время абсолютной демократии.
На следующее утро мы вышли на разведку. Зацепиться за поезд на самом мосту не получилось, зато насыпь перед ним отлично подходила для разбега. Затаиться в траве, ожидая товарняк, оценить его скорость, атаковать – таков был план наших действий.
Первые дни принесли первые успехи. Сначала удалось проехать одну станцию до Лужников, потом все вместе прокатились до дороги Андреевского моста. Запрыгнуть в вагон товарняка легко, для этого предусмотрена специальная лестница. Гораздо сложнее правильно его покинуть. Вдоль путей лежали камни, старые шпалы, путевые светофоры и технические ящики. Столкновение с любым из этих предметов на скорости не пожелаешь даже бойцу из соседнего района. Прыгая, ты приземляешься на ноги, но сила инерции тянет вперёд. Важно правильно сгруппироваться и совершить несколько кувырков через правое плечо. Без синяков и ссадин не обходилось, но с ними приходил опыт.
– Давайте теперь попробуем в другую сторону, – предложил Хоха.
Мы перешли реку и заняли позицию в районе Новодевичьего монастыря. В утренней дымке показался грязно-зелёный тепловоз. Он натужно тащил за собой изогнутую вереницу вагонов, горячий воздух создавал иллюзию расплывающейся картинки. Послышался скрип тормозных колодок – это машинист сбрасывал скорость перед мостом. Мы приготовились. Вот вагоны уже рядом, и срабатывает пацанское везение: на мосту красный. Зашипев, поезд остановился.
– Вперёд, – скомандовал Тима.
По одному, пригнувшись, мы заскочили на подножку товарного полувагона.
– Надо уйти с площадки, – сказал я.
Увидел идущую наверх лестницу и, поднявшись, махнул друзьям:
– Пустой! Гоните сюда!
По очереди мы спрыгнули на деревянный пол. Состав тем временем тронулся, миновал мост и уверенно набирал скорость. Тудух-тудух – и ты пятками ощущаешь стыки между рельсами. Тудух-тудух – мелькает над головой бирюзовое небо с кучевыми облаками. Мы сели в ряд вдоль борта и вытянули ноги.
– Кайф? – спросил Хоха.
– Кайф, – ответили ему хором.
Минут десять просто сидели, поглощённые ощущением абсолютной свободы. Вагон поскрипывал, иногда выдавая резкие толчки и даже удары.
– Пойдём погуляем по вагонам, – хитро улыбнулся Тима.
Мы миновали первую сцепку и оказались на вагоне-платформе. Минуту назад мы думали, что абсолютная свобода – это сидеть на железном полу товарного вагона и смотреть на пролетающие над головой облака. «Салаги», – скажет тот, кто постарше, тогда вы не знали кайфа открытой платформы, предназначенной для перевозки контейнеров. Идти надо, широко расставив ноги, вовремя подхватывая и гася сильные боковые удары. А когда понимаешь, что оседлал и усмирил железного коня, медленно выпрямляешься, расставляешь руки и кричишь от восторга, и звук, едва вылетая из горла, тонет в грохоте металла и хлопающем шуме ставшего таким плотным встречного воздуха.
Следующий за платформой вагон напоминал броневичок, миновать его было непросто.
– Этот для сыпучих, – сказал хорошо разбиравшийся в поездах Макс. – На нём человек особенно заметен, тем более мы движемся в сторону тепловоза, нас могут обнаружить. Давайте лучше двинем к хвосту.
С азартом и криками мы миновали несколько вагонов. Внезапно Хоха насторожился:
– Что-то он слишком бодро погнал, как будем прыгать?
– Просуши трусишки, впереди полно красных светофоров, – успокоил его Тима.
Словно по заказу, через несколько минут поезд остановился.
– Ну что, прыгаем? – предложил Хоха.
– Немного ведь прокатились, давайте ещё, – брякнул кто-то.
Это было проверкой на слабо, поэтому никто не возразил. Тем временем поезд тронулся снова, а мы продолжили путешествие по вагонам. Следующим был прицеплен большой вагон-рефрижератор. Его никак не удавалось обойти сбоку.
– Ну что, прогуляемся по крыше? Или слабо? – Тима опять зачем-то выпустил на волю это ненужное, стоящее нам столько нервов и синяков слово.
Мы переглянулись. Поезд только набирал скорость и плёлся медленно.
– Могут заметить и остановить состав. Посторонние на вагоне – это залёт для машиниста, – сказал я.
– Да ладно, мы далеко, нас не увидят, – всё больше разгорался Тима. Было видно, его раззадорило ожидание крутого приключения.
– Поезд заходит в поворот, мы как на ладони, – парировал я. – Сам позырь, мы отлично видим тепловоз.
– А это уже не тепловоз, – растягивая слова, озадаченно произнёс Макс.
Действительно, локомотив больше не чадил дымом, вместо этого над крышей оленьими рогами поднялись токоприёмники.
– Они заменили тепловоз на электровоз, вот для чего мы останавливались, – понял Тима.
– Провода! Над нами идут провода. – Я ткнул пальцем в небо, увидев над головой две характерные полоски. – И куда вы собрались разгуливать по вагонам? Головешки ходячие!
– Значит, мы ушли с окружной, она не электрифицирована, – догадался Тима. – И теперь гоним по радиальной, скорее всего в Киев.
– Мне нельзя в Киев, – захныкал Хоха. – Меня родители убьют.
– И нам нежелательно, – пошутил я.
– Кажется, просто пора отсюда сваливать, – подвёл черту под обсуждением Макс.
Но сваливать было поздно. Состав набрал ход, в ушах свистел и хлопал ветер, грохотало железо, электровоз на поворотах осыпало искрами.
– Блин, куда он так попёр, – с тревогой произнёс Тима.
Мы заняли место на площадке, ожидая первой возможности покинуть поезд. Городской пейзаж сменился индустриальным, мимо пролетели первые деревянные лачуги. Хоха печально констатировал:
– Наверное мы уже за МКАДом.
Среди нас нарастало напряжение: скорость поезда стала такой, что приходилось крепко держаться за выступающие части вагона. Мало того, мы ехали неизвестно куда, так ещё неясно, как далеко. А если это будут сотни километров от дома? Как выйти на связь с родителями и как с мелочью в кармане добираться обратно? Успеем ли вернуться до темноты?
Минут через сорок мы чуть не покинули поезд против своего желания. Если пассажирский состав тормозит плавно, размеренно и то, случается, дёрнет так, что чуть не свалишься с верхней полки, то грузовому осторожничать незачем. Резкий рывок буквально впечатал нас в ржавое железо, а Хоха потерял равновесие и едва не оказался на рельсах между вагонами.
– Приготовились, – крикнул я. – Тормозит!
Но машинист и не думал останавливаться. Двумя толчками лишь сбросил скорость километров до тридцати – это все равно слишком много, чтобы приземлиться без ушибов, но, возможно, последний шанс покинуть поезд, пока он не увёз нас слишком далеко от города.
– Надо прыгать, пацаны, – давили мы с Хохой. – Страшно представить, что будет с родителями, если вечером мы не появимся дома и даже не позвоним. Уж лучше прийти домой со сломанным пальцем.
Мы проехали бетонный забор, и теперь вдоль полотна тянулась относительно ровная поверхность. Первым руку отпустил Макс и тут же оказался далеко позади нашего вагона. Я закрыл глаза и прыгнул следом. Удалось приземлиться на ноги, но тут же сила инерции мгновенно бросила меня на землю, я закувыркался, пытаясь закрывать руками голову. «Надо же, как мягко», – успел я подумать, прежде чем увяз в чём-то липком окончательно.
Руки, лицо, волосы были испачканы светло-серой грязью. Я протёр глаза. Метрах в тридцати позади меня, стоя по колено в жиже, обтекал бесформенной грязью Макс. Оказалось, мы «удачно» спрыгнули на территорию небольшого цементного завода. Вдоль путей шла дорога для бетономешалок, которые, выезжая, раз за разом теряли излишки жидкого бетона. Трактор отбрасывал это всё на обочину, ближе к рельсам. Всю ночь шёл дождь. А теперь мы, великолепная четвёрка московских пацанов, сидели в луже перемешанного с землёй бетона. Перепачканные с ног до головы. Живые.
– Надо линять отсюда, – осмотрелся Тима.
Пригнувшись, короткими перебежками мы двигались вдоль железной дороги в обратном направлении, когда вдалеке был всё ещё слышен гул удаляющегося поезда. Перемахнув через забор и убедившись, что остались незамеченными, зашли в лес и сели посовещаться.
– Надо идти вдоль железной дороги в сторону Москвы, рано или поздно появится станция, сядем на электричку и уедем домой, – предложил Макс очевидное в этой ситуации решение.
– Как мы появимся в электричке в таком виде? – скривился Тима.
Действительно, вид у нас был устрашающий. Моя пропитанная бетоном джинсовка буквально окаменела. Штаны напоминали рыцарские латы. Волосы слиплись и стали колючими, как проволока. Друзья выглядели не лучше.
– У нас нет другого выхода, – поддержал я предложение Макса. – Мы на большой скорости удалялись от Москвы минут сорок, наверное, на столько же километров и уехали, по-другому мы не вернёмся.
– Пацаны, кажется, я нашёл подберёзовик, – воскликнул за ёлкой отошедший по малой нужде Хоха.
Через полчаса пути впереди показалась станция.
– «Селятино», – прочитал я название знакомой вывески. – Это по киевскому направлению, между Апрелевкой и Наро-Фоминском, мы с родителями тут зеленушки собирали. Ща доедем!
Время близилось к полудню, касса на безлюдной платформе оказалась закрыта. Впрочем, нам она не требовалась.
– Теперь я понимаю смысл надписи «Людям в пачкающей одежде вход запрещён», – поржал Хоха. – Может, у контролёров не будет мазы к нам приближаться.
К счастью, несмотря на окно в расписании, долго ждать электричку не пришлось. Людей в салоне практически не было, не попались нам и контролёры. Большую часть пути наша компания провела в тамбуре, подальше от любопытных глаз редких пассажиров и свободных сидений, которые мы бы обязательно запачкали.