Вторая история произошла в открытом бассейне «Лужники», куда мы с одноклассниками записались по совету нашего физрука. Зимой над водой поднимался пар, а на бортике лежал снег, из которого мы не упускали момент слепить снежок-другой. Однажды на вечернем сеансе вместе с нами плавала очень грузная женщина лет шестидесяти. Она плыла брассом, со свистом набирала открытым ртом полные лёгкие воздуха и погружалась в воду с головой, отчего через весь бассейн до нас доходила нешуточная волна. К середине сеанса нестандартная пловчиха несколько раз сделала замечания моим одноклассникам: один якобы проплыл слишком близко от неё, другой вроде бы обрызгал, хотя занимался на соседней дорожке. Мы начали плавать в другом конце бассейна, через восемь дорожек от неё, тогда она затеяла скандал с другим посетителем.
– Пора притопить эту подводную лодку, – в какой-то момент раздражённо сказал Серёга и подплыл к бортику.
Почуяв запах приключений, мы сгрудились рядом. Серёга старательно собрал таявший на кафеле снег и слепил увесистый снежок. Для надёжности окунул его в тёплую воду. На противоположном конце самой далёкой от нас дорожки сквозь пелену снега было видно, как грузная женщина развернулась у бортика, начиная очередной заплыв. Серёга выбрал момент, внезапно выскочил из воды по пояс, словно атакующий чужие ворота ватерполист, и метнул снежок. Женщина как раз вынырнула из воды и, широко открыв рот, жадно заглатывала воздух. Вместо воздуха туда прилетел снежок.
– Расплываемся, – тихо сказал я.
Понять, откуда прилетело, было не так просто, да и, мягко говоря, всем стало не до этого – женщина тонула, пытаясь удержаться на плаву, молотила руками по воде, создавая вокруг себя подобие кипящей кастрюли. Дремавший в углу спасатель подскочил и бросил ей пенопластовый круг, но она продолжала размахивать руками и фыркать, тогда двое мужчин с другой дорожки подплыли к ней и с большим трудом подтащили к бортику. Наконец женщина поднялась наверх и её куда-то увели.
– Ну ты даёшь, Серёга, – говорили мы нашему снайперу, проплывая рядом. – С тобой надо держать рот закрытым!
Чаще всего снежки применялись для бомбардировки вражеской снежной крепости. Строить это сооружение начинали сразу же после обильного снегопада. Ползали на коленях, скатывая сначала небольшой, а потом внушительный снежный ком. Иногда он получался такого размера, что к своему месту в крепостной стене его докатывали втроём. Крепость строили высотой по грудь, чтобы была возможность отстреливаться от нападавших и в то же время удавалось быстро спрятаться после собственного броска. Оставляли в стене небольшие бойницы, чтобы наблюдать за противником. Полукруглая форма оставляла неприкрытым лишь тыл, куда и старался зайти враг в каждой своей атаке. Хотя почему противник, нередко в роли атакующих оказывались мы сами.
Однажды компания из двора соседней пятиэтажки соорудила нечто невообразимое: снежная заледенелая стена, политая для прочности принесённой из подвала водой, тянулась метров на десять. На углах наши вечные конкуренты соорудили подобие башенок. Но главное, у крепости практически не было тыла, так как она вплотную прилегала к трансформаторной будке. Лишь узкий, на одного человека, проход.
– Вот это конструкция, – присвистнул Макс, когда мы впервые увидели крепость.
– Да уж, вещь нехилая, – откликнулся Хоха. – Надо было сразу после снегопада свою такую же строить, а не пенопласт в подвале поджигать, я ведь предлагал.
– Нет в тебе флибустьерской крови, – прошептал Тима.
Мы подошли близко, и пацаны из крепости провожали нас недобрыми взглядами.
– Здорово, – поднял руку в приветствии Тима.
– Привет, пацаны, – также поприветствовал соседскую компанию я.
– Здорово, здорово, – исподлобья отвечали наши соседи. Они уже поняли: скоро мы придём штурмовать их крепость.
– Нет в тебе флибустьерской крови, – продолжил шептать Тима, как только мы отошли подальше. – Мы возьмём эту крепость штурмом.
Вернувшись к себе во двор, сразу же начали приготовления. Мы разделись и каждый начал выполнять поставленную перед ним задачу: Макс с Гудком отправились на помойку искать картон и фанеру для изготовления щитов, Тима с Хохой принялись лепить и поливать водой снежки, складывая их в большую картонную коробку, а я забежал домой, открыл записную книжку и начал обзванивать всех пацанов из нашего двора:
– Штурм, выходи!
– Я ещё уроки не доделал!
– Потом доделаешь, говорю же, штурм!
Почти уверен, что после дежурных улыбок наши соседи развели не менее бурную деятельность по защите своего детища. Назревала серьёзная битва.
Через час на детской площадке собрались не менее пятнадцати человек. Краем глаза я заметил, как в зимних сумерках за тополем мелькнула тень. Это чужой разведчик побежал говорить своим, что мы готовы. На совещании мы решили наступать двумя группами. Одна, большая, прикрываясь картонными щитами, будет атаковать в лоб. Вторая, из пяти пацанов, в решающий момент сражения зайдёт противнику в тыл. Для этого в другом конце района штурмовики перелезут забор гольф-клуба и по склону оврага, под прикрытием деревьев и по колено в снегу, пройдут до того места, где от забора до трансформаторной остаётся не более пятидесяти метров.
– Можно пройти и по Второму Мосфильму (так называли идущий вдоль забора 2-й Мосфильмовский переулок), но на дороге они наверняка выставили шухер, – правильно оценил обстановку Макс.
Выждав полчаса, чтобы наши пацаны добрались, мы выступили. Пересекли двор и сгрудились за углом пятиэтажки. Как только пирамида наших лиц показалась из-за угла, с разных концов двора в крепость понеслись наблюдатели.
– Идут! Много! – долетело до нас издалека.
– Вперёд – скомандовал Тима, и мы сломя голову понеслись через заснеженный двор.
Добежав до середины, я увидел, как из крепости вылетают в вечернее небо десятки снежков.
– Упали! – крикнул я.
Мы залегли, но почти сразу я услышал справа крик кого-то из мелких, ему всё-таки досталось ледяным снежком в лицо. Большинство наших прикрылись щитами.
– Огонь! – крикнул Макс.
Мы бросились к большой коробке, доверху наполненной снежками, и начали обстрел крепости. В ответ в нашу сторону также летели снежки. Пришло время вступать в дело нашей тайной бригаде, но в тылу противника было тихо.
– Сейчас наши подключатся, смещаемся направо, там у них вход, – интуитивно прикинув, крикнул я.
Под градом снежков мы продвигались вперёд по правому флангу. Внезапно я увидел, как из-за угла трансформаторной, удерживая в каждой руке по снежку, появились наши.
– Всем лежать, – истошно закричал великан Шкура, ворвавшийся в крепость через узкий проход.
Над стеной одна за другой мелькнули его руки, разряжая в противников увесистые снежки.
– На штурм! – крикнул я.
И мы понеслись, раскручивая на бегу крышки со второго своего секретного оружия – пластиковых бутылок, наполненных ледяной водой. Подбежав и в последний момент получив снежком в шею, я залёг у стены и тут же опустошил бутылку в то место, из которого в меня стреляли.
– А-а-а-а-а, – раздался жалобный крик из-за стены.
Похоже, потоки ледяной воды нашли своего адресата. Отбросив бутылку, я перевалился через стену внутрь крепости и тут же вступил в рукопашную схватку. Наша штурмовая группа уже орудовала внутри, появление пацанов застало противника врасплох. Слева и справа от меня, перемахнув через стену, падали на снег мои друзья. Я запрыгнул на своего обидчика, который, к счастью, оказался на пару лет младше, и основательно накормил его снегом. Противник дрогнул. После того как первые из «врагов» побежали, их примеру последовали все остальные. Мы захватили крепость.
Я ощутил прилив гордости за наш двор. Опёрся на кого-то из младших и забрался прямо на снежную стену. Окинул взглядом беснующуюся в крепости толпу. Раскинул руки в стороны и закричал на весь двор:
– Я – царь горы!
Куст крыжовника
Зимой мы всегда мечтали о лете. Вспоминая удачные набеги на огороды, по памяти рисовали план расположения наиболее зажиточных участков. В один из самых серых декабрьских дней мне пришла в голову идея завести свой собственный пацанский огород.
– Будем выращивать, что захотим, получится отличная летняя база, – бурно жестикулируя, рассказывал я друзьям.
Как только сошёл снег и пойма Сетуни просохла, мы отправились на поиски места. Зайдя вглубь наделов, достаточно быстро нашли подходящий участок. Недалеко от старой ивы пустовало несколько соток поросшей густым кустарником бесхозной земли.
– Идеально, – кивнул головой Тима, осмотрев наши будущие владения.
– Правда, придётся попотеть, чтобы всё расчистить, – почесал репу Макс.
– Труд сделал из обезьяны человека, так что справимся, – воодушевлял друзей я.
Пожалуй, впервые в жизни моя единоличная идея становилась реальностью.
Ещё не распустились набухшие почки, а мы уже вовсю корчевали, рубили, пилили бурную растительность, сваливая мусор в центр участка, временами разжигая гигантское костровище. Через неделю огород обрёл форму и границы. Через две мы приступили к строительству забора. Для этого раздобыли несколько лопат и зубастую двуручную пилу, соорудили козлы. Деревья валили подальше, чтобы не привлекать внимание. Идеальным кандидатом для столба была берёза, но иногда удавалось найти подходящий городской ясень, заросли которого плотной стеной покрывали речные берега.
Сначала по очереди рубили ствол топором, потом звучало громогласное «Разойдись!», и дерево с треском заваливалось в осоку. На месте обрубали сучки и вчетвером через бурелом тащили бревно к участку. Поднимали тяжеленный ствол на козлы, чертыхаясь, пилили, катили и вкапывали. Так за несколько дней участок огородили столбами. Через неделю с натруженными, мозолистыми руками, все в зелёнке и занозах мы курили на пригорке добытые кем-то модные сигареты.
– Зыкинско получилось, – после долгого молчания проговорил Хоха.