— Мери, ваша светлость.
— Я не графиня, и тебе не стоит называть меня «ваша светлость»
— Как это не графиня, ежели вы с графом… — девчонка ойкнула и прикрыла рот рукой, — Простите, простите!!! Вы теперь накажете меня?
— Накажу? За что?
— За дерзость. Его светлость сегодня появился в людской… он уволил Роззи. И сказал, что выпорет любого, кто осмелится дерзить вам!
— Какие милые манеры! — восхитилась Феба, — теперь понятно, почему они прислали тебя…
— Так никто идти не хотел, — простодушно ответила Мери.
— Я так и поняла, — девушка задумчиво посмотрела на дрожащую девочку, — Мери, послушай меня внимательно: я — не милорд и не буду тебя наказывать лишь за то, что ты повторила эти сплетни из людской, но я больше не хочу слушать, что ты повторяешь за остальными всякие глупости!
— А как распознать, глупость это или умность? — Мери вновь ойкнула, понимая, что сморозила лишнее. Феба весело посмотрела на нее:
— А ты сама подумай! В любом случае сплетни в людской тебя больше не касаются. Я попрошу милорда, чтобы он сделал тебя моей личной горничной.
Она впервые видела такую смесь недоверия, восхищения и обожания, промелькнувшую на этом белесом веснушчатом лице.
— Правда? Вы это сделаете, миледи?
— Конечно.
— О, это будет здорово! Я тогда смогу сидеть выше Джереми, а ведь он только вчера надрал мне уши за то, что я не до конца ощипала курицу! А как ее до конца ощипать, если мне миссис Гиббонс приказала срочно уголь из каминов выгребать, а Джереми потом… — она шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной ладони и продолжила, воодушевленная молчанием госпожи, которая старательно кусала губы, чтобы не рассмеяться от этих бесхитростных речей, — на самом деле Джереми мстил мне, что я его в причинное место двинула, когда он меня в углу зажал и юбки задирать начал.
— Что?! — позабыв о смехе, Феба вскочила, Мери моментально съежилась:
— Простите, Джереми же сказал, что я не должна это говорить, иначе меня все будут считать доступной девкой… и я закончу свою жизнь в борделе…
Она снова ойкнула, вспомнив, с кем говорит, но Феба ее уже не слышала.
— Оставайся здесь! — бросила она через плечо, выходя из комнаты и громко спрашивая у лакея, где она может найти милорда.
Вихрем промчавшись по коридору, она без стука распахнула дверь, ведущую в покои хозяина дома, буквально сшибая с ног изумленного камердинера, как раз протягивающего своему господину чистую рубашку взамен той, которая была испачкана малиной. В самый последний момент преданный слуга успел отстраниться, как всегда, с невозмутимым видом и тем самым спасти имущества хозяина от порчи, а себя — от синяков.
— Ваша светлость, необходимо поговорить с вами! — выпалила Феба и осеклась, сообразив, что на лорде-чародее из одежды лишь бриджи и сапоги.
— Я вас слушаю, — с веселым изумлением кивнул он, делая знак камердинеру выйти. Дверь за спиной тотчас скрипнула и закрылась.
— Я…, наверное, мне стоит обождать, пока вы оденетесь…
— Конечно, вы можете это сделать, — почти ласково согласился он, — Но, судя по тому, как вы сюда ворвались, дело достаточно срочное. Смею ли я надеяться, что вас обуяла страсть, и вы решили продемонстрировать ее столь бурно?
— О, нет! — рассмеялась она, покачав головой, — Вряд ли это возможно!
Девушка осеклась и виновато посмотрела на хозяина дома:
— Я опять вас задела?
— Ну что вы! Я уже привык, — он потянулся, явно наслаждаясь ее смущением, — Так какое у вас ко мне дело?
Она вздохнула, стремясь сосредоточиться, но одна мысль о том, что она находится наедине с полуголым мужчиной, заставляла щеки пылать от стыда и… возбуждения? Ей вдруг представилось это тело, нависшее над ней, его такие мягкие губы, скользящие по коже, руки… она вздрогнула и тряхнула головой, прогоняя видение.
— Вы знаете, что ваш лакей Джереми пристает к служанкам?
— Нет. Но я не вижу в этом проблемы, так многие делают.
— Вот как?
— Конечно, — он пожал плечами, — он — молодой мужчина, и если девушка хихикает и жеманничает, то почему бы и не воспользоваться этим?..
Глаза Фебы полыхнули такой ненавистью, что Грегори невольно осекся.
— Мери всего четырнадцать, она всего лишь ощипывала курицу, а не кокетничала или жеманничала, когда этот… молодой мужчина зажал ее в углу и начал задирать ей юбки. Впрочем, что еще можно ожидать от слуг такого господина!
Девушка повернулась, чтобы уйти.
— Подождите! — окликнул ее Грегори, она проигнорировала и попыталась открыть дверь, но та не поддавалась. Феба вновь повернулась к лорду-чародею и выжидающе посмотрела на него:
— Опять ваши шутки?
— Присядьте, — он кивнул в сторону кушетки, подхватывая расшитый шелком тяжелый халат и надевая его, — Да присядьте же! Уверяю, с вами ничего не случится!
Теперь на его лице не было ни тени улыбки. Понимая, что ей некуда деваться, девушка подошла и присела на самый край, намереваясь вскочить в любой момент. Глазами она поискала тяжелую вазу, чтобы в случае чего использовать ее как оружие.
— Не успеете, — хмыкнул Грегори, совершенно правильно истолковав ее взгляд, но на всякий случай сел на подоконник, подальше от разъяренной Фебы, — Прежде всего — кто такая Мери?
— Девочка, помогавшая на кухне. Теперь моя личная горничная.
— Даже так? — он внимательно посмотрел на девушку, та с вызовом вздернула подбородок:
— Вы возражаете?
— Нет. Ничуть. Вы вольны выбрать себе горничную хоть из свинопасов.
— Вот это будет затруднительно — они, как правило, мужчины, — вежливо ответила Феба. Грегори рассмеялся:
— Да, я это не учел.
— Вам стоит подробнее вникать в дела имения, милорд.
— Сначала вы учите меня, как обращаться с моим собственным псом, теперь — как управлять моим собственным имением…
— Что я могу поделать, если вы не имеете понятия ни о том, ни о другом! — огрызнулась она.
— И вы решили восполнить столь вопиющие пробелы в моем образовании?
— Ну что вы! — всплеснула руками Феба, — чему такая, как я, может научить такого, как вы?
— Не знаю, но пока у вас очень хорошо получается указывать мне мои ошибки, — он встал и выглянул за дверь, — Джексон, скажи кому-нибудь, пусть пришлют мне парня по имени…
— Джереми, — подсказала Феба, совершенно правильно истолковав вопросительный взгляд графа.
— Джереми, — кивнул тот, видимо Джексон попытался выяснить, что делать, если Джереми окажется не один, Саффолд небрежно пождал плечами:
— Тогда пусть придут все… — он оборвал себя, — Нет, сделаем по-другому… зайди.
Джексон степенно зашел и с неудовольствием посмотрел на девушку, все еще сидевшую на краю кушетки. Фебе было непонятно, не одобряет ли камердинер ее вторжения или же то, что она все еще полностью одета.
— Да, я тоже не люблю этот наряд, — иронично отозвался Грегори, он посмотрел на свою гостью с легким прищуром, — знаете, я хочу заключить с вами сделку.
— Какую? — она настороженно посмотрела на него.
— Я воздаю по заслугам этому Джереми и делаю так, что ни один мой слуга не посмеет покуситься на добродетель женщины, а взамен, — его глаза сверкнули, — взамен вы примите от меня в подарок платье. И наконец-то сожжете это!
— Что? — Феба ожидала всего, чего угодно, но не того, что ее будут задаривать предметами гардероба, — но… но у меня есть платья…
— Да? Тогда почему вы их не носите?
— Я не хотела испачкать еще одно в парке. Если помните, я гуляла с вашей собакой! — девушка почувствовала себя нескольку уязвленной. Граф хмыкнул:
— Хорошо, почти убедили. Но это не отменяет факт нашей сделки.
— Но… какой в этом смысл? Вы и так можете подарить мне платье.
— Да, но будете ли вы его носить? — Грегори улыбнулся, увидев, что она опустила голову, чтобы спрятать мятежный блеск в глазах, — Вот видите, а так, дав слово, вам придется надевать его и отнюдь не на прогулки с моей собакой!
— Хорошо, — девушка кивнула головой, — в конце концов, это — самое малое, что вы могли от меня требовать.
— Рад, что вы это понимаете. А теперь, простите, мне все-таки хотелось бы одеться, — граф выразительно посмотрел на свой халат. Феба ойкнула, смутилась и торопливо вышла из комнаты.
Джексон проводил ее задумчивым взглядом, затем повернулся к Его светлости и вновь почтительно протянул рубашку. Грегори внимательно посмотрел на камердинера:
— Мне кажется, ты что-то хочешь сказать, Джексон?
— Нет, милорд…
— Думаешь, я не должен был вмешиваться в отношения между слугами?
— Напротив, милорд, в отличие от вашего городского дома, слуги в имении ведут себя слишком… вольно. Возможно, хорошая встряска им не повредит?
— Может быть… — Грегори задумался, — Полагаешь, мне следует высечь этого лакея за дерзость?
— Вряд ли это возымеет нужный эффект, ваша светлость, — Джексон подал своему господину золотистый жилет с вышитыми колибри, — парень отыграется на девчонке, как только ворота закроются за каретой вашей светлости.
— Хорошо, тогда что?
Джексон кашлянул:
— Если мне будет позволено…
— Дорогой Джексон, смею заметить, тебе и так уже многое позволено! Не испытывай лишний раз мое терпение!
— Прокляните его! — вдруг выпалил камердинер, его глаза весело блеснули, впрочем, он тут же вновь принял чопорный вид. Грегори округлил глаза:
— Чтооо?
— Пригрозите, что проклянете его и у него гм… в общем, он не сможет более бесчестить девиц.
— И как, по-твоему, я потом буду выкручиваться: ты же знаешь, что все эти сглазы-проклятия — выдумка!
— Я это знаю, милорд, а вот ваши лакеи — нет, — ответил Джексон, облачая графа в камзол из зеленого бархата, — мой вам совет: устройте им настоящее представление!
— Знаешь, возможно, ты и прав, — задумчиво произнес Саффолд, — впрочем, оставим это: сейчас мне надо повязать галстук!
— А потом милорд граф каааак посмотрел на Джереми, и глаза огнем полыхнули! — несколькими часами позже пересказывала Мари своей госпоже, старательно шнуруя ей корсет. Юная горничная то и дело сбивалась, пропускала петли, и ей приходилось распускать завязки, Феба покорно сносила все эти манипуляции, думая о своем. Из рассказа Курта она поняла, что граф собрал всех мужчин, находившихся у него в услужении, и запугал своей магией, пригрозив проклятием тем, кто будет и дальше насиловать женщин.