Дарниэль, Повелитель дроу
Мы сидели в предутреннем сумраке и последний раз определяли порядок действий.
– Это все? – тихо спросил я.
– Да, мой господин, – согласился вампир. – На этот раз я приложу все усилия, чтобы связаться с вашей леди и пробудить ее память. Если не получится, попробую усыпить и украсть.
– Хорошо. Ступай. И не забывай отправлять мне магических голубей, чтобы держать в курсе происходящего, если не сможешь связаться лично.
Невесомое:
– Да, мой господин. – И вампир растворился в ночи.
А я поднялся и нехотя потащился за стол с бумагами. Скоро придет глава Тайного приказа, чтобы выслушать мои указания, а я их раздавать пока не готов.
– Кхе-кхе…
Кто-то из Айлоноровых любимчиков тонко намекнул мне о своем присутствии. И как прокрался, что я его не заметил, спрашивается?
Я отозвался:
– Сказал бы вам, красавцам, «войдите», но вы и так уже вошли. Ох и получит от меня Айлонор нахлобучку, совсем вас распустил!
– Нас распустил не он, – с безмолвной печалью ответил Рель. – Нас распустила Эрика…
Повисло молчание. Нет, ну вот так взять и некстати начать сыпать соль на рану! Я скрипнул зубами, переживая удар собственных эмоций и пытаясь переломить сердечную боль:
– Пошел отсюда! Быстро!
– Ваше величество…
– Бегом марш, сказал!
Я закусил изнутри щеку, чтобы хоть как-то обуздать эмпатический приступ. В глазах помутнело, драконий амулет и кое-что из запрещенных штучек того же рода, о чем драконы и не догадываются, гроздьями навешанные на мою особу, стали искрить.
Рель, с ужасом глядя на слетающего с катушек правителя, все же остался. Не отступил, а попытался принять удар на себя. Должен заметить, довольно неудачно.
– Ваше величество, я слышал, вы отправляете вампира за Эрикой. Можно мы пойдем с ним?
Корчась от мучительной душевной боли и одной рукой расстегивая жесткий ворот камзола, чтобы было чем дышать, я прошипел:
– Казню! И тебя, и того, кто подслушал! Понятно?!
– Воля ваша, – покорно склонил голову Рель, становясь на колено и прижимая руку к сердцу. – Мы и так, вся десятка охранников, живем вашей милостью в долг. Хоть прямо сейчас. Ради нее не жалко. Прошу наказать только меня, больше в моей непозволительной дерзости не виновен никто. Я подслушал один. Напарник отошел по коридору…
– Пойдем к палачу! С меня ваших выходок довольно, в этот раз уже не стану медлить! – Шатаясь, я поднялся из-за стола.
Рель покорно встал и открыл дверь предо мною, затем вышел следом. У второго стража вытянулось лицо. Он и в самом деле стоял в другом конце коридора, будто бы охраняя подходы к моему кабинету. Именно что «будто бы»! Ой, хитрецы! Кого решили обмануть? Но формально не подкопаешься. Правда, хотел бы я видеть, что они станут делать при эмпатическом допросе, а? Боюсь, буду вынужден потом казнить всю десятку и Айлонора, как руководящую и направляющую силу, с ними!
Я не шутил и на полном серьезе собирался в назидание другим жестоко покарать длинноухого наглеца и своевольника, как вдруг перевел взгляд и случайно углядел… увидел тот самый смешной бело-розовый доспех в кружевах с жемчугом и бриллиантами, последнее вычурное произведение Эрики, перед тем как… Представил себе картину: через месяц, год или пять лет мне придется бессовестно лгать жене по поводу гибели одного из ее близких и преданных друзей, а она будет горько плакать, – и не смог отправить того на плаху. Называйте это мягкотелостью или слабодушием, но не смог…
Отвернувшись и одним движением вытерев глаза, я глухо сказал:
– Вернись. Казнь отменяется. Выскажешь что хотел – сегодня я внимательно рассмотрю твою просьбу.
Рель вернулся. Этот гад бесстыжий встал на колени, склонил голову и, уперев кулаки в землю, в позе абсолютного подчинения начал клянчить отпустить его десятку вместе с вампиром за Эрикой. Я чуть сам в их десятку не попросился: кто знает, может, на радостях замолвят за меня словечко перед злобным Повелителем и я смогу хоть одним глазочком увидеть любимую? Не знал, смеяться мне или плакать. Хотелось и того, и другого.
Я терпеливо выслушал Реля. И послал. С огромным удовольствием и садистским наслаждением выложил Релю с применением дровского народного во всей полноте его богатейших оборотов, почему эта миссия с любым, кроме вампира, обречена на провал. Долго рассказывал, где и в каком месте видел я их инициативу и с аксельбантами какого цвета.
Рель молчал.
Когда я, выведенный из себя его упертостью, уже перешел ко второй части программы и начал рисовать подробную картину, что я с ними за подслушивание сделаю, какие отдаленные места он со товарищи языком станет драить, а ушами лопухастыми вытирать, воин внезапно поднял голову и спросил:
– Мой господин, а мы с ребятами можем помочь другим способом? Какой кровью кормят вампира?
Р-р-р! Вот спрашивается, для кого я сейчас распинался? Для зубной феи?!
– Телячьей, разумеется. – Ладно, в принципе я не видел причин скрывать. Ну какой дроу станет добровольно и регулярно поить из вены эту клыкастую мерзость? Нет, я понимаю: можно потерпеть раз-другой, чтобы вылечить. Но потом будь любезен следовать правилам. Без острой нужды эльфов сосать – ни-ни! Вампир, кривясь и жалуясь, питался у нас телячьей или лошадиной кровью. И только так.
– Ваше величество, а верно ли, что в зависимости от качества выпитой крови скорость и сила вампира возрастают?
Серьезный просчет. Никогда об этом не задумывался.
– Я не знаю точно, но, кажется, – да. Имеет значение. Я, кажется, триста лет назад о том слышал. Если пить кровь лентяйки – станешь толстым и ленивым, мудреца – станешь мудрее, кровь воина – сильнее и храбрее, будешь глотать кровь правителя… – Осекся. – Узнаешь все его тайны…
Подумал: «Нет, своей крови я больше ему не дам! Слишком опасно».
– Ваше ве…
– Можешь не продолжать. Я понял, к чему ты ведешь. Дозволяю. С завтрашнего дня вы все, кроме Айлонора и моего главы службы безопасности, будете кормить носферату. А ты даже начнешь сегодня. По этому случаю обещанное для всех наказание полностью отменяю. Служить дойкой для вампира куда противней и хуже.
«Я знаю», – одними глазами показал Рель.
Я вызвал вампира и покинул их, освобождая свою психику от противного зрелища. Через десять минут Рель вышел оттуда белый, словно бумага. По дороге его водило из стороны в сторону.
Вырвался вопрос:
– Что случилось? Кровосос…
– Слишком изголодался по нормальной крови, – прохрипел Рель и грохнулся в обморок прямо в коридоре. Вслед за ним из двери метнулась серая тень, и я не успел опомниться, как сильные руки положили Реля на диванчик в коридоре.
– Отлежится, и будет полный порядок, – скороговоркой доложил вампир. – Извините, ваше величество, больше задерживаться я не могу. Срок поджимает, солнце вот-вот взойдет. Я должен успеть до тайного убежища. – И он ушел, унося с собой мои самые глубинные надежды…
– Ваше величество, глядите! – через два дня, во время заседания Совета, настиг меня полуночный зов вампира.
Я получил ряд мыслеобразов слабой и растерянной Рики, цепляющейся за ласкового и терпеливого демона. Супружеская пара готовилась ко сну. От подобного зрелища во мне гнев мешался со слезами. Жена – МОЯ ЖЕНА! – путаясь в идиотских юбках, покорно шла в чужие открытые объятия. Сердце запекло болью. Хотелось биться головой об стену, лишь бы не видеть этого. Не чувствовать. Но, словно зачарованный, в минуту слабости я застыл, первый раз за несколько лет созерцая любимую женщину.
Тут демон нахмурился, отодвинул Эрику за спину, и в нас мгновенно полетел яркий огнешар. А за ним следующий.
– А-а-а!!! Шеф, меня спалили! В прямом и переносном смысле! – Вопль мыслеграммы чуть не сжег мне мозг.
За что терпеть не могу вампиров – за бесцеремонность и чисто детскую непосредственность. Вот был сам себе хозяин – все было при нем: и достоинство, и гордость, и понятия чести. А стал формально «моим» – здрасте! Как дите малое. Заботься о нем и пекись, словно он новорожденный. Без приказа ни шагу в сторону не сделает. Даже не знаю, радоваться или беситься. Пожалуй, скорее второе.
– А-а-а!!! Что мне делать?
– Бежать оттуда, конечно! – прошипел я вслух, игнорируя удивленные взгляды советников.
Отчаянный возглас:
– КУДА?!
– Драпай куда можешь, придурок! – не выдержал я и сорвался, полыхая гневом. В голове шла непрерывная трансляция мастерских демонских ударов и головоломных вампирьих финтов. Меня от непрерывно меняемой экспозиции «голова – ноги», «голова – ноги» начало слегка подташнивать, будто от морской болезни.
С криком:
– А-а-а!!! – недобитый кровосос пришмаленной летучей мышью носился по коридорам, а за ним с фаером наперевес гонялся разъяренный Габриэль, изрыгая жуткую похабщину, на фоне которой национальный народно-матерный показался образцом изящной словесности.
Я не выдержал и в свою очередь разразился полным текстом с расширенным дежурным набором аналогичных оборотов. Моя экспрессия придала засланному вампиру вдохновения, и он впервые сумел оторваться от преследования, укрываясь в платяном шкафу. Грохот разрушений, по пути творимых Императором демонов, миновал наше укрытие и пронесся дальше по коридору. Мы перевели дух, после чего вампир опомнился и отсоединился, сопровождая сие действие бесчисленными извинениями и изъявлениями почтения.
Я с протяжным стоном запустил руки во вздыбленную шевелюру. Ашкедрить харрабтас![15] Можно подумать, я очень нуждаюсь в его извинениях!
Советники уже тихо пятились к двери, не делая резких движений. Видимо, решили: у меня очередной эмпатический приступ. Он и был. Правда, не горя, а жуткого бешенства. Эмоции ярости уже начали волнами прокладывать путь сквозь мое тело, просачиваясь наружу. Темными волнами расходились они во все стороны, вызывая ответную эманацию ужаса.