— Поберегись! Зашибу! Ни-ик?! Ни-и-и-ик! — Чудовище попыталось остановиться, но его ноги словно жили своей жизнью и продолжали нести бронированное тело к застывшему посреди улицы Никите.
— Борька?! — Я бросилась к Нику.
Зверь и мой телохранитель рявкнули одновременно:
— Отойди!!!
Но было уже поздно. Никита бросился навстречу мутировавшему жеребцу, кувырком вскочил между мелькавшими лапами на бронированную спину и, цепляясь за длинную шею, протянул мне руку.
— Хватайся!
Не раздумывая, я метнула тело навстречу чудовищу, вцепилась в спасительную руку Ника и в следующее мгновение уже сидела у него за спиной, слушай восторженные вопли Борьки:
— Хозяйка! Ник! Здорово, что я вас нашел!!! А меня эти экспериментаторы хреновы хотели на опыты забрать, но я не дался!!!
Позади послышались выкрики:
— Попробуйте его остановить!
— Скоро обещала прибыть Гатская летная полиция.
— Предлагаем сотрудничать, а то от вас и мокрого места не останется!
Ник обернулся и гаркнул:
— Что вам от нас надо?! Этот зверь принадлежит принцессе Еремеевого государства! Хотите развязать войну?
— Не…
— Не хотим! — послышался нестройный ответ. — Но желаем получить компенсацию за причиненную вашим зверем разруху.
— А взамен дать препарат, который позволит вашей тупой скотине снова обрести свой естественный облик! — рыкнул впереди зычный голос.
Ник тихо выругался.
Я выглянула из-за его плеча и едва не повторила ругательство: улица впереди сужалась. Более того! Ее перекрывала огромная сеть, а на пологой крыше стояли несколько мужчин в белых балахонах и явно поджидали нас.
— Тормози! — Ник вцепился Борьке в уши и хлопнул того по бронированной спине. — Обещаю, мы тебя в обиду не дадим!
— Поздно! — оскорбленно рявкнул тот. — Они меня уже обидели! Да как обидели-то! Сделали какого-то… Кобылы засмеют!
— Зачем вы превратили благородного жеребца ее высочества Василисы Еремеевны в это страшилище?! — крикнул Ник, обращаясь к стоявшим на крыше белым балахонам.
От эпитета «благородный» Борька даже стал выше ростом и заметно сбавил обороты. Правильно, негоже «благородным» жеребцам копыта бить и от каких-то там стражников тикать!
— Да больно он нам нужен! — раздались возмущенные выкрики, а все тот же насмешливый голос терпеливо пояснил:
— Ваш, с позволения сказать, благородный жеребец сам запёрся в наши хранилища биологических разработок и сожрал целый тазик заготовленного для птицефабрики магически активного ячменя! А потом с перепугу уничтожил почти всю лабораторию и вылил на себя экспериментальный химикат. Дальше рассказывать? Или подождем, пока вы упакуетесь в сети для лучшего восприятия проблемы?
Ник что-то пробормотал, и Борька встал как вкопанный.
— Серьезно? — Он с тревогой обернулся к Нику. И тут его жуткая клыкастая голова плавно сменила цвет с зеленого на лиловый. Перья на длинной шее стали жесткой щетиной, а сама шея вдруг втянулась и стала шире. — Ой, мамочки!
— Слушаем внимательно! — крикнул Ник белым балахонам, покосился на стражников, замерших неподалеку с саблями наголо, и предложил: — А может, спуститесь? Что-то неинтересно вас против солнышка разглядывать.
— А нам неинтересно быть рядом с вами, когда вашу животину разорвет в клочья. Только сперва она сойдет с ума и станет буйной.
Ответ биолога-экспериментатора мне совсем не понравился. Ник зло скрипнул зубами, и только Борька был в неведении о своей скорбной участи, расшифровав сказанное по-своему:
— Это что же вы мне такое дадите, что мне опять так захорошеет?
Но ему никто не ответил. Тогда я вдохнула побольше воздуха и что есть мочи завопила:
— Если с Борьки упадет хоть волос, вам не поздоровится! Я скажу папеньке, какими опытами вы занимаетесь с живностью, и наше государство прекратит с вашим любые отношения!
— Ой, напугала! — вякнул все тот же голос. — Да от вашего клочка земли у нашего правителя только изжога! Вроде и договор есть, а исполнять его ради крошечной горстки едоков — нет ни желания, ни прибыли!
— Тогда мы расскажем всем союзным царствам-государствам о ваших магических экспериментах! Да еще припугнем! Мы тоже можем быть конкурентоспособными с нашими настоящими курицами, баранами и коровами! — Эх, что ж я батю-то не слушала, когда он мне экономику государства и основы управления объяснять пытался? Теперь бы не пугала несуществующими угрозами, а резала бы правду-матку!
Но… кажется, говорун в белом балахоне от моих угроз слегка смутился и примирительно сбавил тон:
— Ну чего греха таить, неувязочка вышла с конем-то вашим, господа хорошие. А посему предлагаю спокойненько разойтись. Вы живите в нашем славном граде сколь душе угодно, а как соберетесь отчалить — денежку на въезде заплатите. За вход и за выход! И за то, что сорвали нам отличнейший эксперимент вашим говорливым непарнокопытным!
— Это что же получается?! — возмутился Ник. — За то, что вы лишите нас средства передвижения — магического, смею заметить, — мы вам еще и заплатить должны?!
— Заплатите вы как раз за то, что мы сохраним жизнь вашему «средству передвижения» да еще дадим препарат, способный впоследствии вернуть ему его формы! — Говорящий подошел к самому краю крыши и уже тише закончил: — Это будет стоить вам пятьдесят золотых!
— У нас нет столько! — отрезал Ник, с нежностью погладил лысый, чешуйчатый затылок Борьки и полез в карман. — Но у меня есть кое-что другое. Какой у вас обменный курс рубля к самоцвету?
Балахоны пошушукались, наш собеседник достал какое-то приспособление, щелчком раскрыл его, превращая в три небольшие лопасти, и шагнул с крыши. Лопасти завертелись и, тихо жужжа, понесли его сорванным цветком белой лилии к мостовой.
Шагнув на камни, мужчина спрятал механизм и не спеша направился к нам.
— Рад, что мы нашли с вами общий язык. — На ничем не примечательном лице немолодого мужчины появилась надменная ухмылка.
— А с кем мы имеем дело, если не секрет? — Ник не сводил с него глаз.
— Я — мэр этого города. Назначен царем Берендеем десять лет назад, а благодаря моему уму и изобретательности этот пост будет за мной вечно. Так что… в каком-то роде я — повелитель Болотной Гати и, по секрету, ее прапрапраправнук.
— Ага, сам себя не похвалишь — никто не похвалит, гатский правнук! — во весь голос заржал Борька, заставив бледное, одутловатое лицо мэра пойти красными пятнами.
А в следующее мгновение четыре задних ноги жеребца исчезли, исчез и удобный бронированный панцирь. Я вдруг почувствовала, что сижу на чем-то мягком, неустойчивом, и, чтобы не упасть, вцепилась в Никиту, с изумлением разглядывая новое Борькино тело. Теперь он стал походить на огромную курицу с пышным коротким хвостом. Голова нашего бедного коняги тоже трансформировалась и чем-то напоминала голову свиньи с клювом, а вот шея осталась прежней: короткой, покрытой жесткой щетиной.
— Может, еще что-то умное хочешь сказать, жертва любопытства? — широко улыбнулся мэр, светанув желтыми зубами, достал из-за пазухи зеленоватые пилюли в прозрачном мешочке и, поманив ими, как конфеткой, направился к нам. — Что ж, скажи, и это будет твоим последним словом. И вообще, на месте твоих хозяев я бы оставил тебя здесь и не тратил самоцветы.
Ник задумчиво смерил взглядом приближавшегося к нам мэра, снова что-то шепнул на ухо Борьке, вдруг развернулся и одним рывком перетащил меня вперед. Я только успела вцепиться в короткую шею Борьки, как он, похрюкивая, рванул с места в карьер. Не дав опомниться от таких акробатических номеров, Ник крепко прижимая меня к себе, вдруг свесился и выхватил мешочек с пилюлями из рук остолбеневшего мэра.
— К счастью, вы не на нашем месте!
Возмущенный мэр что-то завопил нам вслед, но я его не слушала, во все глаза разглядывая приближающуюся сеть.
— Ник! Там… Там же… — Чтобы не видеть нашего пленения, я изо всех сил вцепилась в руки Никиты и крепко зажмурилась, а в следующее мгновение над ухом что-то лязгнуло. Раздались возмущенные вопли стражи…
Устав дожидаться встречи с сетью, я наконец осмелилась открыть глаза. Мы летели по улице, вот только сети уже никакой не было. Догадавшись, я обернулась, разглядывая, как рассеченная преграда двумя флагами вьется на ветру, прощально махая нам, а за нами, прилично отстав, упорно продолжают забег доблестные гатские стражи.
— И куда теперь? Город все равно окружен стеной! Нас не выпустят! Не проще ли было заплатить?! — Я обернулась и взглянула на Ника.
Невозмутимый, уверенный в победе, он даже не удосужился ответить мне взглядом. Впрочем, понятно почему. Одной рукой держа меня за талию, второй он обхватил Борьку за шею и, продолжая умело им рулить, оставлял погоню все дальше и дальше.
Свернув пару раз в узкие переулки и распугав группу горожан, слушавших лекцию «О пользе летучих жаб», мы вывернули на широкую улицу, и только тогда Никита соизволил мне ответить:
— Сейчас мы направляемся к воротам. Не бойся, принцесса, днем они всегда открыты. А что касается оплаты, отвечу так: не всегда нужно платить, особенно тем, кто хочет тебя унизить и оскорбить.
— Конечно! — возмущенно фыркнула я, разглядывая разбегавшихся прохожих. — Лучше своровать и пуститься в бега! Ты идиот? — Я снова посмотрела на него. — Сам всем рассказал, кто я такая, и что теперь?! Хочешь, чтобы батюшку удар хватил, когда он увидит на столбе мой портрет с шестью нулями и подписью: «Ее требует выдать стража царя Берендея»?
— А не слишком ли высоко ты себя ценишь? — удивленно хмыкнул Ник и даже скосил на меня ставшие светло-зелеными глазищи. — Даже за меня никто не давал больше четырех нулей!
— Сравнил елку с метелкой! — вскинулась я и осеклась. — Ты был в бегах?!
Боже, кто такой мой попутчик?! А если выяснится, что он обучался в племени опасных гидайских воинов мань-яньк?
Но Ник вдруг расхохотался и успокоил:
— Каждый, кто хоть мало-мальски выделяется из серой массы и чего-то стоит, имеет неурядицы с законом! Я кое-что украл, когда служил учеником у шамахан. Не бери в голову.