Выйдя из-за ширмы, я замерла как вкопанная, разглядывая Ника, уже застегивавшего последние пуговицы на черном, шитом золотом сюртуке.
Черные брюки…
Черные с золотистой вязью остроносые туфли…
Короткие темно-русые волосы тщательно причесаны, и явно не пятерней.
А может, я ошиблась? Может, Ник какой-нибудь замаскированный принц? Ну не могут наемники выглядеть ТАК! Не мо-гут! Они же даже не знают ни как причесываться, ни как бриться и явно не смогут даже пуговицы застегнуть на сюртуке! Хотя, наверное, тут я спутала наемников с паралитиками…
Ладно… вызнаю все потом! Сейчас бы как-то оправдать мой столь непростительно долгий взгляд и отпавшую челюсть.
Но Ник меня опередил.
— Ты красавица! — Его губ коснулась легкая улыбка. — Пойдем?
— Пойдем! — Я заметила висевшие у него на поясе ножны. — А зачем тебе на балу меч?
— Во-первых, он слишком дорог мне, чтобы оставлять его даже в такой гостинице, а во-вторых, какой же уважающий себя вельможа появится на королевском балу без оружия? — Он шагнул ко мне и подставил локоть, за который я с удовольствием взялась.
— Значит, ты — вельможа? Так и знала, что с тобой что-то не так! — Если он берет меч, то и я возьму то, что мне очень дорого, например зеркальце тети!
Спрятав заветную стекляшку в лиф платья, я, подумав, достала из кошеля мамину брошь и демонстративно приколола ее на ромашку чуть пониже плеча.
— Я признаюсь тебе честно!.. — Его улыбка стерлась. Он прошел к двери. Распахнув ее, пропустил меня, а затем вышел сам. Чуть повозился с замком, закрывая, и направился к лестнице. — Никакой я не вельможа. Мой отец был лекарем, а мать всю жизнь была ему поддержкой и опорой. Она-то и отправила меня учиться, белый свет повидать. И все, что я постиг, кем стал, чего добился, мне досталось не по праву рождения, а по праву труда и упорства. Вельможами редко рождаются, но чаще ими становятся.
Не обратив внимания на дремавшего в высоком кресле хозяина гостиничного дома, мы выскользнули за дверь.
— Поедем на Борьке? — Я посмотрела на догорающую вечернюю зарю и блеклую луну, уже повисшую на небосводе.
— А может, возьмем экипаж? — Ник указал на стоявшую чуть в отдалении карету.
— Ой… — Я покосилась на кучера, черным вороном нахохлившегося на козлах. — А… можно?
— Нужно! — тихо рассмеялся Никита, быстрым шагом подошел к карете и с поклоном распахнул дверцу. — Прошу, ваше высочество!
Кучер тут же проснулся и, покосившись на нас, выпрямился так, словно проглотил аршин.
Нет! Ну вот зачем афишировать?!
— Благодарю! — Ни на кого не глядя, я поднялась в карету.
Следом в нее забрался Ник и тоном барина повелел:
— Во дворец!
Я прикусила губу. В сердце снова заворочался червячок сомнения.
Ладно, война план покажет, как любит говаривать папенька.
А тем временем на дворцовой площади творилось нечто невообразимое. Над волнующимся ярко-пестрым нарядным морем гостей то там, то тут слышался смех, а в вечерние небеса вместе с огненными цветами колдунов взлетали звонкие песни. Сам дворец сиял и переливался призрачными огнями, как драгоценная жемчужина. К монументальному крыльцу с охранявшими вход каменными единорогами вела красная ковровая дорожка. По обеим ее сторонам в ожидании почетных гостей выстроились рядками одетые в парадные мундиры стражники.
Наша карета остановилась аккурат напротив дорожки, и зычный голос кучера известил:
— Князь и княгиня Бобовские из Кипеж-града!
— Эт кто ж такое придумал? — не поверила я своим ушам и в ожидании объяснений вытаращилась на ухмыляющегося Ника. — Эт что еще за Бобовские? Я — Василиса! Из рода Премудрых! Я — принцесса! Бобовские?! Это что еще за шуты?
— Ну… для начала тебя в официальных списках гостей не было. И Василису из рода Премудрых вряд ли бы пустили во дворец. А тут… такой случай…
Дверь кареты распахнулась, и перед нами принялся раскланиваться одетый в золоченый костюм здоровенный детина:
— Прошу, княже! Княгиня!
— Признавайся, как ты все это подстроил? — Я подождала, пока Ник выйдет из кареты, приняла предложенную им руку, как того требовал этикет, и, ступив на дорожку, направилась вместе с ним к распахнутым дверям дворца, откуда лился яркий свет и доносились звуки скрипки.
— Какая разница? Ты хочешь попасть во дворец? — ответил он вопросом на вопрос.
— Хочу! — прошипела я еще тише. — Но… а если сейчас приедут эти… Попоскины!
— Не приедут! — Ник многозначительно приподнял бровь и, блеснув белоснежной улыбкой, принялся подниматься по каменным ступеням.
— Ты что, и их… как ту несчастную сирену? — Я заторопилась следом.
— Не говори глупостей! — цыкнул он, когда мы поднялись на крыльцо, покосился на высоченных стражников, стоявших по обе стороны распахнутых дверей, и шепотом добавил: — И не забывай о том, зачем ты здесь!
Да уж… забудешь тут…
Я сделала над собой усилие, заставляя себя оставаться спокойной, миновала стражников и оказалась в ярко освещенном дворцовом холле. Меня тут же закружили в водовороте веселья смех, голоса и неистовый, прекрасный вальс.
Н-да… приеду домой, скажу папеньке, чтобы сделал ремонт! А то у нас мрачно, как в заброшенном склепе, не чета этому великолепию! Белоснежные стены увешаны картинами, потолки украшены лепниной и золотом! Шик, блеск — как и подобает нормальным дворцам! И людно так, как у нас никогда не было и, видимо, уже не будет!
— Господа Бобовские? — К нам шагнул высокий мужчина, одетый в шитый золотом сюртук. Царь? Хотя вряд ли! Что же царь сам встречает своих гостей? — Доброго вечера. Как доехали? Прошу, отдыхайте. Их величества скоро появятся, чтобы присоединиться к нам!
Значит, не царь.
Ник благодарственно кивнул и, обняв меня за талию, повел мимо танцующих пар к стоявшим у дальней стены диванчикам, где скучали, дожидаясь появления царя, разряженные в парчу и бархат высокопоставленные гости.
— Побудь тут. — Он остановился возле свободного диванчика. — Если получится, попробуй узнать о главном советнике, скажем… у какой-нибудь придворной дамы.
— А ты куда намылился? — Я нервно поежилась, мельком оглядев будто не замечающих меня гостей. Н-да… даже в своем новом платье я в сравнении с ними похожа на гувернантку их деток. В лучшем случае!
— Пойду вызнаю все о нашей проблеме у мужского бомонда. — Ник вгляделся в мои глаза, чуть коснулся щеки и вдруг тихо пробормотал: — Я здесь. И я тебя не брошу. Ты дорога мне, очень… дорога мне…
Не дожидаясь ответа, он развернулся и быстро затерялся в толпе гостей.
Вот и пойми его! Дорога в смысле как мешок с наградой или как прямой путь к трону? То, что я дорога ему как возлюбленная, вообще приходило на ум в самую последнюю очередь.
Ладно. Сейчас главное — кольцо!
Я еще раз внимательно оглядела гостей, выбрала жертвой моих расспросов скучавшую дородную даму и подсела к ней.
— Добрый вечер!
— Добрый. — Она мазнула по мне равнодушным взглядом, явно не собираясь продолжать наш диалог, но я решила не отступать.
— Мы с мужем — гости вашей столицы. Ищем главного советника. Не знаете, он будет сегодня на балу?
Взгляд толстухи оживился.
— А… Петр Ильич нынче не выходит в свет. Разве что сына его встретите. — Она загадочно на меня посмотрела.
— А что случилось? — насторожилась я.
Толстуха словно только этого и ждала, придвинулась ближе и торопливо заговорила:
— Вы разве не знаете?! Это произошло лет пять назад! Повредился умом наш дражайший Петр Ильич. Заговариваться начал. И всюду ему мерещился какой-то белоглазый демон! А когда Петруша выпал с балкона второго этажа, его сын запер буйного папашу в доме с прислугой, а сам занял место главного советника.
Замечательно!
Повторяется та же история, что и с Цитроном. Значит, мы напали на след колечка. Теперь надо найти Ника и все ему рассказать. Вместе мы что-нибудь придумаем.
— А сын Петра Ильича сегодня здесь? Не напомните, как его зовут?
— Да здесь. Где ж ему быть, — обмахнулась платком толстуха и цепко вгляделась в кружащиеся в вальсе пары. — Такой высокий, рыжий. Не видишь? А зовут Илья Петрович. У них уже лет двести в роду имена не меняются. Кстати, ты поосторожнее с ним. Говорят, что он и сам едва не сбрендил. Долго лечился. Похоже на сильное колдовство… А еще…
— Спасибо! — перебила я говорливую даму и, вскочив, торопливо направилась к танцующим.
Так… где же этот рыжий?
И тут мой взгляд привлекла кружащаяся в танце парочка. Казалось, они настолько поглощены собой, что не замечают ничего вокруг…
Ник?!
Будто налетев на кирпичную стену, я резко остановилась, разглядывая во все глаза, как мой телохранитель самозабвенно вытанцовывает с какой-то девицей и что-то говорит ей, неустанно улыбаясь!
Волна ярости толкнулась в голову, когда я разглядела эту девицу получше. Олена! Голосистая красавица у ворот!
Ни о чем больше не раздумывая, я бросилась к ним и, остановившись в шаге, громко заявила:
— Не думала, что во дворец пускают нищих!
Ник поспешно развернулся ко мне и сделал страшные глаза.
— Вася, не начинай!
Девица тоже меня узнала и выразительно подбоченилась.
— Кстати, я тоже не думала. Но, очевидно, пускают. Иначе, что здесь делаешь ты? Почему-то, в отличие от своего брата, ты не очень-то похожа на высокородную. Приемная, что ль?
Ах ты ж…
— А тебя, видимо, держат тут вместо шута? Развлекаешь гостей? Танцуешь с ними? Тяжко… Платят хоть ничего? А платье после бала небось сдавать приходится?
Девица поменялась в лице. В синих глазюках зажегся нехороший огонек.
— Да как ты смеешь?! Я единственная наследница царя Берендея!
— Ха! Тогда я его внучатая племянница!
— Врешь! — взвизгнула девица.
— Сама врешь! — фыркнула я и огляделась, только сейчас заметив настороженную тишину, наступившую в зале.
— Его величество царь Берендей! — несмело вякнул уже знакомый слуга и скрылся в толпе, а я во все глаза уставилась на седоволосого высокого бродягу-музыканта, представившегося нам как отец Олены. Правда, теперь он был в золотисто-белом костюме, с короной на голове… Неужели я чуть не развязала международный скандал?