— Выходит, зря?
— Зря, — вздохнула и улыбнулась. — Она говорила, что ты к отношениям непривычен. Правда, значит?
— Да у меня каждый год по три невесты!
— Но ни разу женат не был?
— Не был.
— А почему?
Кощей отвернулся. Я подошла ближе и, взяв за подбородок, потянула к себе.
— Почему? Обещал ответить.
— А что отвечать-то? Неужели сама не видишь? Кто за меня замуж по доброй воле пойдет?
— Я пошла бы.
— Ты только сейчас появилась. А до тебя лишь одна была такая, на свадьбу согласная.
— Зоряна?
— Да.
— Что с ней случилось? Расскажи.
— Не стоит тебе знать. Давно это было.
— Стоит! Я хочу! Мне нужно. Да пойми ты…
Мужчина вздохнул, но взгляда на этот раз не отвел.
— Два века уж прошло, забыть пора, а все не забывается. Я ведь внимание к ней проявлял, подарки дарил. Даже свадьбу назначил. Все по уму сделать хотел, по правилам. Да и она была не против. Улыбалась, шутила. Красивая… как ты. Я еще подумал, как старику могла такая молодка достаться? Как согласилась? А она говорит: не думай, мол, об этом, ерунда все, домыслы. Свадьбу сыграем и заживем. Я поверил. Я и правда поверил…
— А потом? — спросила я, заметив, что каждое слово дается Кощею все труднее и труднее.
— А потом, за день до свадьбы… Я к ней в покои зашел, подарок новый принес. А она, такая юная, стояла у окна, волосы расчесывала. Косу распустила, а волосы до самого пола струятся. Не ожидала, что приду, разрумянилась. А я… знаешь, подумал вдруг, что никогда такой красоты не видывал. Подумал, что моя она — вся моя, понимаешь? — до самой последней волосинки. И радость такая сердце охватила, словами не описать. Подошел ближе, руку протянул… А она замерла вдруг, словно от робости. Это уж потом я понял, что от отвращения застыла. Но тогда я же не хотел ничего дурного. По щеке погладил, по волосам, губ коснулся — едва-едва. И говорю: завтра моей станешь, душа моя, навсегда только моей. — Кощей вновь замолчал.
— А потом?
— Потом? А ничего потом не было. Этой же ночью убежала на башню, да и кинулась вниз. Вот такой вот… опыт. — Кощей усмехнулся. — После этого решил: хватит с меня любви. Невесты пусть приходят, традиции менять незачем, да только по существу не нужны они стали. Поживут недельку, я скуку развею, а после позволяю сбежать. Хотя они редко домой доходят. Приткнутся где-нибудь, замуж выйдут и живут себе припеваючи. А если и возвращаются под родительский кров, то молчат о том, где были да как сбежали. Боятся, что найду и назад верну, как будто мне это надобно. Вот и все. Говорю же, рассказывать нечего.
— Любил ты, значит…
— Любил — не любил, какая разница? Давно было. Да и негоже вспоминать такую глупость.
— Почему глупость?
— Да потому что не выходят юные красавицы за стариков. По крайней мере, по любви не выходят. А без любви… Без обоюдной любви все без толку.
— А если любовь со временем придет?
— Ты сама-то в это веришь?
— Да, — кивнула я, во все глаза глядя на мужчину, который открывался с новой, совершенно не виданной ранее стороны. — А со мной зачем играешь? Я не Зоряна.
— А ты, невестушка, мне всю жизнь отлаженную сломать хочешь. Все вверх дном перевернуть. Зачем-то замуж просишься, сбегать отказываешься, даже бояться перестала.
— Я и не боялась никогда. Это все Марфа твоя чары наводила. Кстати, кроме промывки мозгов, что еще она наколдовала?
— Да так, по мелочи.
— А именно? — Сестра Яги не может колдовать по мелочи, это я точно знаю.
— Она почему-то решила, что ты, вот глупость, сможешь женой мне стать. Она решила, не я! Ну и для того, чтоб ты поменьше о побеге думала, затуманила помыслы о родине.
— Это как?
— Чтоб дом родной не вспоминала, не рвалась. Легкие чары, давно уж развеялись.
— И все?
— И все. Чиста в остальном, я проверял.
Я хмыкнула, — проверял он.
— Пойдем чай пить, Верико. Яга ждет. — Кощей протянул руку. — Раз уж ты все знаешь, думаю, и остальное скрывать смысла нет.
— Еще что-то расскажешь?
— Просто поговорим. Кто знает, может, о чем и договоримся. Я тут подумал насчет свадьбы-то… Почему бы и нет? Ты ведь девка неплохая — бедовая, правда, но славная. Меня, опять же, не чураешься. Да и Яга говорит…
— Ах Яга говорит? У самого, значит, мозгов нет, делаешь, что Яга скажет? — Обида вновь захлестнула с головой. — Когда я тебя о свадьбе прошу — это ты не слышишь, а раз Яга сказала, то все — пир горой!
— Верико, ну что ты к словам придираешься, — поморщился Кощей. — Сама же хотела за меня замуж. Уговаривала, рвалась. Вот я, наконец, почти согласился.
— Ты согласился?
— Почти, — осторожно поправил он. — Ты так уговаривала, доводы приводила. Вот я и подумал…
— Уговаривала, потому что дурой была! — воскликнула я. — А сейчас — все, хватит. Вылечилась.
— Что ты хочешь сказать?
— Хватит! Ты прости, но я замуж больше не хочу.
— Верико…
— Не перебивай, слушай! Ты хороший. Правда хороший, хоть и дурной. И внешность твоя и возраст — это все ерунда на самом деле. И слова твои про молодок, что за стариков не идут, тоже глупость. Брак — он же не только на красоте да молодости строится. В нем честность нужна. Честность, забота и доверие. А я… понимаешь, я перестала тебе доверять.
— Верико, но ведь…
— Нет, не говори ничего! — Я сделала шаг назад. — Хватит. Устала.
— Верико, я…
— Говорю же — хватит! Просто замолчи. Иди попей чаю с пирогами, поговори с Ягой, может, даст тебе очередной совет, которого ты послушаешься. Она, в сущности, бабка неплохая, даже мудрая местами. Поймет, объяснит, чего ты понять не сумел.
— А ты?
— Не знаю, Кощей. Правда не знаю. Пойду поброжу, прогуляюсь.
— Заблудишься. А тут волки.
— Не заблужусь. Я же бедовая, помнишь? От меня даже волки сбегут. Ты иди, не переживай.
Едва заметно улыбнулась я и пошла по зеленой траве, туда, где пели птицы, где стрекотали кузнечики и лес жил полной жизнью. Туда, где никто не будет лгать и обманывать, где никого не придется убеждать и дарить тепло, ничего не получая взамен.
А позади меня на поляне молча стоял одинокий и растерянный мужчина. Стоял и смотрел, как вторая в его жизни Зоряна уходит вдаль. Исчезает в небытие, не позволяя больше заключать себя в объятия и дарить нежность. Уходит из-за того, что он сам — своими руками, словами и действиями обидел, растоптал, предал.
— Верико…
Тонкий голосок доносился словно из пустоты.
— Верико! Хозяюшка!
— Варенька? — Я поспешно развязала котомку. — Что случилось?
— Да ничего, хозяюшка, не беспокойся. Просто спросить хотела: ты сейчас совсем от Кощея отказалась, да?
Я на мгновение запнулась. Не сказка, а соцсеть какая-то, чуть слово скажешь, уже все всё знают.
— Сказать тебе хотела… Позволишь ли?
— Ну говори.
— Ты вот Кощея обвиняла в обмане, в предательстве. Хорошо говорила, ладно все в твоих словах выходит, да только…
— Что?
— А сама-то ты честна с ним была? Ты не думай, я тебя не осуждаю, не по чину мне хозяев судить. Но я ведь подле тебя давненько, не один день, кое-что увидела, кое-что услышала, а остальное сама додумала. — Варенька качнула светлой головушкой. — Поправь, коли не права буду, да только ты тоже не всю правду Кощею поведала. Главное-то утаила.
— Это чего я утаила? — нахмурилась я.
— А ты думаешь, никто не видит, что неспроста ты замуж за царя собираешься, не от любви большой свадьбу торопишь?
Вокруг пели птички, светило вечернее солнышко, освещая последними лучами подневольный мир. Варенька мирно сидела в котомке, выставив наружу лишь очаровательное личико с толстой пшеничной косой. А я внимательно глядела на куколку и пыталась понять, где же так прокололась?
— Кхм, это только ты поняла или всем известно?
— Окромя меня только Чаяна, думаю, догадалась. Она девка не по годам мудрая.
— Ну я бы так не сказала.
— А ты не на внешность смотри, хозяюшка. Не на слова и поведение. Ты в душу к людям учись заглядывать, в самое нутро. Вот Чаяна как раз это умеет.
— Только что меня с Зоряной двухвековой давности сравнивали, а теперь с Чаяной, — хмыкнула я. — Ну и что же ты поняла про меня?
— Ты сама запуталась, хозяюшка, не ведаешь, что творишь, о чем думаешь. — Варя взмахнула ресницами. — Забыла уж, поди, зачем к царю в жены набивалась?
— А ты, значит, знаешь?
— А как не знать-то? Запамятовала, с кем дело имеешь? Я ответами на все вопросы владею.
Точно, как я могла забыть? У меня же есть ходячая энциклопедия, Интернет древнерусского разлива.
— Варвара, тогда я хочу задать тебе вопрос, — серьезно произнесла я.
— Задавай, это второй будет. Всего один останется, так что подумай хорошо. — Куколка приосанилась.
— Почему Кощей молодеет?
— Это все, что тебя интересует?
— Да. Отвечай.
Варенька хихикнула.
— А до сих пор сама не догадалась? От любви его внешность зависит! От любви! К чувству крепкому да искреннему привязана. Коли личина изначальная возвращается, значит, любит кого-то Кощеюшка. Только любовь тут не на словах должна быть, по-настоящему полюбить надобно, понимаешь?
— Кажется, понимаю. А почему не сразу, а по чуть-чуть?
— Эх, а говоришь, что понимаешь… Влюбился Кощей, да не просто влюбился, тут дело иное, редко на его веку встречаемое. Взаимна любовь-то оказалась! Его любят!
Я нахмурилась. Это кто ж его смог полюбить, интересно? Неужели… Да нет, быть того не может. Нет, нет, нет, глупости!
— Вижу, так и не поняла ничего, хозяюшка?
— Варя, не нарывайся! Все поняла я. Нашлась-таки краля неизвестная, что в Кощее мужика разглядела. Вот только чего он сразу красавцем-то не стал? Почему по частям молодеет?
— Потому что настоящая любовь только так и рождается, — улыбнулась куколка. — По долям, по каплям.
Я вновь закусила губу. Ужасный жест в последнее время вошел в привычку, скоро шрамы останутся.