— Вот и сподобилась! А то робела, все от вопроса отказывалась.
— Так где яйцо? — повторила я.
— А нету никакого яйца, хозяюшка. Все слухи людские да домыслы. Нет и не было.
— Как — нет? Как — нет? — заорал Еремей, хватая куклу. — Я сам слышал! В каждом доме, в каждом углу про это знают. Да мне матушка перед смертью сама об этом поведала!
— Народ чего только ни придумает, лишь бы не верить в могущество Темного царя, — снова рассмеялась Варенька. — Бессмертен он, как есть бессмертен.
— Врешь!
— Истинная правда.
— Врешь! Не может быть!
— Верь не верь, но яйца нет. А ты, хозяюшка, не переживай, любит он тебя, уж я-то точно знаю, — сказала куколка. На меня глянула, ласково улыбнулась напоследок… и вдруг обратилась бездушной деревяшкой.
— Как же так? — оторопел царь, разжимая пальцы.
А на пол с глухим стуком упала лишь ободранная палочка и пучок соломы — все, что когда-то было Варенькой.
— Повезло… Исчезла, — молвила рыбка. — Последнее желание, что ли, было?
— Ага, — ошарашенно кивнула я.
— Все выполнила и домой вернулась, молодец. Я тоже домой хочу! Слышишь, царь? Принесла девица тебе смерть Кощееву? Принесла. Все! Прощай!
Опечаленный Еремей обернулся, хотел что-то сказать, но рыбка, радостно махнув хвостом, крутнулась и тоже исчезла.
— Как же так? — повторил царь, хватаясь за голову. — Разве нет никакого яйца? Ай-ай, что же делать? Как же убивать-то будем… Как же, Верико? — Он перевел взор на меня.
Я отшатнулась.
— Понятия не имею. Делай что хочешь, но меня оставь в покое. Я тебе теперь ничего не должна.
И, подхватив чистую блузу и юбку, вышла в коридор. Найду другое место, где переодеться, иначе наговорю чего-нибудь, о чем сама жалеть буду.
— Стой, девка! Стой, говорю! — за мной следом выбежал дьяк.
— Чего тебе?
— Ты куда идешь-то?
— Переоденусь, найду Кощея и потороплю с возвращением домой.
— Чумная ты, неужели не понимаешь, что происходит?
Я приподняла бровь. Видимо, этот жест, точно скопированный у Бессмертного, получился слишком похожим, так что дьяк резко отшатнулся и сплюнул.
— Не понимаешь, значит.
— Чего не понимаю?
— Вот скажи, зачем ты ему? Думаешь, как невеста нужна? Или как жена настоящая? Поиграет и бросит.
— Глупости, — уверенно ответила я и, заметив в конце коридора Кощея, улыбнулась. — Я замуж хочу.
Бессмертный подходил все ближе; услышав мои слова, он довольно усмехнулся.
— Опоенная! Как есть чем-то опоенная! — не затыкался дьяк. — Ну ладно, не смогла ты яйцо выкрасть. Нет яйца, и леший с ним… Давай другой способ найдем злодея убить!
Я побелела.
— Что ты несешь?!
Кощей тоже остановился и внимательно прислушался, в его глазах мелькнул настороженный огонек.
— Верико, слушай, мы когда тебя в невесты спроваживали, договаривались, что яйцо скрадешь? Договаривались. Ну не смогла — и ладно, с кем не бывает. Но обещания-то выполнять надо. Ты не с рыбкой договор заключала, а с нами. Делов-то осталось всего ничего — в доверие уже втерлась, много времени рядом проводишь. Порасспрашиваешь сейчас аккуратно, может, есть какой способ убить нелюдя? А мы уж найдем, чем тебе отплатить. Ты не думай!
Лицо Кощея окаменело. Мне вдруг показалось, что он сейчас разнесет все царство, не дав даже толком оправдаться.
— Все было иначе, — шепнула я. — Не верь…
— Чего иначе? — не понял дьяк, но, разглядев, каким страхом наполняются мои глаза, мигом обернулся. — Ой-ё…
Несмотря на грузность и огромный живот, думный дьяк умел бегать очень быстро. В мгновение ока он исчез из нашего поля зрения, оставив после себя лишь гулкое, бьющее по вискам напоминание.
— Кощей…
— Это правда? Все, что я сейчас услышал?
— Кощей!
— Это правда?!
— Все было давно.
— Значит, правда, — тихо сказал он, видимо не веря до последнего момента. — Значит, все слова, все, что ты когда-либо говорила…
— Нет! Нет! — Я подбежала ближе и заглянула в глаза. — Возможно, в самом начале, но не потом. Сейчас все иначе!
— Уйди.
— Кощей…
— Уйди я сказал! — с силой рявкнул он.
И столько в его глазах было гнева и бессильной ярости, что я лишь сглотнула разом набежавшие слезы и побрела прочь.
Как говорится, нельзя так категорично делить людей на хороших и плохих. Будем честны, все люди так себе… И именно вот эта золотая серединка досталась мне в наибольшей мере.
Кощей, конечно, прав, нельзя так поступать, нельзя обманывать, недоговаривать, особенно близким, но ведь и моя правда тут тоже есть! Я готова была на многое, лишь бы вернуться домой. Кто же знал, что так все сложится?
Надо извиниться. Обязательно надо. Иначе потеряю Кощея и доходное место на троне Темной царицы. Хотя потерять жениха, конечно, намного больнее.
Нет, ну каков мужик, а? Сумел за короткое время стать самым значительным человеком в моей жизни.
Думай, Верико, думай. Сначала накосячим, а потом размышляем, что же делать. Извечный русский вопрос. Н-да…
Может, надо было заранее Кощея подготовить к этой новости? Полунамеками какими-нибудь: «Знаешь, дорогой, а я тут намедни тебя убить планировала, но не переживай, планы с утра поменялись. — И улыбнуться заискивающе. — Ты же не сердишься, нет?»
Ага, как же, не будет он сердиться. Полмира с карты сотрет, прежде чем успокоится. Эх, ладно, пойду поищу его, что ли. Вдруг угомонился?
Кощей нашелся во дворе. Громко орал, размахивая руками, и вообще вид имел гневный и яростный. Спокойствием и не пахло.
Я собралась с духом и подошла поближе.
— Мы можем поговорить?
— Найти! Немедленно! — отрывисто крикнул кому-то он.
— Я хотела бы объяснить…
— Коли не найдете, самолично на осине повешу!
— Кощей…
— Что значит «не знаем»? Обязаны знать! Кто последним видел? Привести сюда, быстро, иначе сам найду. Я вам так найду, что век помнить будете!
— Кощей… — Я старалась вклиниться в разговор, но Бессмертный словно смотрел насквозь, будто перед ним пустое место, а не невеста. — Поговорить бы.
— Стражник видел? Прислать стражника, — бушевал мужчина. — Допросить! Выходы из города перекрыть! Как — чем? Да хоть мешками дороги заваливайте, хоть сами ложитесь. Но чтоб ни один не ушел!
— Кощей!
— Что?! — не меняя интонации, огрызнулся он.
Ну, слава богу, хоть заметил. А то изображал избирательно глухого. Всех слышит, меня нет.
— Поговорить хочу.
Ноль реакции. Отвернулся и что-то крикнул резво бегающим холопам. Зачем, кстати, он на них орет? Зло срывает или и вправду в чем-то провинились? Хм, ищут чего-то.
— Прости, пожалуйста, — вздохнула я. Пусть не отвечает, лишь бы не прогонял. — Ситуация и правда идиотская, но ты знаешь только половину правды. Не такая уж я плохая… Нет, дура, конечно, тут спорить никто не будет, сама знаю, что дура, но ведь не со зла. Да не кричи ты на них, я собственного голоса не слышу!
Кощей звук приубавил, неужели готов пойти на примирение? А, нет, просто воздух в легкие набирал, чтобы зареветь погромче. Ух, как ругается, бедные холопы уже на коленях ползают, лишь бы не попасться на злые царские очи.
Только бы мне заодно не влетело, хотя куда уж хуже.
— Я ведь тогда тебя совсем не знала, понимаешь? Слышала, как другие отзываются — Темный царь, вселенское зло, гад каких поискать надо. Кто же знал, что ты совсем другой?
Кощей дернул плечом.
— Страшным был, некрасивым. Да чего скрывать, по-настоящему ужасным. А потом вдруг меняться начал. Веришь, я ведь еще до первого изменения уважать тебя начала. За ум, за чувство юмора. Оно у тебя, конечно, на любителя, но все же есть. Прости, пожалуйста, не со зла во все это ввязалась. Давно уж передумала Еремею помогать, а тот разговор… Это же после моего отказа было, пойми правильно.
Но Бессмертный не отвечал. Все внимание отдавал какой-то незнакомой пропаже, порывался найти, поставить на уши все Лукоморье, а на меня даже внимания не обращал.
Я вздохнула. Ну что ж, раз по-хорошему прощать не хочет, придется действовать другими методами.
Сам напросился.
Весь остаток дня в лукоморской столице царил переполох. И причина была самая что ни на есть серьезная.
Когда я спросила у прошмыгнувшей мимо чернавки, что происходит, то получила весьма вразумительный, хоть и краткий ответ: «А царь-то сбег!»
Вначале с перепугу подумала, что Кощей домой вернулся, бросил меня в одиночестве, но нет, вон он стоит, красавец, по-прежнему глотку дерет. А сбежавшим царем оказался Еремей. Не выдержали, видать, нервы у заговорщика. Дьяка-то сразу поймали, а вот Еремка успел исчезнуть.
Бессмертный над сложившейся ситуацией долго не думал, да и зачем мозги в спиральку сворачивать, коли и так ясно: платили дань Темному царю и далее платить будут. Ну а чтобы избежать лишней бюрократии, постановил…
Впрочем, давайте обо всем по порядку.
Собрав на главной площади народу побольше, Кощей выступил вперед и, зловеще улыбнувшись молодой, белозубой улыбкой, изрек:
— Вижу, вы совсем тут без моего пригляда распоясались. Убийства замышляете, против покровителя заговоры плетете. А я ведь пожалел вас когда-то… Века три назад, если память не подводит. В обмен на жизнь и здравие ваши пращуры мне в верности клялись! — Он прищурился. — А что сейчас? Сам царь смерти моей ищет, в положенной дани отказывает, в закромах глухих мою долю припрятывает!
По толпе прошел шепоток. Испугались люди, призадумались.
— А вы? Да, вы — сединами убеленные старцы! Хранители традиций и законов! Как вы могли допустить такое?
— Так это… мы… вот… — промычало старшее поколение.
— Я и не ждал ответа. — Кощей расправил плечи. — Значит, так… Слушайте мое слово, люди! Один раз скажу, повторять не буду. Как были под моим началом, так и останетесь. Как исполняли мою волю, так и будете исполнять. А чтобы своевольничать не повадились — под свою руку возьму Лукоморье! К царству Темному присоединю!