— Так почему не сделал?
— Не успел, наверное. Прервала ты его. Ведь признайся, прервала?
Я чуть покраснела.
— Вижу, вижу, — разулыбалась Яга. — Помирились, что ль?
— Вроде да.
— Так «да» или «вроде»?
— Да, помирились.
Яга кивнула.
— Это хорошо, это правильно. Ну что, стал Кощей красавцем?
— Еще каким! Ой, откуда знаешь?
— А как не знать-то, девонька? Настоящая любовь всякие преграды сломает. Вот и он, хм… сломался.
— Это как так? — нахмурилась я. Чего-чего, а ломать Кощея не хотелось.
— Ты вот думаешь, как он бессмертным стал?
— Не знаю. Ритуал, заклинание… Колдун ведь.
— Э нет, тут все глубже… — Яга призадумалась. — Давай чайку попьем с вареньем.
— А может, не надо? И так голова болит.
— Тьфу на тебя за мысли дурные! Просто чайку, да и варенье возьмем другое. Собирай на стол, историю одну поведаю.
Кликнув чернавок, я приказала принести самовар и чего-нибудь к чаю, уж не знаю почему, но варенья больше не хотелось ни в каком виде.
— Ну, слушай, — начала Яга. — Давным-давно, когда солнце было моложе, а небо синее, жила-была молодая да пригожая девка. Такой красоты неописуемой, что все окрестные молодцы на нее сбегались посмотреть. Но девица нос ото всех воротила, на царевича рассчитывала. Каждый день под окнами дворца прогуливалась.
— И что?
— Попался в сети царевич. Представляешь? Попался! Женился, дурак. А после смерти отца сам на трон сел и ее царицей сделал. Годы шли, а детей-то все не было, не хотела красавица материнством красу свою портить. И все бы ничего, да только стала зрелость власть брать. Меркла красота, проходила молодость. В печаль впала царица; как в зеркало глянет, так слезы льет. Созвали тогда мудрецов — старых отцов, начали выспрашивать, не знает ли кто, как красоту царице вернуть.
Я слушала затаив дыхание. А Яга все вещала и вещала.
— Нашелся тогда один старый хрыч, который вспомнил, что есть, дескать, в Золотом царстве яблочки наливные, молодость возвращающие. Всполошилась царица, велела как можно больше нарвать. Нарвали, принесли. И никто не задумался, почему правители Золотого царства с радостью с таким добром расстались. Глупа была царица, наелась яблок. Правда, помолодела сразу. Ох и обрадовалась! Велела из плодов сих драгоценных варенья наварить. Почитай почти год одними яблоками питалась, все боялась, что старость обратно вернется.
— А дальше?
— А дальше родился у них сын. Кощеем назвали. Рос мальчишка, беды не знал. А потом внезапно померла царица. Яблочки-то красоту вернули, а жизни не прибавили. Так и померла молодой. А вскорости и царь за ней последовал, трон сынишке юному оставил. Стал Кощей сам править. Надо признать, мудро правил, умело. Но шло время, все друзья-товарищи уж в Мертвое царство переселились, а Кощей все живет. Понимаешь? Молодости-то нет, тело дряхлеет, а помирать не хочет. Век живет, полтора живет. Люди уж пугаться начали — невидаль ведь, саму смерть одолел! Царство Темное растет, богатства умножаются. И появились охочие до чужого добра, стали пытаться Кощеюшку убить. И на бой вызывали, и сердце мечом булатным пронзали, а ему хоть бы хны! Задумался Кощей. Не по-людски это как-то. Стал науки древние изучать, чародейство великое постигать. Большим колдуном заделался. А люди еще пуще бояться начали. — Яга вздохнула. — Вот в книжках мудреных тогда и вычитал, что непростые яблочки оказались. Матери его молодость дали без вечной жизни, а ему наоборот аукнулось — бессмертие подарили без молодости.
— Но сейчас же помолодел, — возразила я.
Старуха промолчала, а потом, будто решившись, наконец сказала:
— Запомни, девка, ничего просто так не бывает. Все обоюдно, и любовь в том числе. Пока Кощей тебя любит, он с тобой бессмертием делится. Пока ты его любишь — молодость сразу двоих покрывает. Поняла? Все у вас на двоих, всего в избытке. Но только если любовь ответная, настоящая.
— Как так — бессмертием делится? Это что же получается, я сейчас тоже… вечная?
— После свадьбы вечной будешь. А сейчас за жизнь держись сама как умеешь.
— А чего Кощей молодеть до брака начал? Ему все лучшее, да?
— Ему заслуженное, — улыбнулась Яга. — Коли ты бы сейчас хворой была, тоже до брака бессмертие получила. Вот и он молодость сейчас вбирает, по нужде да по потребности.
Я слушала старуху и диву давалась, в какой запутанный край угодила. Это вам не просто детская сказка, это целый мир со своим сюжетом, историей и героями.
— Вот так вот! — Яга похлопала меня по руке. — Мать воспользовалась волшебной молодостью, а для сына все обернулось вечной жизнью. Глупо, да? Кощей ведь даже не касался проклятых яблок.
— А мы как-то говорили про мою смертность… И он сказал, что подумает.
— Правильно. Подумает, — согласилась она. — Подумает, стоит ли жениться на такой бедовой особе. Ну, чего сидишь? Хватай книгу, бери клубочек и беги к жениху. Вон голос его слышен, вернулся, значит. Беги, беги, а со стола я сама приберу…
Кощей вернулся смурной, задумчивый.
Рассеянно глядел по сторонам и даже не заметил, как вслед за ним в комнату прошмыгнула я.
— Что-то случилось?
— Да Еремей, будь он неладен… — непонятно ответил мужчина, проводя рукой по отросшим волосам. Каштановые пряди мелькнули меж пальцев, в легком беспорядке опускаясь на лоб.
— В чем дело? — Я ласково коснулась его щеки. — Могу помочь или лучше не мешать?
— Тут думать надо.
— О чем думать?
— Да о Еремее же! — Кощей отрешенно повернулся к окну, даже не заметив мою бездарную попытку проявить нежность. — Вот что с ним делать? Повесить? Жалко. Царство-то образцовое, люди его любят. Не могу лишить жизни, крестьяне тогда на меня с вилами пойдут. Не убивать же всех подряд.
— Ты прав, кровью авторитет не заработаешь.
— Вот и я о том же. Эх, Еремей, Еремей… Что ж спокойно-то тебе не жилось? Избавиться от власти захотелось, можно подумать, угнетал сильно.
— Это ты о себе?
— А о ком еще? — обернулся Кощей. — Сложно, что ли, дань платить? Никто не жалуется особо.
— А может, все дело в том, что ты дань живыми людьми берешь?
— А как еще брать-то? Золотом? У меня и своего полно. Камнями драгоценными? Так все хранилище самоцветами забито, складывать некуда. Чем брать-то?
— А если отменить?
— Совсем?
— Оставить мелочь, для поддержания авторитета, а так… ну ее, эту дань. Да и куда тебе теперь невесты? — Я подошла ближе. — Меня одной хватит.
Кощей хмыкнул и чуть приобнял, словно понял, что именно этого сейчас жду.
— И правда, скоро жена появится.
— Значит, все-таки женишься?
— Я же обещал.
— И не передумаешь?
— Не передумаю.
Со счастливой улыбкой я обняла его в ответ.
— А я тебе подарки принесла. Правда, не новые, все те же… Вот, смотри, клубочек Яга помогала выбирать, а книгу я сама. Она только ее подсушила.
— Мне нравится. — Кощей принял дары.
Волшебный клубочек тут же занял свое место на полке в шкафу, правда, любимый жених пообещал, что обязательно воспользуется им после свадьбы. Надо же у новоиспеченной жены на родине побывать, с родственниками познакомиться.
Мне, конечно, такая идея пришлась не по душе, но хоть и решила жить без лжи, а на правду смелости не хватило.
— А книгу я такую давно искал, — признался Кощей. — Слышал, что записали сказители все слухи и предания обо мне, хотел прочесть. Тут ты угодила. — Он перевернул пару страниц. — Хочешь, вместе посмотрим?
— Конечно, хочу.
Бессмертный переставил кресло к окну, со скрипом подвинул второе, специально для меня, и сел. Я скромно опустилась рядом.
На первой же странице во весь лист красовалось огромное яйцо.
Мы дружно улыбнулись.
— Смотри-ка, и правда жива легенда, — вполголоса произнес Кощей.
— Ищут люди, стараются. А кто, интересно, пустил слух о твоей смерти?
— Я сам же и пустил.
— Ты? — удивилась я.
Мужчина махнул рукой.
— Давно еще. Уж сколько времени прошло, и не думал, что все поверят.
— А зачем?
— Да надоели потому что! Каждый день убивать ходили, все проверяли, берут меня меч или стрелы али не берут. Вот и придумал сказку, что есть, мол, яйцо заветное со смертью, коли найдут, сразу помру. Вот и ищут, глупцы. Кстати, — вдруг добавил он, — я ведь давно знал, что ты тоже яйцо ищешь.
— Как — знал?!
— Понял, когда сокровищницу показывал, а ты такими горящими глазищами на птичью кладку уставилась.
— А почему же…
— Почему ничего не сказал? А что говорить, — вздохнул Кощей. — Хотел посмотреть, как далеко все зайдет, да к тому времени и завертелось все уже. Терять не хотел. Не верил, но надеялся.
— И не прогнал…
— Не особо старался. Хотел проверить, как все обернется. Не поверишь, каждый день со страхом в зеркало глядел, все боялся вновь старика увидеть.
Я виновато глянула из-под ресниц.
— Прости, пожалуйста.
— Уже давно простил. Помнишь тот венок?
— Ромашковый?
Он кивнул.
— Ведь настоящая любовь мгновенно не вспыхивает. Она растет с каждым днем, а человек становится все дороже и ближе, хотя изначально был тебе совсем безразличен. — Кощей улыбнулся, и улыбка вышла настолько искренней, чистой и яркой, что захотелось раствориться в ней без остатка. — Никто не плел мне венков раньше, да и впредь никто не сплетет. Только ты.
Он трепетно провел пальцами по моим щекам, словно повторил природные черты, и внезапно поцеловал в уголок рта.
И это было неожиданно.
Я потянулась было повторить ласку, но уже по-настоящему. А Кощей, как будто не ожидая подобного, встал и принялся мерить шагами комнату.
— Верико, — наконец сказал он, — я тут подумал, а почему бы не сделать настоящее яйцо?
— Мм? — промычала я нечто невразумительное, но очень эмоциональное. Причем разочарования в этом было больше всего.
— Ну смотри, если сделать яйцо — нет, не с настоящей смертью, просто яйцо, но… Я не знаю, как объяснить!