— Я не думаю… — Тут Спенсер уловил проблеск озорства в ее глазах.
Да ведь маленькая шалунья дразнила его. Выпустив ее руки, он откинулся на спинку сиденья.
— Вам доставляет удовольствие смотреть, как я выпрашиваю у Вас прощение, да?
Эбби сверкнула открытой озорной улыбкой.
— А Вам не кажется, что после того, как великий виконт Рейвенсвуд уверил меня, что скорее предпочтет обманывать всех своих друзей, нежели будет действительно женатым на мне, я заслужила право немного развлечься?
— Когда вы представляете ситуацию в таком свете, полагаю что да.
Если бы она только знала, как охотно он бы воспользовался случаем быть на ней «действительно женатым» при других обстоятельствах.
Поскольку они ехали в полном молчании, виконт позволил себе погрузиться в фантазии об их воображаемом браке. Каждое утро он бы просыпался с ней в одной кровати. После завтрака она бы провожала его точно таким же нежным поцелуем, как тот в саду. А вечером она бы использовала его светские обязанности, как предлог потанцевать и побыть в его объятиях. Не то чтобы он нуждался в каком–то предлоге, будь девушка действительно его женой. У них могли бы быть их личные домашние вечеринки в его спальне с их собственной неповторимой музыкой — звуками страстных любовных ласк.
Ах, как восхитительно выглядела бы Эбби обнаженной, распростертой на его кровати. Ее грудь — та самая окаянная грудь, виднеющаяся сейчас над кромкой ее платья, чтобы мучить его — была бы цвета теплого меда и такой же сладкой. Соски были бы светло коричневыми, сморщившимися от прикосновения его языка…
— Спенсер?
— Да? — Он мысленно поблагодарил ее за то, что вытянула его из этих идиотских фантазий.
— Что Вы рассказали обо мне невесте Нэта и ее матери?
— То, что Вы моя жена. Что я попросил Нэта хранить это в тайне до тех пор, пока Вы не освободитесь от семейных обязательств и сможете покинуть Америку.
Эбби выгнула одну изящную бровь.
— И они поверили в эту ерунду?
— Не важно, поверили ли они или нет, они все равно будут говорить любому, кто будет спрашивать, именно то, что я им сказал.
— Клянусь, я совершенно не понимаю, почему все мирится с тем, как Вы ими помыкаете? Вы заставляете их делать то, что Вы хотите с абсолютно бесцеремонным пренебрежением к тому, что хотят они.
Она обвинила его в грубом поведении.
— Разве Вы не делаете то же самое, когда это необходимо? Например, с миссис Грэхэм…
— Должно быть, Вы шутите. Миссис Грэхэм делает то, что я ей говорю? Только если я обманом заставляю ее делать это.
— Кстати, что Вы ей рассказали обо всем этом?
— Правду, конечно. Нет никакого смысла лгать — она бы все равно разнюхала правду независимо от того, что бы я ей рассказала.
— И наш план не вызывает у нее никаких возражений?
Позднее послеполуденное солнце проникло сквозь незашторенные окна, позолотив задумчивое выражение ее лица.
— Вообще–то, она просто счастлива, что мне приходится играть роль Вашей жены.
— Но у меня сложилось совершенно четкое впечатление, что она меня не одобряет.
— О, степень ее одобрения колеблется в зависимости от Ваших намерений в отношении меня, — сказала насмешливо девушка. — В качестве моего мужа Вы всегда будете правы, но в качестве человека, обманувшего меня, Вы будете дьяволом. Так как в настоящее время Вы — мой муж, она настроена по отношению к Вам вполне дружелюбно.
— Даже при том, что это только роль.
Эбби вздохнула.
— Она надеется, что роль станет действительностью.
Виконта охватила тревога. — Но ведь Вы понимаете…
— Да, Спенсер, я понимаю, — сказала она серьезно. — Не беспокойтесь — я не столь же наивна, как моя служанка, и отдаю себе отчет в том, что это никогда не будет ничем большим. Однако Вы совершенно не помогаете миссис Грэхэм правильно оценить сложившуюся ситуацию, поручив дворецкому перенести мои вещи в спальню, примыкающую к Вашей.
— Я должен принимать во внимание моих собственных слуг – сохранить тайну среди такого количества народа фактически невозможно, так что лучше позволить им думать, что Вы моя жена во всех отношениях. Если бы Вы спросили мое мнение, то я бы предостерег Вас не доверять миссис Грэхэм.
Девушка отрицательно покачала головой. — Это бы не сработало. Я не так талантлива, как Вы, чтобы лгать. Стоит ей начать расспрашивать меня о деталях…
— Вы могли бы сказать ей, что это не ее дело. Она Ваша служанка. Ее долг заключается в том, чтобы следовать Вашим указаниям, не задавая никаких вопросов.
— Понятно. — Зашуршав атласными юбками, Эбби поменяла положение на сиденье. — Так же, как долгом Вашей семьи — и тех, кто в скором времени станет ее частью, – является безоговорочное исполнение всего, что Вы им говорите?
Спенсер напрягся.
— Я забочусь исключительно об их интересах. А поскольку они это знают, то позволяют мне руководить их действиями.
— Неужели? Кажется, Нэтаниэль упустил этот момент.
Он впился пальцами в сиденье, изо всех сил стараясь не показать, что она задела его за больное место.
— Но не из–за того, что я не пытался ему это объяснить. — Виконт одарил ее фальшивой улыбой. — Предоставьте это мне — беспокоиться о моей семье, хорошо? Вы всего лишь сконцентрируйтесь на убедительном исполнении вашей роли.
— По–моему, мне досталась более трудная задача, — фыркнула она.
— Да ладно, как Вы можете жаловаться? Каждая девушка мечтает быть женой ворчливого старого политика. — Когда его сарказм вызвал слабую улыбку, Спенсер добавил, — Во всяком случае, представьте, как Вам было бы тяжело, если бы мы действительно были женаты. Вам пришлось бы терпеть мой деспотизм годами.
— Боже упаси. — Она наклонила голову, опустив глаза. — И спасибо за напоминание, что, к счастью, все это временно.
— Пожалуйста. — Кучер присоединялся к длинной медленно движущейся очереди других карет. — Мы почти подъехали к театру, дорогая. Приготовьтесь играть Вашу роль.
Девушка бросила на него недоуменный взгляд.
— Но вы же сказали леди Брамли, что нам еще нужно заехать за леди Тиндэйл и ее дочерью.
— Я же должен был как–то избавиться от этой женщины, не так ли?
Закатив глаза, она передвинулась вперед на сиденье.
— У Вас определенно склонность ко лжи.
— Боюсь, что это неотъемлемая часть моей деятельности.
Эбби высоко изогнула свои милые бровки.
— Я думала, что политики должны быть честными.
— Не этой деятельности, дорогая. Шпионской деятельности. — Карета, вздрогнув, остановилась. — Нигде не распространяйтесь об этом, но когда–то я был шпионом, а потом руководителем шпионской сети.
— Действительно? — Она покачала головой, в то время как лакей открыл дверь и опустил подножку. — Я должна была догадаться. Это объясняет, почему Вы такой талантливый лгун. У Вас была огромная практика.
Спенсер вылез из кареты, затем помог спуститься ей, низко наклонившись, чтобы прошептать, — Некоторые джентльмены дерутся на дуэлях, некоторые играют в карты …, а я лгу.
Девушка посмотрела на него, стараясь пристыдить взглядом.
— И к тому же так хорошо, — сказала она сладко.
После этого говорить было невозможно. Из–за леди Брамли они приехали слишком поздно, чтобы избежать толпы. Казалось, что половина светского общества старается попасть в Ковент Гарден, но как только они попали внутрь, то убедились, что еще больше людей толпилось в вестибюле театра.
Он повел Эбби сквозь скопление сильно надушенных и чрезмерно разодетых театралов к большой лестнице, ведущей к вестибюлю лож нижнего яруса. Предотвращая любые вопросы, он бросал зловещие взгляды на каждого, кто приближался к ним, и, поместив руку на обтянутую атласом талию Эбби, побуждал ее двигаться вперед. Но ему с огромным трудом удавалось удержаться от того, чтобы не скользнуть пальцами ниже вдоль ее платья к идеально округлым ягодицам. Господи, судя по всему, предстоял чертовски долгий вечер.
Когда они достигли лестницы, Спенсеру пришлось пропустить ее вперед. Замечательно. Теперь великолепные ягодицы Эбби были как раз на уровне его глаз. Он представлял себе обнаженные нежные округлости, извивающиеся по мере того, как он бы целовал их одну за другой, а затем пробрался бы между бедер девушки, чтобы найти влажную плоть…
Это было безумием. Что на него нашло, когда он придумал этот идиотский план с фиктивным браком? Никакая французская пытка не могла бы мучить его больше чем Эбби, идущая перед ним во всем своем великолепии. Крайне опасном великолепии.
К счастью, пока они шли по протянувшемуся вдоль лож коридору, виконту удалось обуздать свои распутные фантазии. К тому времени, как они вошли в его ложу и обнаружили там леди Тиндэйл и Эвелину, Спенсер уже практически пришел в себя. Во всяком случае, он принял вид нормального мужчины, сопровождающего под руку соблазнительную женщину.
— Позвольте представить мою жену, леди Рейвенсвуд, — сказал он своим будущим родственницам. — Вчера вечером у меня не было возможности представить вас друг другу должным образом.
К счастью, леди Тиндэйл и Эвелина были слишком хорошо воспитаны, чтобы прокомментировать их первую весьма экстравагантную встречу. Они пробормотали вежливые поздравления и предоставили ему поддерживать беседу. Но очевидно Эвелина все еще расценивала американку как соперницу, поскольку рассматривала Эбби настороженным взглядом.
Наконец заиграла музыка, и поднялся завес, подавая сигнал, что им следует занять свои места. Представление действительно оказалось таким никудышным, как и утверждала леди Брамли, но Спенсер все равно не обращал никакого внимания на сцену. Он был слишком занят, наблюдая за реакцией Эбби.
Несмотря на дерзкое заявление девушки о театрах в Америке, ее нетерпеливая сосредоточенность на сцене служила доказательством, что она их посещала довольно редко. Каждая остроумная колкость заставляла ее улыбаться; каждая нелепая затея извлекала из нее ропот удивления. В отличие от лиц других леди, на которых отображалось выражение едва заметной скуки, лицо Эбби было таким же изменчивым как у актеров, демонстрирующим все ее эмоции.