— А где Арлис?
— Я попросил ее найти срочные дела.
— Тогда хорошего дня, господин Гард, — не желая оставаться с ним наедине, я развернулась и зашагала обратно (стараясь не покачивать бедрами, но проклятые шпильки не позволяли изображать строевой шаг).
— Минус тысяча с долга, если ты вернешься, — полетело в спину.
Я резко остановилась. Демон тебя раздери, Соверен Гард!
— Улыбаться не буду, — бросила через плечо.
— Вычту еще три сотни.
— Как я могу смотреть букой на столь щедрого кредитора? — изобразила я фальшивую улыбку.
— И сотня за естественность.
Зря вчера он обвинил меня в непрактичности! Натянутая улыбка мгновенно превратилась в милую. Попросит станцевать или песенку спеть, глядишь, весь долг спишу. Главное, чтобы стихи не требовал читать — с поэзией у меня туго, помню только одно скабрезное четверостишье, но в нем из приличного только предлоги.
Я вернулась в круг света и спрятала руки за спину, позволив Соверену внимательно рассматривать фигуру, упакованную в белое шелковое платье. Белый цвет мне не шел: контрастировал с темными волосами и заставлял радужки окрашиваться бледно-водянистым пигментом.
— Какой у тебя настоящий цвет глаз? — резко спросил Соверен.
— Чтобы это узнать, тебе придется меня убить, — напомнила я, что любая магия, даже магия нимф, умирает вместе с человеком.
— Или раздеть.
— Тогда тем более сначала убить.
— Расстегни верхнюю пуговицу, — приказал он, и я почувствовала, как меняюсь в лице. — Минус пятьсот злотых.
Только открыла рот, чтобы со всей возможной страстью объяснить, в каком направлении ему следует направить ласты, как он произнес:
— Тысяча.
Да чтобы тебя разорвало, похотливая сволочь! Как тут откажешься? Пальцами я расстегнула жемчужную пуговицу, закрывающую ворот. В кокетливом вырезе снова мелькнули ключицы.
— Доволен? Не забудь потом внести списание в черный блокнотик должников.
— Не завел блокнота, ты моя единственная должница.
— Остальные не выжили? — любезно поинтересовалась я.
— Остальные возвращают сразу.
— Тогда накарябай на ладони!
— Полторы за следующую.
— Дорого вам обходятся прихоти, господин Гард, — с иронией заметила я, но пуговицу меж тем расстегнула.
— Еще одну, — не сводил он с моей груди горящего взгляда.
— Ослепнешь, — наотрез отказалась я.
Он сглотнул, на шее дернулся кадык. Взгляд переместился к носкам белых туфелек, выглядывающих из-под отороченного кружевом края.
— Ты в чулках? — голос звучал хрипло.
— Ты об этом точно не узнаешь!
Под платье действительно пришлось надеть прозрачные чулки, иначе узкие туфли просто отказывались налезать на ступни. К слову, сейчас не левом чулке отстегнулась одна прищепка, и он сборил у коленки.
— Пять тысяч. Приподними подол.
— Ты меня за блудницу принимаешь? — вкрадчиво спросила я.
— Десять тысяч.
— Дом терпимости по улице ниже! — процедила я, упирая руки в бока.
— Двадцать пять.
— Ты уже в минус ушел! — возмущенно охнула я. — У меня долг меньше!
— Договорись с гордостью, — бросил он, судя по темному заведенному взгляду, плохо осознавая, где мы находились.
Нет, я, конечно, тоже не нежный цветочек. По паркету демонстрационного зала нередко вышагивала в таких нарядах, что другая бы упала в обморок от смущения, но покупательницы обращают внимание на манекенщицу не больше, чем на одежную вешалку. Ведь никому не приходит в голову плотоядно заглянуть под платье на портновском манекене или предложить денег, чтобы это самое платье с него артистично стянули!
От ярости перед глазами встала красная пелена, лицо запылало. Кажется, я разулась быстрее, чем сообразила, что делаю. Туфля по дуге полетела в подлеца. Правда, от злости меткость сбилась. Обувка махнула над головой Гарда и с грохотом упала на паркет за креслом. Не теряя времени, я метнула следующую. Не достигнув цели, она застыла в воздухе, словно муха в куске янтаря. Острый каблук агрессивно нацелился в мужской лоб.
На зал демонстраций опустилась густая, давящая тишина. Глаза Соверена потемнели настолько, что казались черными. На виске едва заметно просвечивал орнамент из крепко сцепленных линий. Я оцепенела. По всей видимости, усилием воли он справился с желанием развернуть туфлю в обратный полет. Магические рисунки исчезли.
— Что… случилось? — раздался из дверей изумленный голос Арлис.
Туфля сорвалась вниз и шлепнулась на колени Соверена. На, казалось бы, бесстрастном лице мужчины заметно дернулся мускул.
— Господин Гард, вы закончили ссориться или мне снова выйти? — любезно уточнила хозяйка дома мод. Подозреваю, устраивая этот показ, она чувствовала себя едва ли не профессиональной свахой.
— Мы закончили, — выпалила я, подхватила длинный подол и, отчаянно шлепая босыми пятками по ледяному полу, сбежала в комнату примерок.
— Я подглядывала в замочную скважину! — категорично заявила пунцовая Мика и вдруг испуганно крякнула:
— Ой!
Следом за мной, не дав закрыть дверь, ворвался Соверен. Его высокая фигура отразилась в подсвеченных зеркалах на туалетных столиках.
— Вон, — бросил он белошвейке.
Испуганно потупившись, приятельница моментально слиняла в коридор. В тишине раздался категоричный щелчок запертых с помощью магии замков. Судя по тяжелому взгляду, мужчина задумал недоброе.
— Использовать магию на людях — запрещено, — попятилась я. — Это карается законом!
— Верховный судья — мой хороший друг. — Соверен наступал, тесня меня к зеркальному столу. — Уверен, что меня отпустят с миром.
— Вот и ты отпусти меня с миром! — всплеснула я руками.
— Только после того, как увижу твой настоящий цвет глаз, — мрачно пообещал он, медленно приближаясь.
Я уперлась в край чьего-то стола, зазвенели баночки с косметическими притирками, стоявшие возле зеркала. Со стуком посыпались на пол заколки с булавками. Пятиться стало некуда, разве что неповоротливо задом забраться на столик.
— Ты хочешь меня раздеть или убить? — пролепетала я. — Вспомни о милосердии! Нельзя милосердно сворачивать шеи…
— Ты даже не представляешь, как я хочу тебя поцеловать.
— Не смей!
— Три тысячи.
— За обнаженную ногу ты давал больше, — вдруг вырвалось у меня. Батюшки, и как только в голову пришло?!
— И ты отказалась, — хрипловато напомнил он.
Мгновением позже мы целовались. Это не было деликатным, неуловимым касанием — поцелуй с раскрытым ртом, влажный и долгий. Клянусь, я понятия не имела, что так можно! Когда язык ласкает, зубы прикусывают, руки крепко держат, воздуха не хватает. В голове вместо мыслей появляется хаотичный клубок, а по жилам растекается жидкое пламя.
Когда Соверен оторвался от моих губ, то прижался горячим лбом к моему лбу. Я тяжело дышала, в висках стучала кровь, сознание возвращалось с трудом. Поднять глаза было совершенно невыносимо.
— Тянет только на сотню. Пойдет? — вдруг прошептал он, заставляя меня задохнуться от возмущения.
Знаете, в детстве я всегда била кулаком, стремительно, неожиданно, чтобы противник только постфактум понял, что огреб от девчонки. А тут так растерялась, что совсем по-женски размахнулась рукой для пощечины. Запястье оказалось немедленно перехваченным. Второе тоже — на всякий случай. Яростный взгляд прожигал в нахальной физиономии подлеца огромную дыру. Соверен Гард превращал меня в курицу!
— Хорошо, договорились. Ты швырнула в меня туфли, я тебя поцеловал, — быстро проговорил он. — Никаких денег. Мы в расчете.
Казалось, что от возмущения и досады меня разорвет на тысячу крошечных нимф!
— Ненавижу!
— И снова ты ошибаешься, — самодовольно ухмыльнулся он и отпустил мои руки.
В странном оцепенении проводила Соверена взглядом. Он скрылся в зале демонстраций, дверь медленно закрывалась. Колени подогнулись. Я схватилась за столик. На пол слетело зеркало в нарядной оправе с длинной ручкой, раздался звон битого стекла. По зеркальному окошку прочертилась путина мелких трещин. Один острый осколок выпал, демонстрируя изнанку рамки. На Анадари считалось, что разбитое зеркало — к несчастью.
— Боже мой, я ничего не видела, но все слышала! — ввалилась из коридора взбудораженная Мика. — Какой мужчина! Какая страсть!
Вид у меня, похоже, был диковатый. Она опустила возведенные к потолку руки, пожевала губы и задумчиво пробормотала:
— А может и нет…
Через полчаса я просила у Арлис недельный отпуск. Хозяйка мод тут же воспользовалась моментом и заставила дать расписку, что по возвращении я приму участие в большом аукционе драгоценностей на острове Эльба. Совершенно бесплатно! Честное слово, если Соверен Гард не исчезнет из моей жизни, я окажусь разоренной и действительно закончу дни в бараке на острове Рут.
Возле служебного входа снова стояла дорогая карета, а возле маячил Март Тегу. Выйдя из дома мод, я немедленно направилась к охраннику. Бедняга так изумился, что неуловимая нимфа, вечно просачивающаяся через щели у него буквально под носом, лично направляется к экипажу, что даже забыл поздороваться и поспешно открыл дверцу.
— Домой? — наконец он вернул дар речи.
— Я-то домой, а куда вы — понятия не имею, — хмыкнула я и открыла ридикюль. — Передадите господину Гарду кое-что?
Покопавшись на дне сумки, выудила несколько завалявшихся медных монеток и ссыпала горку в протянутую ладонь телохранителя. Он непонимающе рассматривал скромное подаяние.
— Мне отдать ему… к-хм… семь медяков? — зачем-то переспросил он, на глаз определив сумму.
— И еще добавьте от меня, что он о себе очень хорошего мнения. На самом деле, на большие деньги не тянет.
— А?! — в лице Марта появилась паника.
— Не стесняйтесь, так и скажите. — Я закрыла ридикюль.