— Ты только не пойми неправильно. — Я экспрессивно замельтешила руками. — Он уже умер. Пару дней назад. Но захотел меня сожрать. Я его сейчас шваброй на кухне закрыла…
— Он умер в твоей кухне?
Понятно, что после нападения ожившего трупа я была немножко взбудоражена. Сложновато сохранять невозмутимость и сыпать ироничными остротами, чудом избежав участи анадарийского рагу из нимфы. Но что непонятного? Зачем переспрашивать, когда надо действовать: крушить и сжигать! Разумеется, не дедов коттедж, а зомби.
— Да почему в моей-то? В своей! Или вообще не в кухне! Потом его кто-то оживил и вот…
Я закрыла рот и выразительно моргнула, больше не в силах выдать ни одной мысли. Неважно, связной или бессвязной. Судя по озадаченной физиономии свалившегося мне на голову… в смысле, посланного свыше помощника, логики он не проследил.
— Что? — кивнул Соверен, побуждая меня продолжать, когда словесный фонтан, так сказать, фонтанировать перестал.
— В смысле «что»?
— Ты сказала «и вот», — с досадой рявкнул Гард.
— И вот… не слышишь? Он ломает кухонную дверь, — дернула я головой, намекая на темные холодные внутренности коттеджа.
Вокруг царила необычайная тишина. У меня возникла страшная догадка, что Энбри Полт при жизни был ужасным хитрецом и после кончины превратился в очень коварного зомби. Поди, сорвал приснопамятный шпингалет, выбрался в сад и сейчас обходил дом, чтобы напасть на нас с тыла. Только я собралась поделиться размышлениями с магом, как у того случилось долгожданное просветление.
— Постой, Лаэрли. — Он поменялся в лице. — Ты пытаешься сказать, что в доме поднятый, и он на тебя напал?
— Энбри Полт! — объявила я, как будто имя имело принципиальное значение.
— Где ты его нашла? — не скрывал Соверен удивления.
— Это он меня нашел, — возмутилась я. — И захотел сгрызть!
— Но ты сумела сбежать?
— Я его огрела сковородкой.
— Мертвеца?!
— Два раза.
— То есть ты ударила поднятого сковородкой, — повторил он. — Два раза. И все равно побежала? Ты рехнулась?!
— Боже, почему ты на меня орешь? — охнула я.
— Ты должна была лечь на пол и не шевелиться!
— А так можно было?! — изумилась я и тут же вспомнила каждый паршивый пункт памятки, висевшей в кабинете некромагии. — Точно… Нас же этому учили.
Соверен сжал мои плечи и медленно, словно глупому ребенку сказал:
— Подожди меня здесь и не заходи в дом. Ни в коем случае! А лучше сядь в экипаж. Кивни, если поняла.
Я послушно кивнула. Он мягко отодвинул меня с дороги и перешагнул через порог дедовского коттеджа.
— Ты будешь один? — жалобно пропищала я ему в спину. — А где твоя охрана?
— Кто по Анадари ходит с охраной?
Хороший вопрос. Никто, конечно! Но учитывая, какой бурной может оказаться сельская жизнь, я бы не отказалась от присутствия, к примеру, Марта Тегу.
Дверь сама собой захлопнулась, отрезая меня от мага. Дрожа как осиновый лист, я обняла себя руками и оглянулась через плечо. На дороге стояла темная карета с горящим на крыше фонарем… Мгновением позже настороженную тишину в клочья разорвал грохот. Коттедж вздрогнул, зазвенели стекла, на крышу террасы посыпалась отвалившаяся черепица. Стук заставлял вжимать голову в плечи. И стало тихо.
Прошла минута, вторая. Не выдержав, я осторожно заглянула в сумрачный холл и позвала:
— Соверен?
Он не отвечал. В пугающем безмолвии раздался странный чавкающий звук.
Его что… ели?!
Недолго думая, я ворвалась в дом, подхватила с подоконника оставленную сковородку и выскочила в гостиную. Большая комната, утопающая в полумраке и безмолвии, была пуста и на первый взгляд казалась в полном порядке, но оконные стекла покрылись крупными трещинами, а циферблат у напольных часов затянулся паутинкой. В воздухе стоял сладковатый запах сожженной плоти. Его ни с чем не перепутаешь!
— Соверен! — стараясь не дышать полной грудью, я сжала покрепче сковородку и вошла в кухню.
Вокруг творился настоящий хаос. Мебель из железного дерева, сколоченная на годы, конечно, выстояла после мощного колдовства, однако стеклянные витрины щерились острыми клыками-осколками, а кухонная утварь, перевернутая и раскиданная, валялась где придется. Соверен сидел над Энбри Полтом. Вернее, над тем, что осталось: кучкой пепла, завернутой в изжеванное одеяние. Казалось, маг не замечал невыносимого зловония, от которого у меня к горлу подступил тошнотворный комок.
В вязкой тишине под моей ногой хрустнул осколок чашки. Гард резко повернул голову. Сильный темный маг во время колдовства — страшное зрелище. Черные глаза были глубокими и недобрыми, взгляд — засасывающим. На лице перетекали и менялись рисунки, словно нанесенные тушью. Сцепленные, агрессивные орнаменты вились даже на веках, сползали на шею, ныряли за ворот свитера. А еще по виску от разбитой брови стекала струйка крови, в полутьме казавшаяся черной.
— Соверен… — осторожно позвала я. Он мгновенно вышел из транса, магия погасла: исчезли рисунки, потухли глаза.
— В карету ты, конечно, не пошла. Никогда не слушаешь, что тебя говорят? — хрипловато спросил он.
— Слушаю! Сначала было слишком громко, потом чересчур тихо, и тут я испугалась.
— Когда боишься, бежать надо, а не возвращаться, — вдруг надумал он учить меня уму-разуму. — Ты пришла меня спасти или прикончить?
— А? — непонимающе я посмотрела на сковородку в своих руках.
Соверен поднялся. Поморщившись, стер ладонью кровь.
— Ты ранен, — пробормотала я не в силах пошевелиться.
Он повернулся к раковине, видимо, рассчитывая умыться. Дернул вентиль… и кран вместе со злосчастным вентилем с грохотом выпали из гнезда. В лицо мага злобно выплюнуло шипящий ледяной фонтан. В общем, умылся вместе с одеждой. Замерло все: время, я, Соверен. Сожженный труп не шевелился… В глубине трубы недовольно ворчало и булькало. Оплеванный — к-хм — облитый Гард оперся о край каменной раковины ладонями, опустил голову. С волос, подбородка и кончика носа стекала вода.
— Дать полотенчико? — осторожно спросила я.
— Стражей.
— В смысле?
— Попроси кучера, чтобы привез отряд стражей. Они разберутся с останками.
— Но полотенчико…
— Прямо сейчас, — вкрадчиво настоял он.
— Ага, бегу! — выпалила я и действительно ринулась на улицу, все еще прижимая к груди сковородку.
Сначала кучер мне не поверил. Таращился как на чокнутую, хлопал глазами, морщил нос. Потом решил перепроверить диспозицию лично у хозяина и начал спускаться с козел. Но сковородка его убедила! Когда я принялась в отчаянии потрясать грозным оружием против ходячих мертвецов и людского недоверия, он проникся ситуацией и поклялся привезти стражей. Прямо сейчас! Немедленно! Но было у меня подозрение, что этой ночью мы не дождемся ни кучера, ни городского отряда магов.
Галопом, размахивая сковородкой, я вернулась в дом. Первый этаж окончательно погрузился в густую полутьму, но запах почти исчез. Витал в воздухе едва заметный послед, точно кто-то сжег на очаге кастрюлю с мясной похлебкой. Подозреваю, что без магии не обошлось, ведь окна были по-прежнему закрыты.
— Женщина, в этом доме хотя бы что-то зажигается? — раздраженно вопросил Соверен, выходя из кухни.
Хотела пошутить, что только ходячие мертвецы, но помощник был явно не в юморе.
— Свечи. Лампы разрядились года два назад.
Я пристроила сковородку на каминную полку (честное слово, даже душой к чугунной посудине прикипела) и дрожащими руками попыталась выбить искру из огнива, чтобы запалить оплавленные свечи в старом трехрожковом подсвечнике.
— Оставь. — Гард протянул руку к ночнику на стене. Воздух рассекла яркая голубоватая вспышка, но ничего не произошло.
— Что ты делаешь? — аккуратно поинтересовалась я.
— Заряжаю магическую лампу.
— Ну это… Она пустая. Я кристаллы выбросила.
Хорошо, что взглядом темные маги не умели ни убивать, ни обращать живых нимф в прах, иначе меня постигла бы печальная судьба Энбри Полта, и стражи забрали бы из дома две кучки пепла. Прозвучал резкий щелчок пальцами. Свечи в канделябре вспыхнули сами собой. В комнате заметно сквозило, но язычки пламени непривычного голубоватого цвета вытянулись ровные, как пики. А в пустом камине замельтешили крошечные мушки-светлячки, готовые поджечь поленья, но бесполезно осыпались угасающими искрами.
Соверен сделал неуверенный шаг и вдруг схватился за стену.
— Ты в порядке? — подскочила я к нему и подставила плечо:
— Обопрись.
— Пощади мою гордость, — пробурчал он.
— Тебе на самом деле стоит прилечь, но лучше не на пол, — приобняла я его за пояс и ловко поднырнула под руку.
Мы медленно потащились к лестнице на второй этаж. Должна признать, что Соверен Гард был тяжел не только характером. Самомнение, прибавленное к высокому росту, явно добавляло пару десятков фунтов.
Едва мы в потемках начали подниматься по ступенькам, как он сбил ногой одну из мисок. Посудина с восторженным звоном покатилась вниз и утянула за собой пару товарок, поднявших невообразимый грохот.
— Тебе не хватает полок? — не удержался от ироничного вопроса Гард.
— У меня протекает крыша.
— Поэтому ты пошла на мертвеца со сковородкой? — немедленно подколол остряк.
— Еще одно слово, и ты сам поползешь к кровати! — проворчала я. — А еще лучше — выгоню тебя лежать на террасе.
— Там холодно, — заметил он.
— И очень грязно!
Бог мой! Сейчас он увидит спальню, заставленную тазиками, и решит, что я живу в решете. Конечно, первым делом Соверен толкнул посудину в проходе, со стуком отскочившую к стене, но промолчал. Он опустился на кровать.
— Зажжешь свечи? — попросила я, немедленно открывая дверцы старенького шифоньера, чтобы найти что-нибудь из одежды Трэна.