И по своему немалому опыту прежней жизни Мельник вполне был согласен с героем шикарной кинокомедии «Человек с бульвара капуцинов», который в подобной ситуации очень мудро говорил так: «Если женщина что-то просит, ей надо непременно дать. Иначе она возьмет сама». К чему он об этом. Молоденькая девчушка, а совершенно безбоязненно по заданию редакции направилась на стадион полный народу как раз в брючном костюме. Да и ее короткий диалог с Бесом. М-дя, а нужно ли было к ней подкатывать, мелькнула на секунду трусливая мыслишка. Но Данила решительно прогнал ее прочь. Нужно! А, значит, будем выходить из положения. Нет нормального костюма? Да и хрен с ним. Зато после их с Долбоносовым небольшого, но продуктивного икорно-водочного бизнеса в Швеции имелись слегка расклешенные по последней моде фирменные штатовские светло-синие джинсы, хорошие немецкие туфли и классная английская светло-серая рубашка с коротким рукавом. Слишком простецки? Не скажите, понимающий человек враз определит, что все эти шмотки вышли не из ворот фабрики «Большевичка». При всем уважении к тамошним мастерицам.
Тэк-с, а что у нас с финансами? Ну, тут вроде тоже все вполне пристойно. Степуха за два месяца, премиальные за победы — за пять игр, правда, не получил ни шиша, после той памятной заварухи с Яшиным, зато кое-что перепало после победных игр за сборную. Да нет, с чем с чем, а с деньгами никаких проблем. Правда, он совершенно не в курсе, что за расценки нынче в ресторане ВТО — сказывалась его скудная на такие развлечения спортивная жизнь, проходящая, преимущественно в районе Новогорска. У кого бы проконсультироваться? Число — знатный завсегдатай подобных заведений, но его сейчас рядом нет, опять сказалась травма колена, и форвард проходил очередной курс лечения. Прогнозы, говорят, врачи давали не слишком благоприятные. Маслов божился, что слышал, как Космынин — врач «Динамо» — разговаривал по телефону чуть ли не с самой Зоей Мироновой[8] и та, дескать, предупредила, что в этом сезоне Игорь вне игры. Верить в такое не хотелось.
Гоним, гоним грусть-печаль. Пусть идет прочь. Итак, кто у нас еще из знакомых с жизнью богемной, ресторанной? Первым приходит на ум…Бесков! Уж он-то через жену-актрису в курсе всех подробностей жизни ночной развеселой Москвы. Но подходить к нему с подобными вопросиками…да ну, нах! Есть и более простые способы покончить с собой. Например, прыгнуть в клетку с некормленым неделю тигром. Там хоть какие-то шансы на спасение имеются. Кстати, чего он тормозит-то — в одной компании с Численко часто зависали Маслов, Аничкин, Гусаров и Жора Рябов. Вот у Валеры и наведем справки.
— К бороде собрался? — понимающе хмыкнул Маслов, когда Данила на базе нашел его после ужина мирно покуривавшим на лавочке за корпусом и присел рядом со своей проблемой.
— Что за борода, — не понял Мельник. — Нет, я в ресторан ВТО иду.
— Ну, правильно, — Маслов выпустил в воздух дымное кольцо. — К бороде. Это метрдотель тамошний, — сжалился он над прифигевшим товарищем. — Яков Данилович Розенталь. Борода. Легендарная, между прочим, личность. Жаль, на пенсию уже вышел. Мировой мужик — любое блюдо мог в два счета организовать, все пристрастия известных клиентов назубок знал. Таких нынче и нету почти, — пригорюнился Валерка. — Одна фраза про бороду и осталась. Ладно, не буду тебе голову забивать. Ни к чему. Короче. Проход в ресторан только по актерскому удостоверению. Но, не спеши паниковать. Сунешь швейцару трешку, и нет проблем. По столу. Ну, там выбор отличный, смотри, чего самому захочется. Я обычно вырезку говяжью с кровью заказываю. С картошкой пай. Исключительная вкуснотища!
— Пай? Это же пирог, — удивился Мельник.
— Сам ты пирог, — еще одно колечко поплыло вверх. — Картошка это жареная. Тонко-тонко нарезанная, почти соломка. О, вот, вспомнил, селедочка по-бородински, — оживился Маслов. — Это их фирменное блюдо. Густой-густой соус из томатов, грецких орехов и прочей ерунды, а в нем нежнейшее филе — пальчики оближешь! — Валерка даже зажмурился и гулко сглотнул. Объедение. А если еще под водочку холодненькую…эх, красота!
— А для девушки что заказать можно? — поинтересовался Данила.
— Да там полно всего, — легкомысленно отмахнулся от него Маслов. — Хочешь, тот же жюльен возьми. Да, — спохватился товарищ. — Для девушки я тебе порекомендую обязательно набор шоколадных конфет попросить принести. Директор ресторана, говорят, водит дружбу с руководителями фабрики «Красный Октябрь» и те ему по спецзаказу продукцию высшего класса поставляют. Подружка твоя визжать и пищать от восторга будет.
— А по деньгам что? — задал немаловажный вопрос Мельник.
— По деньгам, — пренебрежительно фыркнул Валерка. — Там, несмотря на все понты, цены совсем не конские. Плотно пообедать на одного — рупь. Добавишь еще полтинник — рюмка водки. Вот и считай сам.
— Да ладно, — приятно удивился Данила, — а что так дешево?
— Так туда не обжираться приходят, валенок ты вешняковский, — засмеялся Маслов. — Туда люди пообщаться идут, посидеть культурно, потанцевать, на известных людей поглазеть. Там ведь актеров и актрис пруд пруди. Садишься, а за соседним столиком, к примеру, Смоктуновский или Вячеслав Тихонов. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Мельник. — Интересное, должно быть, местечко.
— Ничего, — равнодушно пожал плечами Валерий. — Мне, правда, «Советский», «Арарат» или «Арагви» больше нравятся. Там и ребят наших — спортсменов — чаще встретить можно. Хоккеистов, боксеров, наших с тобой коллег из других команд. Так что, плюнь ты на эту интеллигенцию, иди куда-нибудь в другое место.
— Не могу, — отказался с сожалением Данила. — Девушка выбирала.
— А, ну, тогда понятно, — заржал Маслов. — Губа не дура у девчонки. Глядишь, если с тобой скучно станет, киноартиста себе какого-нибудь приглядит и фьюить…только ее и видели. Смотри, чтоб она тебе «динамо» не прокрутила. Динамовец!
— Не прокрутит, — уверенно сказал Мельник. — Я почему-то думаю, что она не такая. Знаешь, объяснить не могу, но вот есть в душе такая убежденность.
— Телок ты, Малой, — сплюнул на тлеющий кончик сигареты Валерка. — Захомутают тебя и в стойло. Даже пикнуть не успеешь. Как еще до сих пор какая-нибудь вертихвостка не окольцевала, я удивляюсь. Хотя, ты же все больше по спортсменкам шастаешь, — поддел он засмущавшегося юношу. — А они карьеру строят, медали зарабатывают, не до семьи им пока. Так, может, и продолжал бы с ними хороводиться? Девки с пониманием, ни на что особо не претендуют. Опять же, и им и тебе для организма только польза.
— Так хочется чего-то большего, — с неожиданной тоской сказал Данила. — Семья, жена, дом…
— Дети, сраные пеленки, крикливая теща, жена в застиранном халате и бигудях, — в тон ему продолжил многоопытный Маслов. — Ой, телок! Гуляй, пока молодой.
— Гуляй, пока молодой, мальчик, — задумчиво произнес Данила.
— Чего?
— Да так, фигня всякая в голову лезет, не обращай внимания.
К входу в ресторан ВТО на улицу Горького Мельник приехал минут за пятнадцать до назначенного времени. Высокий, спортивный — два месяца усердных тренировок с железом и на тренажерах начали давать о себе знать — с непривычной прической, упакованный с ног до головы в «фирму» — он привлекал к себе внимание. Равно как и букет роскошных роз, за которым он сгонял по дороге на один из московских рынков по наводке Юрки Семина. В общем, когда Елена выпорхнула из светлой «волги», то взгляд ее на долю секунды, но затуманился мечтательной поволокой. Другой бы кто не заметил, но только не Данила — опыт прежней семейной жизни научил его быть внимательным к таким деталям.
Одета была девушка в маленькое черное платье. Интересная такая моделька: «правильная» длина до колена, не слишком обтягивающий, но и не болтающийся силуэт, аккуратная горловина. В ушах крохотные, едва заметные капельки бриллиантов. Туфли на шпильках и стильная сумочка дополняли ее образ.
— Строго по канонам Коко Шанель? — блеснул эрудицией Мельник, вручая букет и указывая глазами на платье.
— Откуда… откуда ты знаешь? — глаза Елены округлились в непритворном изумлении. — Ты же… — она замялась, подыскивая слова.
— Ты же всего лишь туповатый футболист, — пришел ей на помощь Данила, ухмыляясь. — Угадал?
— Да нет, — растерялась Андреева. — Я совсем не это хотела сказать.
— Оправдываться будете в милиции, гражданочка, — строго сказал Мельник, делая максимально серьезное лицо. — Поэтому, пока вы еще не ознакомились с типовым рационом обитательниц Бутырки, предлагаю подкрепиться чем-то более изысканным. Прошу! — он галантно подал руку своей спутнице.
Елена на секунду задумалась. Ее оценивающий взгляд окинул парня с головы до ног, и он мог поклясться чем угодно, что ни одна даже самая малюсенькая деталь его внешнего облика не осталась незамеченной. И сейчас этот суперкомпьютер под названием «женский мозг» тщательно обрабатывал полученную информацию. Так, чтобы на выходе получился единственно правильный ответ — достоин ли Данила царственного внимания, или же ему можно просто дать от ворот поворот. Нет, речь вовсе не о походе в ресторан, если кто не понял. И вот, тот самый миг — сердце в груди пропустило удар — дрогнули уголки чуть припухлых губ, обнажились в легкой улыбке ровные белоснежные зубки, длинные ресницы прикрыли на миг синие глаза, а потом…потом девушка доверчиво протянула ему свою узкую ладошку. И на душе у Мельника сразу же стало легко и просто. Потому что он теперь точно знал, у них все получится!
Глава 9
— Внимание, говорит Москва. Наш микрофон установлен на стадионе «Динамо»… «Теплый», вкрадчивый, с характерной хрипотцой голос Вадима Синявского 18 сентября заставил трепетать всех болельщиков Советского Союза. Повод-то, повод какой был — московские динамовцы готовы были стартовать в еврокубке. В первом раунде Кубка обладателей кубков их ждал «Олимпиакос». По мнению спортивных специалистов, пожалуй, самый популярный клуб в Греции. Поддержкой в стране он пользовался колоссальной. Даже сегодня в Москве неведомым образом — учитывая последние политические события — оказалось несколько десятков болельщиков в красно-белых шарфах и с флажками с эмблемой «Олимпиакоса». И на трибуне «Динамо», в специально отведенном для них секторе, они вели себя сверхэмоционально и активно. Кричали, свистели, махали руками — для московской публики это было в диковинку. В СССР так еще не болели. Вот ведь, маньяки! А что тогда ждет динамовцев в Пирее, если сейчас греческих фанов лишь горстка? Страшно даже представить.