— Мельник! — раздалось возмущенное за спиной, но парень уже успел благоразумно выскочить в проход между рядами и рвануть к выходу в подтрибунные помещения. На фиг — на фиг, порвут на британский флаг. Пусть покипят, пар выпустят. Но только так, чтобы его не было в зоне досягаемости.
В полумраке коридора Данила на секунду притормозил, пытаясь понять, куда идти, но кто-то легонько пихнул его в спину. Вот черт, так и инфаркт заработать можно. Или заикой на всю жизнь остаться! Как этот черт гэбешный за спиной появился? Из воздуха, что ли, материализовался? Тогда почему серой не пахнуло? Ох, оставить бы лучше эти шуточки, не доведут они до добра.
— Нам сюда, — указал Шориков на ближайшую дверь.
В небольшой комнатушке — что-то хозяйственное, типа подсобки, капитан не стал долго запрягать, а сразу перешел к делу.
— Иэн Рейд. — И молчит. Смотрит с ожиданием и молчит. Быстро товарищи чекисты пронюхали, молодцы. Умеют работать. Выходит, прикрепленный к делегации товарищ «с холодным сердцем и чистыми руками» большой профессионал. Тот, которого прикрепляли к «Динамо» запомнился Мельнику лишь тем, что бегал повсюду с фотоаппаратом, изображая корреспондента, хотя любой первоклассник с ходу бы определил, что пользоваться аппаратурой этот дяденька со значком журнала «Огонек» на лацкане пиджака не умеет вовсе. Что ж, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Выпендриваться не будем.
— Приходил. Предлагал перебраться в зарубежный клуб. Намекал, что могут помочь со сменой гражданства. Был послан в пешее эротическое путешествие.
Ух ты, а не такой и железный оказался птенец из гнезда Железного Феликса. Услышав необычное выражение, Шориков сначала замер, а потом громко расхохотался. Прям до слез.
— Забираю, — сказал он, наконец. — Шикарное выражение. — Но тут же снова посерьезнел. — Почему не доложил нашему сотруднику?
— Да о чем тут докладывать, товарищ капитан? — прикинулся дурачком Данила. — Понятно же, что фигня полная. Посудите сами, ну какой, к лешему зарубежный клуб: в Испании с 1962 года, а в Италии — с 1964-го — полный запрет на легионеров. В Англии жесткое правило: легионер должен сыграть не меньше, чем в семидесяти пяти процентах игр своей сборной за последние два года. В Голландии легионер должен получать зарплату в полтора раза больше, чем самый высокооплачиваемый игрок клуба. Ну, вот скажите, я под какой чемпионат подхожу? Дурота одна и пустое сотрясание воздуха.
— Погоди-ка, — насторожился капитан. — А ты откуда все это знаешь, никак, сведения специально собирал? С какой целью, ну, живо!
— Да не кричите вы, — поморщился Мельник. — Ничего я не собирал. Нам в Швеции перед матчем сборной рассказывали, что у них в стране с недавнего времени полупрофессиональный статус футболистов ввели, историю первых легионеров в другие страны и все такое. Можете проверить.
— Проверим, уж будь уверен! — зловещим тоном пообещал чекист. — Ты лучше спой мне, почему все-таки не доложил о разговоре?
— А не доложил по самой что ни на есть прозаической причине: когда этот ухарь из номера ушел, буквально через пару минут за нами администратор прибежал. А сосед мой, Генка Еврюжихин, где-то в холле завис. Пришлось судорожно бежать, искать его, чтобы на самолет не опоздать. Замотался, как не знаю кто. Вот и вылетело из головы. Виноват! — Проканает или нет?! Вот он, момент истины. Ну же, не тяни, родной, спина и так вся мокрая — вода аж в трусы льется, поднимешь ногу — потечет. Если они в курсе всех деталей разговора…
— Виноват ты, Мельник, ох как виноват, — прервал, наконец, свое затянувшееся молчание Шориков. Все время, пока Данила произносил свой пламенный монолог, он не спускал с парня глаз. — Скажу больше, если бы мы не получили информацию о том, что ты решительно отказал этому дельцу, то ждала бы тебя на Родине совсем не ласковая встреча! — Опаньки, а вот это интересно. Выходит, в окружении Рейда кто-то стучит? Или…не было никакого Рейда, а имела место быть банальная проверка? Черт, и смартфона с интернетом нет — так бы забил в поиске название агентства и имя-фамилию и враз получил бы полный расклад. С фотками, адресами, отзывами довольных или не очень клиентов. А здесь сиди и мучайся. Сколько там осталось до внедрения всемирной паутины, ау? Так и будешь до седых мудей газеты читать. Шутка, конечно, состариться окончательно не успеешь, но все же. Коммерческим и общедоступным интернет в начале девяностых станет. То есть, через двадцать лет. — Эй, Мельник, заснул?
— Весь во внимании, товарищ капитан.
— То-то, — проворчал чекист. — В общем так. За то, что вовремя не сообщил, будешь наказан. И глаз с тебя теперь не спустят.
— А как накажут? — осторожно поинтересовался Данила. Так ведь и невыездным станешь на всю оставшуюся жизнь. А это ну никак не входило в планы парня.
— Оставят без сладкого, — серьезно сказал Шориков.
— Чего?!
— И полусладкого! — закончил капитан, с неприкрытым удовольствием созерцая вытянувшуюся физиономию Данилы. — Завтра изложишь все подробности разговора с этим прощелыгой, после в запечатанном конверте передашь коменданту. Он в курсе. А как именно тебя накажут, узнаешь позже. Проверить еще кое-что надо.
— Так вы же сказали…
— Вали отсюда!
Вот и поговорили. На трибуну Данила вернулся, словно побитая собака. Настроение — ниже плинтуса. Сиди теперь и бойся, что там на Лубянке порешают.
— Мельник, зараза! — о, две разъяренные фурии — щечки раскраснелись, глазки горят, когти в положении «всех порву, одна останусь» — Ты знаешь, что мы с тобой сделаем?!
— Теряюсь в догадках, — сказал Данила, делая, на всякий случай, шажок назад. А то вцепятся сейчас в рожу — позора не оберешься.
— Значит, так, — начала озвучивать пункты капитуляции одного не в меру болтливого футболиста Надежда. — Шампанское. Три, нет, четыре бутылки. Торт. «Киевский». Фрукты. Пластинку Битлов принесешь. Ну, и, — девушка плотоядно оглядела Мельника с ног до головы, — ты у нас остаешься на всю ночь. Понял?!
Фига се, какие свободные нравы! Это что же, амор де труа? А кричали-то, кричали — в СССР секса нет! Вот, болтуны. Эх, гулять, так гулять — после общения с чекистом Даниле кровь из носу требовалась разрядка.
— Оправдаю. Отслужу. Отстрадаю. Отсижу! — как же к месту сейчас строчка из гениального Леонида Филатова.
Глава 2
— Мельник, не спать! — Рык Бескова раздался над самым ухом. Данила подлетел со стула и замер по стойке «смирно», бестолково хлопая глазами. Динамовцы так и покатились со смеху.
— Константин Иванович, — угорал Маслов. — Давайте этого быка-производителя отпустим, от него сейчас все одно толку никакого не будет.
— Я сам решу, что с ним делать! — непреклонно отрезал старший тренер. Осмотрел внимательно замершего Мельника и вкрадчиво поинтересовался, — Малой, а что за стрижка у тебя новая нарисовалась? Я такие во время войны у солдат видел.
О, точно, его ж вчера еще и подстригли. Да уж, изрядно погудели с девчонками. Сначала в лучших традициях «кобелирования» Данила осуществил несанкционированное проникновение на охраняемый объект. Проще говоря, пробрался в женскую общагу. Это оказалось довольно просто, поскольку нужная комната и ее балкон находились совсем рядом от раскидистого клена. И перелезть по его веткам через перила было делом плевым. Даже, несмотря на слабый дождь. Сложнее оказалось передать девчонкам шампанское и прочие глупости из числа заказанных. Но ничего, справился. А потом, когда оказался в комнате, пошла потеха. Как там герой Льва Дурова говорил в «Калине красной»: «Народ для разврата собрался!» Сначала-то все невинно — танцы под Битлов и других исполнителей, анекдоты, шампанское, треп обо всем и ни о чем.
А потом, когда Мельник сдуру ляпнул, что надо бы посетить парикмахерскую, но никак не выкроит время, выяснилось, что Таня стрижет всех девчонок в общаге. Талант у человека такой, помимо — чем она там занимается? А, блин, опять позабыл. Да и по хрен. И тут парень совершил еще одну ошибку. Спросил со смехом, может ли девушка изобразить ему андеркат? Ну, да, шумело приятно в голове после пары бокалов шампанского, не подумал. Вот говорил же себе — пьянство-зло! Но вывел его из душевного равновесия разговор с чекистом.
Запомните, никогда не говорите с фанатиком о предмете его страсти. Только если вы не мазохист. Татьяна, такое ощущение, даже протрезвела. И в лучших традициях застенков гестапо начала вытягивать из парня все, что ему известно об этой прическе. Нет, так-то Мельник прекрасно знал, как и что должно быть, ведь уже лет десять там — в другом времени — стригся именно так. Вообще, странное дело, заканчивал школу в конце восьмидесятых — из духа противоречия все пацаны отращивали длинные волосы. А вот после сорока Данила пришел исключительно к короткой стрижке. Хотя и не лысел, спасибо генам.
Здесь, в 1968-ом, у него появилась роскошная блондинистая «шапка» волос. Да, помнится, когда первый раз посмотрел на свое отражение в зеркале, то обомлел — всегда мечтал иметь не темно-каштановые, а светлые волосы, но баловаться покраской и всякими там мелированиями как-то не захотел. А здесь, получите — распишитесь. Натуральный блондин — в «Динамо» он такой один. Шутка. Правда, в последнее время ему несколько раз весьма прозрачно намекнули, мол, пора бы привести свои «заросли» на голове в порядок. А то и до разбора на комсомольском собрании недалеко. Впрочем, привычка, как известно, вторая натура и длинные волосы здорово раздражали самого Мельника. Опять же, попробуйте нормально помыть после игры или тренировки эту гриву при помощи советского кондового мыла. Тот еще квест. Поэтому, когда Таня загорелась идеей опробовать полученные знания, то сопротивлялся Данила больше для вида. А про себя малодушно решил, что в случае чего оболванится под ноль. Невелика потеря. У них недавно доктор на спор с футболистами, всего-то рублей за восемьдесят, сначала побрился наголо, а потом еще и в фонтане купался. Скучно, порой, на выезде.