— Вы детектив?
— Нет. Стану им.
Принесли их заказ.
Манзони отпил из своего стакана и зажал кусочек льда между зубами.
— Мне пришло в голову, мистер Рейнолдс, что, если Думмель убил парня, вы должны быть на стороне Думмеля, правда? В конце концов, вам не нравился Роважински.
Эд снова притворно вздохнул:
— Я не настолько ненавидел Роважински, чтобы желать убить его. Он был больным человеком, сумасшедшим.
Манзони кивнул:
— Что бы Кларенс ни говорил вам… Послушайте, мистер Рейнолдс, мы уверены, что это сделал Думмель, и ему придется отвечать на наши вопросы, понимаете? Конечно, он только что выписался из госпиталя…
— Вот как? Вы уверены?
— У Думмеля был мотив. Вы знаете об этом. Этот поляк приставал к его подружке. Он обвинил Думмеля, что тот получил взятку. Нечто, чего нельзя доказать: да или нет! — объяснил Манзони, подняв вверх толстый указательный палец. — Думмель без ума от таких людей, как вы, хотел сделать что-нибудь хорошее для вас. Общественный прилипала.
Эд с притворным изумлением покачал головой:
— Так в чем дело?
— Я не могу представить вам неопровержимых улик. Понимаю, что вы, конечно, станете покрывать своего приятеля.
Эд поспешил допить свой стакан, ему хотелось поскорее уйти.
— Мистер Рейнолдс, Думмеля уже взяли в оборот, и мы доберемся до него. Не знаю только… как. — Манзони затих, приподняв плечи, углубившись на несколько секунд в свои мысли. — Но это не составит труда.
Очевидно, предположил Эд, Манзони не настолько уверен в своей правоте, иначе он прямо сказал бы, что он, Эд Рейнолдс, покрывает Думмеля. Эд тоже пожал плечами, как бы говоря: «Это ваша забота».
Манзони пристально посмотрел на Эда, слегка улыбаясь, но испепеляя его суровым взглядом, который Эд видел в фильмах и телесериалах: крутой детектив добивается откровенного признания, настал критический момент или, возможно, противники меряются силами.
— Так вы утверждаете, что Кларенс не сказал вам ни слова.
— Именно, — подтвердил Эд.
— Он только сказал, что провел ту ночь со своей подружкой?
— Ту ночь?
— Ночь, когда был убит Роважински. Вторник. Тот вторник.
— Да. Именно так он говорил.
— Возможно, вам известно, что подружка Думмеля бросила его. Мэрилин.
— Вот как?
— Вы не знали?
— Кларенс не упоминал об этом.
— Вы знакомы с Мэрилин?
— Нет. Встречал ее как-то раз, вот и все.
— Так вот, она сыта по горло. Она в курсе. Никто не поверит, что Кларенс провел там всю ночь. Его подружка говорит так потому, что ей нравится дурачить конов. Но она не хочет иметь дружком убийцу, о нет.
Эд спокойно сказал:
— Мне ничего не известно о Мэрилин. Кларенс не говорил ни слова. — Он посмотрел на часы. — Если не возражаете…
— О, конечно нет. Вы спешите?
Эд кивнул и вытащил бумажник.
— Если только у вас больше нет ко мне вопросов. Что-то еще?
— Нет. Только если Кларенс скажет вам что-нибудь, даже какой-то пустяк, дайте нам знать, хорошо? Вот мой телефон. — Манзони тоже вытащил бумажник и достал из него полдюжины визиток, передав одну Эду.
Адрес полицейского участка и номер телефона были напечатаны криво красными чернилами. Эд положил визитку в карман пальто. Манзони хотел сначала расплатиться за обоих, но Эд возразил, и они заплатили каждый за себя и оставили щедрые чаевые.
Для Кларенса день начался великолепно. Он проснулся в четверть десятого, когда Грета постучала в дверь: она принесла на подносе кофе и апельсиновый сок. На улице светило солнце, и Кларенс в пижаме прошелся босиком по комнате, отпивая глотками кофе и разглядывая обстановку. Его разместили в рабочей комнате Греты: в углу стояли использованные, но чистые кисти в высокой банке из-под печенья, на столе лежали набросок темно-красной акварелью для портрета Эда и оплаченный счет из магазина, на котором Грета пробовала различные оттенки желтого. Он услышал жужжание пылесоса и вспомнил слова Греты о том, что сегодня утром придет женщина убираться в квартире.
Кларенс выведал, что можно сделать для Греты: найти в универмаге «Мейсиз» кое-какие кухонные приспособления. Кларенс отправился в путешествие с таким воодушевлением, будто искал Святой Грааль. Он не собирался возвращаться без добычи, даже если для этого потребуется отправиться в Бруклин. Он заказал столик в венгерском ресторане, куда хотел пригласить Грету и Эда сегодня вечером. Было почти одиннадцать, когда он добрался подземкой до Четвертой улицы Западного округа, в это время можно попытаться поговорить с Мэрилин, не боясь разбудить ее. Он зашел в аптеку и нашел в справочнике номер телефона Денни Шепперда. Ответил мужской голос.
— Здравствуйте. Говорит Кларенс Духамель. Это Денни?
— Да-а.
— Извини за беспокойство, Мэрилин здесь?
Короткая пауза.
— Послушай, Кларенс, этот негодяй снова взялся за прежнее. Тот коп. Он только что звонил сюда. Он просто преследует Мэрилин. Так что самое лучшее, что ты можешь сделать: пожалуйста, исчезни. Понимаешь? Это мой дом…
— Могу я поговорить с Мэрилин? — спросил Кларенс.
— Не думаю, что она захочет разговаривать с тобой.
— Почему бы тебе не спросить ее?
В этот момент Кларенс услышал на заднем плане голос Мэрилин.
— Привет, — сказала Мэрилин.
— Привет, дорогая. Как ты?
— А как по-твоему?
— Мэрилин… я очень хочу встретиться с тобой.
— Это, очевидно, не самая удачная мысль, верно?
— Но… я должен увидеть тебя. Только на пять минут. Я сейчас совсем близко. Подожду тебя… на углу улицы. Пожалуйста, Мэрилин!
Мэрилин отказалась.
Потрясенный, Кларенс отправился в «Мейсиз». Он нашел приспособление, которое хотела Грета. Позвонил ей, сказал, что все купил (она собиралась остаться дома и поработать, заняться живописью), а потом отправился в кино, просто чтобы избавиться от мыслей о Мэрилин и освободить комнату для Греты, хотя она заявила, что с таким же успехом может работать в гостиной.
На следующий день, в четверг, Кларенс собирался съехать от Рейнолдсов и вернуться домой, но оказалось, что это день рождения Греты. Эрик Шафнер и Лили Брендстрам должны были прийти к обеду, и Грета сказала, что она надеялась видеть за столом и Кларенса и что глупо переезжать поздно вечером, так почему бы не провести у них еще одну ночь? Кларенс согласился. Он купил для Греты серебряную цепочку в магазине на Восьмой улице, очень дорогой подарок, но не настолько дорогой, надеялся Кларенс, чтобы это выглядело дурным тоном. Настроение у него стало лучше, и он позвонил в квартиру Денни, надеясь, что веселые нотки в его голосе заставят Мэрилин согласиться на встречу с ним.
На этот раз она подошла к телефону:
— Я не хочу видеть тебя, но ладно. Только на пять минут.
Они договорились встретиться на углу Одиннадцатой улицы и Шестой авеню. Кларенс торопился.
Мэрилин предстояло пройти всего квартал, и, когда он появился, она уже стояла на углу улицы. На ее лице застыло злое и напряженное выражение. На ней была незнакомая кожаная куртка с бахромой, не по размеру, и Кларенс решил, что это куртка Денни.
— Привет, — сказал он. — Хочешь зайти куда-нибудь? Где мы сможем посидеть?
— Нет. — Она переминалась с ноги на ногу в своих мокасинах, засунув руки в карманы, поеживаясь, как от холода, хотя на улице было довольно тепло. Она пришла без носков. Мэрилин всегда забывала о носках и шарфах, когда наступали холода. — Скорее всего, за нами следят, так что с равным успехом можно гулять или зайти куда-нибудь, какая разница?
— Ты замерзла.
— Сегодня утром у Денни испортилось отопление.
— О! — Кларенс в глубине души порадовался, что квартира Денни явно не похожа на те роскошные апартаменты, которые он представлял себе.
Они решили прогуляться, Мэрилин шла своими тяжелыми короткими шагами, опустив голову. Они направлялись в сторону центра.
— Меня уже просто тошнит от этой фашистской свиньи, — заявила Мэрилин.
— Знаю. Денни сказал по телефону.
— Он опять заявился. Вчера вечером. Сначала позвонил по телефону, ладно, но не успели мы выбраться из дома, как он оказался у нас. Мы не могли уйти, и почему мы должны делать это? У Денни были гости. Этот коп сказал, что только что виделся с мистером Рейнолдсом. Жуть как интересно!
— Врет. Когда он пришел?
— Около восьми. Заявил, что мистер Рейнолдс покрывает тебя и я тоже и что ты… ты знаешь. Человек семь-восемь слышали это. Я велела ему заткнуться, да что толку? Денни попытался не впускать его в квартиру, но он настоящая свинья, ворвался силой. Денни спросил, есть ли у него ордер на обыск, а он сказал, что нет, потому что он ничего не ищет. Нет, он просто спрашивает. Это фашистское государство, Клар! С ними нельзя бороться. Они вооружены! Ты увяз по уши, но не впутывай меня в это!
Кларенс подумал, что вчера вечером Эд встречался не с автором, он виделся с Манзони. Теперь он вспомнил, что Эд вчера вечером в ресторане был немного холоден. Вероятно, Эд, как и Мэрилин, тоже сыт по горло.
— Я не хотел впутывать тебя.
— Нет? Побойся бога, я сказала им, что была с тобой в ту ночь! Как ты. И еще утверждаешь, что не собирался впутывать меня!
Кларенс понял. Все правда: он действительно виноват.
— Мне бы лучше переехать в Бронкс или на Лонг-Айленд. Но большая часть работы у меня здесь. Придется остаться.
— Понимаю. Извини, Мэрилин.
— Ты все время извиняешься. Пусть мистер Рейнолдс покрывает тебя, но избавь меня от этого, слышишь? Только ты слабак, — добавила она с насмешкой. — Нельзя, чтобы они видели, как мы ссоримся, на случай, если за нами следят. Тот подонок живет на Джейн, тебе это известно. Черт его знает, когда у него дежурства. Мы должны держаться по-приятельски. Как подруги.
Кларенс и не догадывался, что Мэрилин способна на такое издевательство. Они остановились на углу, около женской тюрьмы, где сходилось пять улиц.