Рик… Мой Рик. Ты не можешь пострадать! Не сейчас, когда я вдруг поняла, что все это время ты для меня значил.
Память услужливо взорвалась образами…
Такси останавливается, и водитель почти вытаскивает меня наружу. Ноги тонут в сиреневом тумане. Вокруг незнакомый двухэтажный город, и странные существа с клыками, когтями, глазами диковинной формы и цвета.
Я оборачиваюсь — а машины уже нет.
И я остаюсь одна.
В чужом мире, среди незнакомцев, явно не людей. Как я не перепугалась тогда? Как не сошла с ума? Не впала в истерию? Сама не знаю.
Скорее всего, помогло то, что я и сама ведь не человек. Наверное, все свои долгие десятилетья валькирии, я ощущала, что существуют и другие диковинные расы.
Жизнь вокруг не прекращается ни на минуту.
— Лагри-им! — окликает долговязого, но мускулистого парнишку гибкая, жилистая женщина в синих джинсах и белой футболке. Он хватает из кустов большой зеленый мяч и несется мимо меня. На простом, курносом лице играет клыкастая улыбка. Одна штанина свободных брюк цвета хаки подогнута, другая отпущена, белые, извилистые подошвы кроссовок мелькают на бегу. Капюшон бежевой футболки ритмично бьется о спину.
Женщина улыбается тоже, лохматит густую черную шевелюру ребенка, приобнимает и ведет в сторону булочной. Оттуда ветер приносит запах свежей сдобы и сытного черного хлеба. Но у меня ни копейки. Да и нужны ли тут они, мои копейки?
Как вообще жить без работы, без денег, без квартиры в чужом мире? Голодать? Ночевать под забором? Просить милостыню?
Сиреневый туман вьется вокруг ног, словно хочет что-то сказать.
Страх забирается в желудок холодом, ледяной волной спускается вдоль позвоночника.
Я озираюсь снова.
Косматый темноволосый громила, килограмм под сто двадцать, если не больше, в мешковатых черных джинсах и угольной рубахе, покупает букет больших красных ромашек в белом магазинчике.
Юркая, белокурая, с рыжиной девушка, с острым носом и подбородком, торопится куда-то, постоянно поправляя коротенькую желтую юбку и серую блузку.
Что-то выглядывает в окне ближайшего белого дома немного нескладная, непривычно мускулистая девочка. Ветер треплет ее зеленый сарафан с клубничками и темно-русые косы с громадными красными бантиками. Девочка привстает на цыпочки и зычно кричит:
— Аля-я! Выходи-и!
Все вокруг знают зачем они и что тут делают… Все, кроме меня.
— Еще одна потеряшка-гостья? — мелодичный, приятный мужской голос заставляет вздрогнуть.
Я оборачиваюсь и встречаю синий взгляд на красиво выточенном, мужественном лице.
— Валькирия, — констатирует незнакомец, расплываясь в кривой улыбке. — Такая мне и нужна. Идем, я все устрою.
И я шагаю за ним, отмечая гибкую, но мощную фигуру, длинную иссиня-черную косу, что бьется о крепкие круглые ягодицы.
А он хорош! Думаю зачем-то.
Сладко сосет под ложечкой, в животе растекается тепло.
И неприятности улетучиваются. Ощущение потерянности пропадает. Словно я прибыла сюда специально для этой встречи и теперь все будет хорошо…
Словно я могу доверить синеглазому незнакомцу всю себя без остатка — жизнь и будущее в придачу…
Господи! Как же я потеряла из виду, забыла об этих ощущениях? О том, что именно Рик нашел меня, обеспечил жильем, работой, устроил в ВУЗ и каждый день заботился, оберегал, учил.
Круговерть нового мира, непростое вхождение в очень трудную для меня профессию, растерянность, не понимание — как и что тут устроено… Вот что сбило меня на долгие два года, пока опыт не перерос в умение, а обучение — в повтор того, что я отлично знала и так.
С трудом вынырнув из воспоминаний, я засобиралась дальше.
Надела очередные серые лосины с длинным черным кардиганом и заплела волосы в тугую косу. Высунулась в окно — погода безветренная, но прохладная. Сумерки уже подернули перекрестье серовато-синей дымкой, поземкой стелился по брусчатке старый знакомый — сиреневый туман. На улице пахло сыростью, сдобой с карамелью и свежесрезанными лилиями. Жуткая смесь, я аж поморщилась.
Накинула серую шерстяную кофту, нырнула в черные кроссовки с серебристыми узорами и отправилась в больницу.
Закончив свои дела на проклятых болотах, Рик обязательно придет туда. Он обещал, а василиск еще никогда меня не обманывал. Я ждала рассказа Рика про вскрытие, про то, что он обнаружил. Латифа уже почти все поведала, но я хотела узнать, что собирается предпринять Рик по поводу Маллеса. Вдруг вербера ждет участь мальчика? А если нет — сможем ли мы спасти его?
Я усердно гнала прочь мысли о том, как сильно рискует василиск, запретила себе думать о плохом.
Рик вернется. Хотя бы для того, чтобы уточнить — что вынесла я для себя из брошюры, как отношусь к нему.
Я так погрузилась в собственные переживания, что не заметила, как больница выросла впереди голубой каменной громадой.
Дверь пыталась открыть светловолосая верпантера на костылях, с фиксирующей повязкой на лодыжке. До боли знакомая ситуация — крупные оборотни вечно подворачивают ноги. Кто до растяжения, кто до вывиха, а кто и до перелома. В человеческом обличье подошвы у грозных хищников слишком малы, почти как у детей других рас, связки слабые, а вес мускулистого тела приличный — что у женщин, что у мужчин.
Я открыла пациентке дверь. Она улыбнулась, поблагодарила и заковыляла к перевязочной.
В приемном было шумно, людно, но не настолько, как вчера.
По счастью, очередных глобальных катаклизмов пока не случилось, и посетители прибывали в обычном режиме.
У регистрационной стойки крутились три мамочки-пантеры. Гибкие, изящные, грациозные как настоящие кошки темноволосые и голубоглазые женщины казались невероятно красивыми. Крупные черты лица, массивные носы их не портили — все равно первым делом притягивали взгляд огромные, миндалевидные глаза, в окружение пушистых ресниц.
Женщины явно собирались наспех — серая рубашка одной была криво застегнута, ремень на синих джинсах заправлен только в две штрипки.
Другая мамочка и вовсе прибыла в чем-то вроде домашнего халата — фланелевого, розового, в ярко-желтых цветах.
На бедрах третьей висели черные спортивные брюки, с подранной коленкой. Канареечная футболка была завязана на животе узлом.
Такое чувство, что женщины рванули прямо из дома, даже переодеться не успели. Запах мясного жаркого и молочного супа, теряющийся в удушливом запахе дезинфекторов подтверждал мою догадку.
Я обернулась к диванам и поняла причину суеты верпантер.
Здесь сидели и недовольно шипели друг на друга пятеро мальчишек примерно одного возраста. Ну как одного? С разницей в два-три года максимум.
Грязные с ног до головы, в синяках и рассеченных ранах по всему телу, едва прикрытому лохмотьями одежды, они не выглядели расстроенными, скорее злыми.
Все ясно! Впервые пробовали драться в зверином обличье. Хехех. Я таких уже шила, обрабатывала, вправляла вывихи.
Взлохмаченный темно-русый вербер в футболке цвета хаки и штанах с множеством карманов, положил на подколотник дивана правую руку и закусил губу. Из разодранного предплечья торчало белое острие кости. Скорее всего, неудачно плюхнулся на руки.
Болевой порог у оборотней очень высок, ив таких случаях простыми ушибами и вывихами почти никогда не обходилось.
В дверях появилась молодая лиса с ярко-красной шевелюрой, с обмотанным окровавленным бинтом пальцем. Ее красивое, голубое платье с приталенным лифом и пышной юбкой покрывала россыпь алых клякс. Все понятно, либо стекло в саду, либо неудачные кулинарные подвиги.
— Сами? — окликнула Латифа и помахала рукой, зазывая в ординаторскую.
Честно говоря, я планировала с головой уйти в рутину, чтобы забыться и не думать о том, где сейчас Рик, грозит ли ему опасность. Но Латифа зазря звать не будет. Наверняка хочет поделиться новостями о том самом зомби-мальчике. А может даже и о Маллесе тоже?
Я кивнула и поторопилась за верлисой. Врачей сегодня предостаточно, всем помогут.
Да и наш разговор с Латифой, будем надеяться, надолго не затянется.
Я осторожно просочилась сквозь хвостатую очередь в перевязочный кабинет. Обогнула толпу к хирургу-Лору, с кровавыми платками в руках, заткнутыми ушами и прочими знакомыми атрибутами, и юркнула в ординаторскую.
Латифа сидела возле барной стойки, заваривала шиповниковый чай и заговорщически мне подмигивала. Напуганной она не выглядела, а вот озадаченной — да.
Верлиса похлопала по соседней табуретке, приглашая присоединиться к чаепитию и беседе. Я запрыгнула на верхатуру, повернулась на вращающемся сидении с невысокой спинкой и кивнула Латифе.
Она налила мне чая, себе тоже, придвинула розовую вазочку с длинными черными сухариками и разродилась:
— Ты про нижнюю магию в курсе?
— Что-то слышала, мельком.
— Не слишком приятная вещь. В общем, мальчишка переродился прямо на вскрытии. Представь! Агастин его режет, а парень вскакивает и несется по больнице, теряя по дороге внутренности. Ужас! Новенькие санитарки в обморок попадали. Часть посетителей тоже. Те, кто покрепче нервами, похватали друзей и бежать. Шороху было… — Латифа закатила глаза к потолку и прищелкнула языком.
— Эти переродившиеся, как зомби что ли? — полюбопытствовала я. Что интересно — ни ужаса, ни отвращения рассказ медсестры не вызвал, скорее жгучий интерес и стойкое предчувствие грядущей беды. Латифа резко помотала головой, словно я сказала что-то невероятное.
— Да не-ет! Ну какие зомби? Они никого не едят и не заражают вирусом. Слышала я ваши сказки, — хмыкнула верлиса. — Они делают то, что прикажут создатели. Как роботы. Живые роботы. С выпавшими внутренностями долго не живут. Не больше суток. Но мало ли как за это время парень бы набедокурил?
— О-о! Да тут отличная компания! — послышался сзади, от дверей низкий, бархатистый голос Вагра.
Дракон вошел размашистым шагом, тряхнул головой, словно нарочно демонстрируя светло-каштановую косу, до пояса.