Не успела я ответить, понять — ушла душа в пятки или еще теплится где-то повыше, Рик подскочил, сел рядом, взял за руки и загипнотизировал синим взглядом.
— Сами, — произнес мягко, тихо. — Я не знаю, буду ли воевать. Это зависит от многих факторов. Я нужен тут. Нужен буду и в полевых госпиталях. Но я должен обучить тебя боевой магии. Я буду забирать тебя с занятий и тренировать в Университетском магическом саду.
Я слышала про это удивительное место, но ни разу туда не заходила.
Поговаривали, что там хранятся заклятья всех видов и форм, самой разной опасности и назначения. Они словно законсервированы или заморожены — не знаю что уж тут ближе. И студенты проходят настоящий рискованный квест, обучаясь защищаться от магических атак, уходить от волшебных сетей, бороться с мороком и многое другое.
Рик выдержал паузу, давая мне осмыслить предстоящее и вдруг добавил:
— А еще… я натаскаю тебя обращаться. Давно пора познать свою вторую сущность, черпать из нее силы, использовать, когда нужно.
От удивления я дернулась, выпрямилась и вгляделась в лицо Рика.
Он, что, не шутит?
Василиск расплылся в кривой улыбке — уже совсем знакомой, хитроватой. В уголках его глаз спрятались смешинки, и мне сразу стало легче, теплее, радостней.
— Ты тоже оборотень, Сами, — он приподнял брови и чуть слышно усмехнулся. — Сама знаешь. На перекрестье приживаются лишь те, кто способен менять ипостась. Валькирии тоже могут. Не столько ипостась, сколько энергетику. Она преображается время от времени — в моменты опасности из ауры вырастают крылья, усиливается ее мощь. Но оборотню адаптироваться тут намного легче.
Некоторое время я только моргала и сглатывала, не в силах осознать услышанное. Я? Оборотень? Ой… и в кого же я превращаюсь?
Внезапно снова нахлынули воспоминания.
Словно фильм включился в голове. Я откинулась на спинку дивана, и кабинет растворился, будто смытый водой акварельный набросок.
Вокруг вырос город.
Блеклые коробки десятиэтажек, редкие яркие высотки, пыльные летние улицы, пушистые одуванчики на газонах, духота и машинные выхлопы. Все как всегда. Откуда только взялась эта глупая мысль? Я не могла вспомнить ни этого города, ни этих лабиринтов улиц, ни… людей.
Девушки в модных джинсах, едва висящих на бедрах и коротких топиках на тонких бретельках обмахиваются ладонями и газетами. Обливаясь потом, тяжело вышагивают степенные дамы в длинных широких юбках с оборками.
Не слишком озабоченные приличиями парни стаскивают майки, мужчины потряхивают футболками и рубашками, пропуская воздух между телом и липкой от пота одеждой.
Очереди к мороженщикам и в киоски с водой поражают — ведь время рабочее, около двух дня.
А я несусь по делу. Опаздываю и чувствую, как минуты утекают между пальцев. Неумолимо, стремительно, не давая поблажек.
Удушливый зной июльского города не позволяет ускориться, во рту пересохло.
Я прикрываю на секунду глаза и воображаю себя птицей. О нет! Птицей не выходит. Но за спиной словно расправляются перепончатые крылья, трепещут на ветру, и я прямо ощущаю, как они двигаются.
Длинный хвост вытягивается от копчика, голова обрастает короной рогов, когтистые лапы заменяют руки и ноги.
И я ускоряюсь. Шаг за шагом. Жара больше не властна над мощным чешуйчатым телом — черным, как уголь, с темно-синими сапфирами-глазами. Откуда я все это знаю? Ведь я не вижу себя со стороны!
Понятия не имею.
Но я ускоряюсь так, что люди впереди, еще минуту назад похожие на пеструю россыпь точек резко обретают очертания, оказываются совсем рядом, только руку протяни.
Я замедляюсь, опускаю крылья и… стою под ажурной аркой входа в ипподром, откуда должна писать репортаж о новых скачках.
В каком-то оцепенении смотрю я на большие, круглые ходики в самом центре арки.
Без пятнадцати два. Я, что, прошла семь остановок за три минуты?
Недоумение выливается наружу смехом. Я хихикаю, не в силах остановиться и кажется, сегодня случилось нечто волшебное. Нечто, что должно повториться, только не в этой жизни.
Из воспоминаний меня выбросило резко, словно вынырнула из глубокого озера. Ухх… Глоток воздуха… Долгий, жадный и… мир вокруг поменялся в одно мгновение.
Синие глаза Рика сосредоточились на моем лице. Хитринка в них так и не исчезла, зато появилось понимание. Кривая улыбка растянула губы василиска снова, и он разразился объяснением:
— Вспомнила? Я рад. Ты редкий вид энергодракона. Их часто путают с валькириями. У вас аура почти одинаковая. Но я-то давно понял — что к чему. Только ты была не готова. Чтобы обращаться нужно полностью войти в силу. В твоем мире это сделать невозможно. А здесь требовалось время, подпитка энергией перекрестья… Сама же знаешь, как она открывает способности. Тем более, обращаешься ты лишь частично, по большей частью аурой. А это намного сложнее, чем физически. Ты наполовину нашего вида. Поэтому ты моя пара… и Вагра тоже.
Последнюю фразу он прорычал — утробно, зло. Сглотнул и впился взглядом в лицо так, словно пытался проникнуть в самый мозг, даже глубже, в душу.
Мне ли не знать, что тело — всего лишь тело. Отличный, слаженный механизм, где мириады клеток, десятки органов и систем работают как одно целое, но не более того. И есть нечто гораздо большее — то самое, что удержало Маллеса от перерождения, то самое, что помогало нам выстаивать тяжелые смены, как позавчера. Сила духа… душа… неуловимая энергия, гораздо более мощная, неукротимая, чем все то, что так легко пощупать, разрезать, зашить…
Рик хотел сказать что-то еще, я собиралась спросить про Вагра. Давно задавалась вопросом — может ли он найти другую, переключиться, но в кабинет без стука и предупреждения ворвалась Латифа.
В первую минуту показалось — она расстроена. Но почти сразу я поняла — верлиса просто слишком взвинчена, не на шутку озадачена. Чудилось — вот-вот она засветится, как лампочка.
— Маллесу лучше, — выдохнула Латифа, расплылась в широкой улыбке и добавила: — Боже! Я так рада! Он замечательный вербер.
— Ну и в чем проблема? — изогнул бровь Рик, потому что верлиса мялась у двери и уходить, похоже, не собиралась. По крайней мере, не сразу.
— Т-там… целая делегация к нему… Из нескольких миров… — Латифа беспомощно пожала плечами. — Я пыталась их выставить, объяснить, что приемные часы еще не наступили. Предложить вернуться днем. Но… — она пожала плечами снова — немного осуждающе даже. — Но вы же знаете верберов.
В коридоре, ведущем в стационар, и впрямь творилось невообразимое.
Ядовитые запахи лекарств, сильный, металлический — крови отошли на второй план. Сейчас тут витал густой запах пота— немного пряный, не столько неприятный, сколько излишне резкий.
Столько верберов из разных племен я еще никогда вместе не видела. Казалось, несколько олимпийских сборных по тяжелой атлетике сгрудились вместе и галдят.
Басистые выкрики мужчин перекрывали чуть более высокие, бархатистые женские. Время от времени слишком бурные излияния прерывало рычание вожаков. Они в толпе определялись сразу, без усилий.
Раттибор тряс косматой шапкой курчавых волос и усмирял соплеменников одними лишь резкими, порывистыми жестами. Если кто-то не мог угомониться сразу, альфа останавливал на нем черный взгляд — тяжелый, как каменная глыба. Оборотень моментально затихал и еще долго помалкивал.
Голубоглазый великан Василевс, глава второго поселения верберов, скалился, демонстрируя острые, как бритвы конусы клыков и только порыкивал. Его боялись сильнее, чем Раттибора. Но вряд ли больше уважали. Ядвиг — короткостриженый альфа третьего племени медведей-оборотней обходился короткими выкриками «А ну всем тихо!» или даже просто «Ша!»
Остальных четырех вожаков я в лицо не знала, но каждый старался навести порядок по-своему. Им это удавалось, хотя ненадолго. Постепенно толпа разбалтывалась. Оборотни начинали шушукаться, затем говорили в голос, переходили на выкрики, стараясь перебить соседа или даже кого-то поодаль, и коридор снова взрывался гулом десятков зычных голосов.
Со стороны стационара к верберам привычной уверенной, размашистой походкой направлялся Вагр. Я едва видела его сквозь толпу, но дракон нарочито двигался так, чтобы обращать на себя внимание. Позер! Но что он делал в стационаре?
— У Вагра там две лаборатории, — утробно прорычал Рик — сейчас тембр его голоса почти не отличался от тембра верберов.
Заметив, что мы пришли и явно чего-то выжидаем, вожаки быстро привели сородичей «в чувство». Пара секунд — и внушительная толпа громил стихла, а десятки глаз уставились на нас.
Альфы почти одновременно выступили вперед — целый ряд титанов, один лучше другого. Я аж залюбовалась.
Рик сделал нетерпеливый жест, не дав вожакам и слово сказать. Раттибор закрыл рот, Ядвиг оборвался на первом слоге, остальные ограничились нечленораздельными возгласами и кивками.
Рика уважали все племена перекрестья, считали почти гуру в исцелении тяжелых больных, никогда не противоречили.
И меня вдруг переполнила гордость за своего мужчину.
Вагр с трудом продирался к нам сквозь толпу— его не особенно пропускали и василиск оскалился в довольной улыбке. Сзади мялась Латифа — похоже, решала, остаться и понаблюдать за цирком, или уйти по делам.
Любопытство победило — верлиса застыла, переводя взгляд с нас на верберов.
К ней осторожно подступили еще четыре медсестры. Представление собирало все больше публики.
Рик поднял вверх руку — все знали этот его традиционный жест — призыв молчать и слушать.
Вагр вырвался из плена кучки верберов и насупился.
Нарочито подошел, встал рядом, и Рик приобнял меня за талию, прижал, метнул в дракона колючий, ледяной взгляд. Вагр ответил не хуже, подмигнул — как-то по-особенному, пошловато даже.
Я кивнула мужчинам на верберов — они все еще ждали, окидывая меня и чешуйчатых понимающими взглядами. Ну да! Гон для оборотней — дело житейское.