Каков же гад!
Хорошо, что я с ним так и не позавтракала!
В самом конце текста обнаружилась заметка про драконов, как про «ближайших родственников василисков», оборотней «с очень похожими свойствами и внешностью».
Действительно, в звериной ипостаси чешуйчатые мало отличались. Василиски напоминали китайских драконов — те же четыре крыла, почти одинаково жилистые лапы, длинное, узкое тело. Обычные ящеры словно бы сошли с картинок фэнтезийных романов моего мира. Крепкое тело, мощные нижние лапы, заметно более слабые верхние, одна пара крыльев и гораздо более широкая морда, чем у василисков.
Я быстро пробежала взглядом окончание заметки и едва сдержала потрясенный возглас.
Ничего себе! Оказывается, энергодраконы — единственные оборотни, у которых не случается гона. Фуф. Просто гора с плеч!
Конечно, если верить заметке, у женщин гон проходит мягче, проще. Как сильное любовное томление, круто замешанное на жажде близости с избранником — духовной и физической. Да и отвергнутые «самки» не страдают как «самцы», способны утешитьсяв браке с другим, не обязательно со второй половинкой.
Такс-с… Гон у дракона… Начинается в сезон, но только если он встречает пару… Мда… не слишком хорошо для меня.
После двухмесяцев сумасшествия, остается влюбленность, страсть, потребность в своей половинке. Также, как и у василисков. Но само главное!
В отличие от крылатых змеев у ящеров могут быть и две, и три, и четыре пары, если первые не ответят на чувство.
На душе сразу стало легче. Вагр с первой встречи был мне симпатичен, да и чего греха таить — как мужчине и как врачу равных ему нет. Кроме моего Рика, разумеется.
Не хотелось бы, чтобы Вагр «затосковал навсегда», как нередко случалось с оборотнями, отвергнутыми избранницей. У них портился характер, ослаблялись магические способности, наступала длительная непроходящая депрессия.
Конечно, мужчины выживали, но сильно менялись и не в лучшую сторону.
Я проштудировала брошюру еще раз, теперь уже как можно тщательней. Но так и не нашла ни единого намека на то, как научиться обращаться.
У обычных, «физических оборотней» это происходило само собой, без особых усилий. Вторая ипостась пробуждалась лет с десяти-двенадцати и «включалась» по первому желанию владельца.
И это явно было не про меня.
По дороге в общежитие я несколько раз и так и сяк представляла себя драконом, воображала крылья под лопатками, хвост из копчика, рога… Но ничего так и не случилось.
Движение не ускорилось, ощущение легкости, полета не появилось, время не изменило свой ход. Я шла, как шла, и даже крылья не трепетали за спиной.
Ох… Ну ладно. Рик обещал научить меня, а лучшего преподавателя еще поискать.
9
За размышлениями, я сама не заметила, как дошла до общежития, а затем и до своей квартиры. Закинула в желудок жареную курицу трехдневной давности — купила готовую, в ближайшем магазине, запила ромашковым чаем и рухнула в постель.
Запустила в ауру программу, чтобы проснуться к первой сегодняшней паре. Самое время поднажать на учебу, получить диплом и наконец-то перестать разрываться между больницей и Университетом. Не дело перед войной спать по три-четыре часа и валиться с ног от усталости.
С этими мыслями я отключилась, чтобы проснуться точно по расписанию.
Теплый душ и крепкий черный чай не взбодрили ни капли, сухарики с крекерами только заставили желудок сжаться и заурчать.
Я высунулась в окно. Лето набирало обороты. Уже в полдень солнце жарило так, что в воздухе парило марево и неприятно тянуло прогретым камнем брусчатки.
Из булочной пахло черным хлебом и ванилью, из цветочного киоска — свежесрезанными лилиями. От резкого, приторного запаха меня аж передернуло.
На широкий подоконник села бабочка. Большая, ярко-синяя, с пестрым рисунком на крыльях, похожим на изумрудные глаза с красной подводкой и зелеными ресницами.
На секунду она застыла, но затем медленно улетела прочь.
Прохожие совсем «разнагишались». Я даже не поняла — откуда взялось в голове это слово. Оно звучало отголоском чего-то давно забытого, напоминанием о чем-то важном, о ком-то родном и близком.
На долю секунды я застыла, подвисла, пытаясь поймать ускользающую нить воспоминаний. Но… ничего не получилось. Только ощущение бесприютного одиночества заставило сжаться, поежиться.
Я вздохнула, надела угольную трикотажную блузку с длинным рукавом и серые брюки с низкой ширинкой, Рик называл их «полуснятые». Нырнула в любимые черные кеды с белыми китайскими драконами и накинула длинный кардиган из плотной, мягкой ткани.
Ладно. Меня ждет еще один длинный день.
Сегодня я почти не опаздывала и чинно прошла арки лабиринта Академии вслед за двумя маргонками с шоколадной кожей и копной белых волос, с голубоватым отливом. Девушки семенили точно в ногу, и походили друг на друга как сестры. Даже с десяток гвоздиков в их ушах с прозрачными, сверкающими камушками и те были одинаковыми.
Впереди нас по-кошачьи мягко шагали три статных вертигра, а в дверях я разминулась с верпантерой. Черноволосая, курносая девушка, с красивым, бронзовым оттенком кожи, гибкая и текучая, как настоящая кошка, заспешила наружу.
Я привычно поздоровалась с охранниками и рванула на занятия.
Академию сильно лихорадило.
Однокашники об учебе и не думали. Все разговоры сводились к Маллесу, грядущему нашествию и войне. Преподаватели с уроков цивилизованной, можно даже сказать, больничной медицины резко перескочили на полевую. Внезапно, впервые за два года учебы вспомнили про отвары из коры деревьев, лечебные коренья и мхи. Про то, как смастерить из подручных материалов шину, носилки, жгут, наконец.
Лардис — верлис, преподаватель курса анестезии для волшебных существ, рассказал, как отключать нервные центры точечным нажатием пальцев. Подчеркнул, что силу нужно рассчитывать внимательно, без суеты — иначе пациента надолго парализует. Объяснил — как направлять струю аурной энергии, чтобы облегчить боль без лекарств, или даже временно переключить сознание пациента на «цветные мультики». Я слышала про эту технику. Несколько мощных энергетических импульсов — в центр лба, в темечко, в виски — и больной как под наркотиком. Кайфует, галлюцинирует, наслаждается видениями.
В итоге, Гор — высокий, атлетичный маргон, с пронзительными бирюзовыми глазами, волосами цвета воронова крыла и белой, как лист дорогой бумаги кожей, не удержался, съязвил.
— А самый лучший метод анестезии в полевых условиях — литр горячительного или дубинка по голове, — вставил он, когда Лардис замолчал, привычно обводя группу взглядом странных зелено-желтых глаз, похожих на стеклянные.
Верлис осуждающе цокнул языком, покачал головой, но даже не сделал Гору замечание. Продолжил лекцию с того места, где прервался. Гор пожал плечами и зашушукался с соседями.
Камелия в непривычно скромной темно-синей двойке — брюках и блузке из тонкой, струящейся ткани — выглядела серьезной и собранной. От беззаботной щебетуньи-подруги не осталось и следа.
Дарген и Гронос, изрядно взвинченные гоном, то и дело бешено жестикулировали, рычали и рубили руками по воздуху. Похоже, демонстрировали, что к сражениям готовы, как никогда.
К концу учебы казалось, что напряжение так и звенит в воздухе, и вот-вот взорвется тысячами молний.
Когда завершилась последняя пара, Камелия подошла ко мне, осторожно потеребила за плечо и сообщила:
— Наши собирают добровольцев, вам в помощь. На случай наплыва пациентов из-за… нижней магии, — Она испуганно сморгнула, сглотнула и продолжила: — Я попросилась к вам в больницу. В общем, скоро встретимся.
Камелия улыбнулась — невесело, натянуто, но как-то тепло. Я вернула ей улыбку и заспешила из Академии. Смена через час. Надо перекусить. Хотя бы купить в булочной йогурт или пирожок.
В желтом хлебном магазине, напротив Академии, почти не было народу. Только вертигр с кудрявой ярко-рыжей шевелюрой и удивительными травяного цвета глазами покупал черный хлеб и заварные пирожные.
Здесь пахло всем и сразу: ванильной сдобой, сытным черным хлебом, молоком и сыром.
От аппетитных ароматов у меня свело желудок.
Продавщица — симпатичная драконесса, с двумя родинками прямо в центре лба, расположенными точно одна над другой, приветственно кивнула. Улыбнулась, и остроносое, немного хищное лицо ее смягчилось.
— Ты что-то давно не заходила, — попеняла мне драконесса.
Я пожала плечами, вздохнула и пожаловалась:
— Учеба, работа… некогда выдохнуть.
Драконесса понимающе закивала.
— Мне персиковый йогурт и пирог с луком и яйцом, — заказала я.
Продавщица метнулась к холодильнику, к «хлебным полкам», и спустя считанные секунды передо мной, на высоком, деревянном прилавке лежал кулек с покупками.
Денег на перекрестье не было. Продавали и покупали за виртуальные монеты, ими же платили зарплату. Специальные электронные кошельки — что-то вроде мини-компьютера, не больше половины ладони размером сообщали — сколько средств у тебя на счету. По отдельному запросу выдавали кредиты и насчитывали проценты.
Мой валялся где-то дома. Платили в больнице очень хорошо, а тратила я на жизнь совсем немного. Одежду покупала редко, квартиру мне подарил Рик, на еду уходил мизер. Так что денег скопилось навалом, и в последнее время я почти не проверяла баланс.
Сбоку, к стаканчику с йогуртом, привычно крепилась белая пластиковая ложка. И я, повесив бумажный пакетс пирогом на локоть, вскрыла кисломолочное лакомство и принялась за еду.
У больничной ограды йогурт закончился, и я выбросила стаканчик в большую, металлическую урну.
Неподалеку от входа в родное лечебное учреждение ждал посмеивающийся Рик и Мурашка. Кот сидел у ног василиска и увлеченно вылизывалзаднюю лапу, вытянув ее так, как иному гимнасту не под силу.
— Ну что? Спишь по три-четыре часа и ешь на ходу? Мне надо объяснять — как это вредно? Или я тебя хоть чему-то научил? — в голосе Рика не было привычных язвительных интонаций, скорее встревоженные. Он не столько издевался, в своей обычной манере, сколько отчитывал, потому что очень переживал.