Всю ночь офицер “Кобальта” вел огонь по бандитам, не боясь обнаружить себя, но не позволил им осквернить тела погибших товарищей. Один раненый “каскадер” посчитал эту стрельбу напрасной, так как полагал, что нужно дожидаться помощи, не обнаруживая себя. Может быть у него патроны кончились или сил не хватало. Он спасся. Остальные были не в состоянии вести бой из-за тяжелых ранений и контузий. Но тела погибших не достались душманам.
Утром Лазаренко на вертолете приземлился на месте кровавых событий этой ночи. Была организована отправка убитых “каскадеров” в Кабул, чтобы приобщить их к печально известному “грузу-200”. Он посетил штаб расположенной под Кабулом дивизии, и ее комдив доложил ему как генералу, что войсковой разведкой получены сведения о том, что в Шиваках душманы празднуют победу над русскими и устроили большой митинг. Комдив сказал, что дивизионы гаубиц и “Градов” готовы к акции возмездия.
Александр Иванович вспомнил погибшего Александра Пунтуса, тела его убитых товарищей, цинковые гробы и приказал открыть огонь по Шивакам. Шквальным огнем кишлак был стерт с лица земли.
Потом, много лет спустя, вспоминая эту акцию, Лазаренко говорил: “Если бы сегодня пришлось принимать такое решение, я бы тоже принял его без колебаний”.
А еще командира “Каскада” посетила группа старших офицеров “Каскада” с просьбой о немедленной отправке Еропкина в Союз. “Если не отправите, товарищ генерал, мы его прирежем”. В других обстоятельствах Лазаренко призвал бы офицеров к порядку и соблюдению дисциплины, но сейчас он молча протянул командирам телеграмму, где было изложено его мнение о фигуранте и уже принятое решение, совпадавшее с просьбой товарищей.
Александр Пунтус был красивым, веселым, сильным человеком, а такие люди всегда полны юмора, задора, озорства.
Было с ним такое происшествие. Однажды солдат вещевой службы 40-й армии украл десяток офицерских рубашек и продал их в дукан. Боясь наказания, он сбежал и пришел в посольство США просить убежища. Этого еще не хватало для высших должностных лиц! Вопрос был поднят на дипломатический уровень, и посол СССР прибыл в американское посольство уладить вопрос. Американцы обещали отпустить солдата при условии, что его не будут судить и отправят в Союз.
Пунтус возглавил небольшую бригаду в целях оперативно-боевого обеспечения мероприятия. В числе прочих перед “каскадерами” была поставлена задача по проверке автомашин, выезжающих из посольства США, так как руководство боялось, что солдата вывезут в неизвестном направлении. Пунтус знал английский язык и вскоре вступил в контакт с морскими пехотинцами, охранявшими американское посольство. В разговоре с ними он решил пустить дезу и “конфиденциально” сообщил, что афганцы намерены сделать с посольством США то же, что сделали с ним иранцы в Тегеране (еще жили в памяти картины учиненного там погрома).
Вскоре американцы стали готовиться к эвакуации и собирать чемоданы. Информация дошла до представителя КГБ, и он попросил командира “Каскада” прояснить причины переполоха в посольстве. Вопрос был поставлен на совещании штаба, и тогда встал Пунтус и, смеясь, доложил, что он предпринял маневр при соприкосновении с главным противником.
Лазаренко попросил его впредь докладывать о подобных “мероприятиях”.
Пунтус обладал быстрой реакцией и был по спецназов-ски скор на решения, особенно в экстремальных ситуациях. Однажды через особый отдел армии стало известно, что лейтенант и двое солдат из десантного полка в крепости Балахисар передали душманам два АК с боеприпасами и две армейские радиостанции.
Подполковнику из военной прокуратуры было поручено разобраться, а ему в помощь придана группа “Каскада” из семи человек во главе с Пунтусом.
Все прибыли в крепость, но когда вышли из машин, группу встретил прицельный автоматный огонь, который вел лейтенант-преступник. С первого выстрела Пунтус уложил его наповал. В соответствии с установленными правилами на Александра было заведено уголовное дело. Но суды везде работают медленно, и уже после боя под Шива-ками к Александру Ивановичу прибыл военный следователь:
— А где Александр Пунтус? Я хочу с ним побеседовать.
— Пунтус погиб.
Уголовное дело прекратили.
Слова Александра Пунтуса “Пусть попробуют”, в которых была и дерзость настоящего воина, и вера в себя и в своих товарищей, и храбрость спецназовца, и надежность чекиста, и твердость настоящего мужчины — стали потом символом бойцов “Каскада”.
Типичный “каскадер” навсегда остался в сердцах и памяти спецназа. Его имя и имена его товарищей выгравированы на Доске славы в музее истории “Вымпела”.
Пусть попробуют — “Каскад” не отступает!
“Каскад” идет только вперед.
В начале сентября 1980 года по заданию начальника Управления “С” генерал-майора Дроздова Ю. И. в ДРА были командированы капитан I ранга Зилков А. И. и полковник Державин Ю. В. Перед ними как представителями Центра была поставлена задача изучить первый опыт оперативно-боевой и политико-воспитательной работы в командах и опергруппах отряда “Каскад”.
В ходе общения с командирами команд и их заместителями по политической части, начальниками штабов, руководителями опергрупп и их сотрудниками было высказано немало практически значимых пожеланий в адрес Центра, реализация которых в дальнейшем позволила улучшить взаимодействие между руководством Управления “С” и “Каскада".
К сожалению за первые месяцы пребывания отряда на афганской земле не обошлось без нарушений воинской дисциплины. Так неоднократно злоупотреблял спиртным один из командиров команд. Пришлось применить к нему крутые меры. Несколько оперработников другой команды, возвращаясь после удачно проведенной оперативно-боевой операции, по дороге решили сделать привал. Зашли в ресторан, поужинали с обильным возлиянием спиртного и устроили соревнования по стрельбе из пистолетов Макарова. Мишенью были избраны лампочки в зале ресторана. Попытки хозяина заведения прекратить безобразие не увенчались успехом. Перебив все лампочки, “каскадеры” сели в БТР и по пути на базу израсходовали весь боезапас автоматов и пулеметов по зарослям цитрусовых деревьев.
На следующий день в ходе разбора этих “полетов” было предложено прекратить командировку нарушителей и отправить их по месту постоянной службы. Но все они искренне раскаивались в содеянном, клялись кровью искупить свою вину и убедительно просили дать им возможность своим самоотверженным трудом в командировке доказать случайность происшедшего. После долгих раздумий и сомнений командир “Каскада” А. И. Лазаренко принял решение оставить сотрудников в отряде. И не ошибся. Все они активно участвовали в осуществлении многих острых мероприятий, безупречно вели себя в коллективе, проявили высокое чекистское мастерство, храбрость и прочные морально-волевые качества. Однако по возвращении из командировки председатель КГБ Украины Федорчук уволил их из органов госбезопасности.
Были и другие примеры, свидетельствовавшие об определенных упущениях в политико-воспитательной работе с офицерским составом. Не обошлось и без некоторых казусов. Один из них произошел в ходе работы совещания командиров команд и начальников штабов. Во время перерыва на зеленой лужайке во дворе виллы, где проходила работа совещания, продолжался оживленный обмен мнениями по проблемам, которые были затронуты в докладе А. И. Лазаренко, в том числе по вопросам укрепления воинской дисциплины. А тогда в “Каскаде” было не менее одной тысячи офицеров из центрального аппарата ПТУ и территориальных органов КГБ СССР. Один из командиров команд — полковник Ковалев М. Д., участник Великой Отечественной войны, опытный чекист-руководитель в разговоре со мной стал настаивать на необходимости отправлять офицеров-нарушителей дисциплины на импровизированно созданную гауптвахту и за период нахождения там не оплачивать им командировочные в валюте. Я долго убеждал его в нелепости и противозаконности такой меры дисциплинарного воздействия в условиях загранкомандировки, боевой обстановки. Но безуспешно. Командир настаивал на своем.
Видя бесплодность моих дальнейших попыток переубедить собеседника, я предложил обратиться с просьбой к командиру “Каскада” разрешить наш спор А. И. Лазаренко внимательно выслушал наши соображения. Глаза его наполнились гневом. Он схватил своей огромной ладонью правой руки ворот зеленой форменной гимнастерки Михаила Даниловича, вперил в него свой ястребиный взгляд и с яростью произнес: “Ты что, Миша, опупел?!!” Михаил Данилович вытянулся по струнке и скороговоркой залепетал: “Мне все ясно, Александр Иванович. Мне все ясно”. Как оказалось, переубедить его можно было за несколько секунд, если делать это умеючи.
Словом опыт первых месяцев действий опергрупп в сложных условиях различных провинций Афганистана показал необходимость улучшения заботы о повседневных материально-бытовых условиях личного состава, повышения качества работы командиров и их заместителей по поддержанию высокого политико-морального состояния подчиненных. Исходя из этого, командир отряда А. И. Лазаренко вышел с предложением о необходимости создания политического отдела “Каскада”.
По возвращении в Москву об этом было доложено начальнику Управления “С” Дроздову Ю. И., секретарю парткома КГБ Агееву Г. Е. и секретарю парткома Управления “С” Надуваеву С. Г., а затем Политбюро ЦК КПСС товарищу Кириленко. Во всех инстанциях предложение было одобрено. После решения всех бюрократических вопросов вышло постановление ЦК КПСС о создании политического отдела отряда “Каскад”, и начался процесс его формирования. В ходе подготовки необходимых для этого документов выяснилось, что отряд “Каскад” в количестве 1000 офицеров КГБ был направлен в ДРА без оформления этого соответствующими приказами. Поэтому по указанию секретаря парткома КГБ представители Управления “С”, руководители юридического и мобилизационного отделов КГБ оформили все необходимые документы, подтверждающие лигитимность нахождения офицеров “Каскада” в Афганистане. Одновременно из офицеров Управления “С” был сформирован политический отдел отряда “Каскад” в составе начальника политотдела, его заместителя и трех инструкторов — по организационно-политической, идеологической и комсомольской работе. Вс