Герой Советского Союза полковник Белюженко Виталий Степанович Родился 3 октября 1940 года. С 1959 года проходил военную службу на Северном флоте в качестве специалиста по приборам управления ракетами подводной лодки. С 1963 года — в органах госбезопасности. В 1970 году окончил КУОС и стал спецрезер-вистом внешней разведки.
Когда начались события в Афганистане, был на оперативной работе в Управлении КГБ по Москве и Московской области. Затем прошел боевой путь в спецподразделении “Зенит” (1979 год), а с середины 1980 года — участник оперативно-боевых мероприятий, которые проводило спецподразделение “Каскад”. В октябре 1980 года под крупным кишлаком Чарикар вступил в бой в составе отряда армейцев и “каскадеров” с крупным бандформированием душманов.
“В октябре 1980 года в районе большого кишлака Чарикар советская пехотная рота попала в окружение. Об этом стало известно из радиотелеграммы от команды “Каскада”, находившейся в этом районе. Связались с Ахромеевым С. Ф., чтобы скоординировать действия. Ахромеев попросил помочь окруженной роте силами “Каскада”. На операцию выдвинулись на четырех БТР. Подъехали к дувапам и увидели, что путь от места окружения нашей роты к этим дувалам лежит через лощину, которая ожесточенно простреливалась душманами. Вступили в огневой бой, так как БТР пройти к лощине не могли.
Именно в этом бою основную роль сыграл офицер “Каскада” Белюженко Виталий Степанович.
Тот бой запомнился многим “каскадерам”. Их было тридцать человек, рванувшихся на выручку своим боевым товарищам.
Душманы пошли в атаку, прикрываясь снайперским огнем с учетом ступенчатых складок местности. Казалось бы, все ординарно и в принципе известно. Но первая же пуля снайпера попала Виталию в бедро. Он сразу заметил дырку в комбинезоне, но сильное тренированное тело не изменило решению переменить позицию (хотя это было связано с преодолением открытого пространства), и “каскадер” какое-то время продолжал бег. Это удивило снайпера, и он вновь дослал патрон в патронник, чтобы продолжить расстрел живой мишени.
“Каскадер” хотел сделать следующий шаг, но нога подломилась, и тело пронзила дикая, все сокрушающая боль.
До дувала три метра. Виталий переворачивается на спину и сразу чувствует, как одна пуля задевает правое ухо, а вторая врезается около головы. Кажется, что не три метра, а три километра надо проползти.
Еще несколько выстрелов по нему, по живому человеку, и каждый выстрел — смерть. Опять молнией бьет в мозг: “Все! Следующая пуля моя…” Борьба за оставшиеся метры придала какие-то силы. И Виталий успел подумать: “Да у него же “бур” левит”. Спецназовец и тут остался верен себе: анализ обстановки автоматически делал свое дело. “Бур” левит, значит, ползя, надо брать чуть правее — туда, где находилась маленькая складка местности, а значит — укрытие.
А ведь бой надо было продолжать, нельзя было позволить душманам преодолеть открытое пространство до лощины, где были наши солдаты. У Виталия осталось четыре диска, две гранаты и пистолет. И он снова дал бой. Потом вспоминал, как экономно расходовал он эти четыре диска, боясь, что душманы поймут, что у него кончились патроны. А когда они кончились, взял пистолет на изготовку: живым решил не сдаваться. Но тут подоспели “каскадеры”.
После сорока пяти суток “растяжки” моей левой ноги меня снова запаковали в гипс от груди до пят и самолетом переправили в Москву в госпиталь КГБ на Пехотной улице. Здесь мне пришлось еще более шести месяцев лежать в гипсе. И все шесть месяцев, особенно длинными зимними ночами вспоминал я все пережитое в том тяжелом бою, когда мы оказались в западне. Вспоминал все посекундно! И только здесь, уже в полной безопасности мне впервые почему-то стало по-настоящему страшно от того, что пришлось пережить. Потому что в бою я работал и думал только о том, как выполнить свою задачу. А здесь я заново переживал свой пройденный путь. Ведь тогда, когда я, раненый в бедро, подлез на спине к дувалу, вражеский снайпер трижды целился в мою голову из своего точного “бура”, чтоб покончить со мной. И трижды, как в сказке, промахивался. Трижды его пули только касались моей головы… Стало быть, тогда еще не пришел мой конец. И только теперь я впервые в жизни поверил в судьбу.
Может быть от этих воспоминаний много раз потом видел во сне, будто снова участвую в том бою. Будто делаю перебежку и жду выстрела снайпера в спину, всей кожей чувствую, что сейчас будет выстрел из того самого английского “бура”. И каждый раз так и не дождавшись выстрела просыпался в холодном поту.
В первых числах декабря я уже начал ходить с костылями, таская на себе этот гипсовый кокон, опираясь на правую ногу. И вот однажды, когда я возвратился после короткой прогулки по коридору и прилег на кровать, снова сам не знаю почему вспомнил о том, как меня несли к вертолету ногами вперед. Эта мысль почему-то не выходила у меня из головы. Вот в этот самый момент заходит в палату дежурная медсестра и говорит:
— Виталий Степанович, с Вами хочет поговорить генерал… Ваш начальник.
Беру телефонную трубку:
— Майор Белюженко слушает Вас!
— Виталий Степанович, здравствуйте, дорогой! — услышал я голос своего шефа, начальника Управления КГБ СССР по Москве и Московской области. — Как самочувствие?
— Нормально. Прихожу в норму.
— С Вами говорит генерал-полковник Алидин Виктор Иванович. Хочу сообщить Вам радостную весть. Президиум Верховного Совета СССР Указом от 24 ноября 1980 года за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания по оказанию интернациональной Тюмощи Демократической Республике Афганистан, присвоил Вам звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”… Позвольте мне от себя лично и всего коллектива сотрудников Управления Комитета госбезопасности сердечно поздравить Вас с высокой правительственной наградой, пожелать Вам доброго здоровья и скорейшего выздоровления!
— Спасибо, товарищ генерал! Служу Советскому Союзу!
Герой Советского Союза, герой афганской войны Виталий Белюженко сумел мужественно перенести все несчастья, выжить и стать еще одним примером стойкости характера и духа, а ведь “люди с характером — это совесть того общества, к которому они принадлежат”.
По прибытии в г. Кабул в конце июня 1980 года работу по организации разведки с позиций “Каскада” пришлось начинать фактически с нуля.
С первых дней мы столкнулись со следующими трудностями:
в отряде было мало сотрудников, хорошо знающих местный язык, условия и обстановку в стране, а также имеющих практический опыт агентурно-оперативной работы в капиталистической стране;
в стране сложилась сложная общая и оперативная обстановки. По официальным данным около 50 процентов территории страны находилось в руках душманов, а фактически под их контролем была вся территория за пределами столицы и провинциальных центров;
в правящей партии Афганистана — НДПА не было единства. Партия делилась на две противостоящие друг другу группировки “Хальк” и “Парчам”, что затрудняло политическую ориентировку населения;
в правительстве страны, в армии, в ХАД и Царандое было много агентуры и просто осведомителей противника, которые постоянно информировали руководителей бандформирований по всем заслуживающим внимание вопросам.
Несмотря на эти трудности, через некоторое время нам удалось приобрести ряд источников информации, которые работали на различных основах: понимание задач народной власти и стремление отомстить ее врагам за кровавые злодеяния, компрометирующие материалы и так далее Приведу несколько примеров, как это осуществлялось на практике.
Периодически посещая под соответствующей легендой Технологический институт в Кабуле, я с разрешения командира “Каскада” занялся более глубоким изучением одного из студентов старшего курса. Ему был дан псевдоним “Дост” (по хинди — друг). После проведения с ним нескольких бесед, протекавших в непринужденной обстановке, было установлено, что он, считая себя молодым, не знает, как он может внести свой вклад в дело победы нового режима в стране. Когда же ему был задан вопрос, почему он так настроен, “Дост” рассказал, что его родные проживают в районе г. Джелалабада. Некоторое время тому назад группа душманов напала на их дом. Они убили отца и его младшего брата. Жестоко избили мать и сестру. “Дост” заявил, что поклялся отомстить за гибель своих родных, однако пока не знает, как это практически осуществить. Продолжая развивать указанную тему, “Дост” сообщил, что напавшие на его дом душманы входят в отряд бандформирования, находящийся в небольшой крепости “Тура-Бура”, которая расположена неподалеку от границы с Пакистаном. “Дост” добавил, что эту крепость он хорошо знает с детских лет. На вопрос, находятся ли там банды в настоящее время, он ответил утвердительно, так как только что вернулся из дома, где проводил каникулы, и обстановку там знает. Я уточнил координаты по карте.
Проверка через возможности нашей разведгруппы из отряда, расположенного в районе г. Джелалабада, подтвердила достоверность данных, полученных нами от “Доста”.
По нашим данным армейское командование решило осуществить по крепости “Тура-Бура” авиаудар. Для реализации операции было выделено три вертолета: один Ми-6 и два Ми-8.
Ми-6 был использован как наводчик на цель. Я был приглашен в состав его экипажа. Вертолет, ведя огонь трассирующими пулями, указывал двум другим вертолетам, куда конкретно посылать снаряды. Образовав “карусель”, вертолеты сделали несколько заходов для обстрела крепости. Через несколько мгновений крепость превратилась в сплошное море огня, дыма, тучь пыли и обломков камня.
Спустя несколько дней были получены данные о том, что вся банда, засевшая в крепости “Тура-Бура”, была уничтожена.
Проводя постоянную работу в следственном изоляторе ХАД, я обратил внимание на одного задержанного, жителя г. Герата, подозреваемого в связях с подпольной группой исламского комитета. Однако в ходе проверки каких-либо заслуживающих внимания или компрометирующих сведен