[413]. Проводя исследование, она обнаружила, что даже простая фраза: «Вот тебе мяч. Он всегда приносит удачу» — повысила эффективность игры в гольф на 33% по сравнению с теми, кому сказали: «Вот обычный мяч, им тут все играют». В других заданиях испытуемые, у которых были талисманы, изначально ставили более высокие цели и до того, как опустить руки, работали усерднее. Это свидетельствует о том, что явление, которое психологи называют самоэффективностью, или верой в собственную компетентность и успех, изменило поведение участников исследования, включив механизмы самореализации, как в случае с агрессивной тактикой бега у кенийских бегунов.
Так что уверенность в себе помогает работать усерднее, но иногда она действует не так прямо. Если уверить бегунов, что они выглядят расслабленными[414], они сжигают значительно меньше энергии, чтобы поддерживать тот же темп. Если после игры разбирать с регбистами матч[415], фокусируясь на том, что они сделали правильно, а не на ошибках, эффект держится на неделю дольше, поскольку у участников группы с положительной обратной связью выше уровень тестостерона и они лучше работают в следующей игре. Даже совершая доброе дело[416] — или представляя себя творящим добро, — вы можете повысить свою выносливость, укрепив чувство собственной значимости: в исследовании, где участники жертвовали доллар на благотворительность, они смогли удерживать гирю весом 2,5 кг на 20% дольше. Тревогу вызывает тот факт, что, когда они воображали себя совершающими зло, сил у них прибавлялось больше. Это подтверждает теорию, давно обсуждаемую на посвященных бегу онлайн-ресурсах: высокий результат на дистанции 800 м подпитывается «чистой ненавистью»[417], [418].
Это не значит, что перед следующей гонкой вам нужно ограбить магазин. Большинство примеров сами по себе не более чем дешевые трюки. Но если посмотреть издалека, становится видна более масштабная схема. Когда я был в гостях у Тима Ноукса в Кейптауне, я спросил его: а что его теория о роли мозга в выносливости может рассказать нам о тренировках? Если есть «центральный регулятор», можно ли его натренировать? Он мне в ответ рассказал историю из жизни. Когда Ноукс был гребцом в команде южноафриканских университетов в начале 1970-х, экипаж регулярно делал упражнение, выполняя шесть заездов по 500 м с максимальным усилием. «Однажды мы сделали шестой заезд и уже развернулись, чтобы грести обратно к эллингу, где хранились лодки, и тут тренер говорит: “Нет, давайте снова на старт. Еще один заезд”. И мы прошли еще 500 м. Тогда он снова велел нам возвращаться. И мы сделали еще четыре таких заезда. И знаете, никто из нас бы не поверил, что мы можем это сделать, если бы нас спросили перед той тренировкой». Этот урок, по воспоминаниям ученого, застрял в его голове, и он его вспоминал сначала как спортсмен, а затем как ученый: «В какой-то момент вы должны научить спортсменов, что они могут сделать больше, чем себе представляют».
Это очень похоже на то, как однажды описал «абсолютную, без сомнения, лучшую в мире беговую тренировку, которую вы можете себе устроить» бывший победитель Бостонского марафона и давний редактор World Runner Амби Берфут[419]. Он рассказывал об исследовании Йельского университета, в котором у участников снизился уровень гормонов аппетита после напитка, поданного как «вкуснейший» высококалорийный молочный коктейль. Но он остался прежним, когда группа выпила «правильный» низкокалорийный коктейль, хотя эти два напитка были идентичны. Берфут пришел к выводу, что организмом управляет мозг, и в результате составил свою супертренировку: сначала спортсмен должен пять раз пробежать милю (1,6 км) в максимально возможном темпе, а затем по указанию тренера — еще одну в том же темпе. «После такой тренировки вы навсегда усвоите, что способны сделать гораздо больше, чем думаете, — писал он. — Это самый важный урок бега».
Множество спортивных исследований подтверждают эту идею: людей по-разному вводят в заблуждение[420], чтобы заставить работать интенсивнее и дольше, чем они обычно могут. Если установить термометр, занижающий температуру, то прекращается влияние некоторых негативных для выносливости эффектов перегрева. Можно ускорить или замедлить секундомер, сообщить спортсмену ложные сведения о пройденной дистанции, и это, в зависимости от конкретных условий, либо улучшит его результат, либо ухудшит. В ряде исследований ученые использовали системы виртуальной реальности: записывали разные выступления спортсмена и какие-то из записей принимали за эталон. А потом в виртуальной реальности спортсмен соревновался с собой, будучи при этом уверенным, что ему по силам повторить свою предыдущую удачную гонку. Так и выходит, даже когда виртуальный эталон втайне от испытуемого ускоряется. Но это работает только до определенного момента. Вот что показало проведенное французскими учеными в 2017 году исследование: соревнуйтесь с самим собой, ускоренным на 2%, и вы удивитесь результату[421]; попробуйте погоняться с виртуальным собой, чьи результаты подкручены на 5%, — и вы очень скоро впадете в уныние, осознав, что никак не можете успеть за собой.
Однако обман работает только до определенного момента. Даже если ваш тренер любит подшучивать над вами, вы несколько раз попадетесь на старый добрый «дополнительный интервал», а потом начнете слегка сдерживаться на каждой тренировке. В системе Берфута реальная роль обмана более общая. Обман, по его словам, «не главное в этом феномене — он просто создает убедительные истории с неожиданными концовками. Главное — сильное убеждение».
Вскоре после преодоления половины дистанции Кулсит начал отставать от лидеров. Когда он исчез из нашего поля зрения, мы понимающе покачали головами. Уверенность — это отлично, но марафон наказывает слишком уверенных по суровым ветхозаветным законам. Представьте, каково было наше удивление, когда через несколько километров Кулсит снова появился в поле зрения пассажиров грузовика прессы. Опустив голову, сжав зубы, он упрямо догонял группу лидеров, в которой к отметке 30 км насчитывалось шесть человек. В прямом эфире в интервью, взятом на месте, его тренер объяснил временный провал: «Ему пришлось остановиться на двадцать втором километре, чтобы сходить по-большому».
После тренировок с кенийцами Кулсит был твердо уверен, что может тягаться с ними. Через несколько месяцев после забега в Торонто, вернувшись в Итен — тренировочную Мекку, расположенную высоко в горах Большой рифтовой долины, — он снова присоединился к еженедельному фартлеку по пыльным горным дорогам с двумя сотнями кенийских спортсменов — как с неизвестными новичками, так и с признанными звездами. Задача была проста: чередовать две минуты быстрого бега с одной минутой легкого, и так двадцать раз. Как и на соревнованиях, все старались изо всех сил и держались как можно дольше. Никто не хотел быть позади одинокого мзунгу, но Кулситу всё же удалось удержаться и финишировать недалеко от лидеров. Когда он трусцой побежал обратно в город, покрытый потом и красной пылью, несколько бегунов разразились аплодисментами. Ему сказали, что он был готов бежать в темпе 2:05[422]; это невероятное доверие, дающее массу энергии и сравнимое с эффектом от вагона таблеток с кофеином.
Такого рода авторитетная вера, когда мы говорим себе: «Смог он, значит, смогу и я», работает в спорте на самых высоких уровнях. Почему мировые рекорды почти в каждом испытании выносливости человека продолжают снижаться? Можно решить, что у нас появляется всё больше знаний о тренировках, питании, гидратации, восстановлении и т. д. наряду с причудливыми технологиями, такими как криосауны. Но все знания и технологии с тем же энтузиазмом применяются не только там, где соревнуются люди, но и в таких состязаниях, как скачки и собачьи бега. К тому же, благодаря своей легальности, финансовые ставки в скачках затмевают ставки в соревнованиях людей на выносливость. Поначалу так и было: в первой половине XX века породистые животные и люди улучшали свои результаты в гонках примерно с одинаковой скоростью. Но, согласно анализу 2006 года, проведенному исследователем Университета Ноттингема Дэвидом Гарднером, победные результаты на крупных скачках — в Кентукки или Эпсоме[423] — оставались неизменными примерно с 1950 года. За тот же период время, с которым побеждали в марафонских забегах на крупных соревнованиях — например, Олимпийских играх, — постепенно снизилось более чем на 15%.
И чемпион-марафонец, и чемпион-лошадь — физиологические уникумы. Разница в том, что марафонец может заглянуть за пределы текущего момента. Рекорд скакуна по имени Секретариат на Kentucky Derby — 1:59,4 — не побит с 1973 года. Почти тридцать лет спустя, в 2001 году, конь Монарх стал всего лишь вторым, кто преодолел дистанцию быстрее двух минут, оторвавшись от преследователей на пять корпусов. Мог ли он улучшить результат Секретариата? Возможно, если бы Секретариат был в тех же скачках перед ним. Но только человек может мыслить абстрактно и соревноваться с виртуальным соперником: если вы знаете, что кто-то где-то преодолел определенную дистанцию за 1:59,4, вы понимаете, что можно пройти ее за 1:59,3. Соответственно поставленной задаче вы можете корректировать тренировки и планировать темп на соревнованиях.
Конечно, верить в то, что вы можете пробежать марафон за 2:05, — совсем не то же самое, что сделать это. Философы различают обоснованные и истинные убеждения