Турецкий глотнул свежесваренного кофе и только потом заговорил:
— В общем, настоящее имя этого бледного типа — Григорий Стальевич Пивоваров. Он возглавляет частное детективно-охранное агентство «Витязь».
— Привет Денису Грязнову, — усмехнулся Меркулов.
— Да, что-то вроде «Глории», — кивнул Турецкий. — Но только на первый взгляд. Насколько я понимаю, агентство занимается… вернее, занималось выполнением секретных заказов группы высокопоставленных лиц.
— Что за лица? Шаховской?
— На этот счет Пивоваров ничего нам пока не сказал. Да это и не важно. На Шаховского у нас и так уже целое досье. А зная о связях Шаховского, логично предположить, что в «группу высокопоставленных лиц» входили также премьер-министр Лобанов, министр печати Полянин и члены коллегии его министерства. Все они тридцать лет назад были членами «Университетского проспекта» и поддерживают дружбу до сих пор. Помнишь, ты мне рассказывал?
— Помню, — кивнул Меркулов. — Что еще?
Турецкий пожал плечами:
— Да практически все. Пивоваров решил идти в отказку. Вероятно, надеется, что хозяева вытащат его из камеры.
— Ну это вряд ли. Слава богу, в нашей стране за похищение людей дают приличный срок.
— Что верно, то верно, — согласился Турецкий. — Однако этот срок не так страшен, как срок за убийство. Я думаю, это он, Пивоваров, организовал аварию, в которой погиб Владимир Дементьев. Это он организовал покушение на Данилова. И он же отправил подполковника на дно Москвы-реки. Но, к сожалению, товарищ генерал, у нас с вами нет ни улик, ни доказательств.
Меркулов вздохнул и покачал головой:
— Н-да… Взяли парня с поличным, а толку почти никакого.
Турецкий жестко сощурился:
— У нас есть записи, и мы в любом случае припрем этих ублюдков к стенке. Что фээсбэшники?
— Молчат. Как воды в рот набрали. Ты ведь знаешь, эти господа никогда не признаются в своих проколах.
— Это точно. А что с операцией, в которую был вовлечен Кожухов?
— Информация засекречена.
— Черт! — выругался Турецкий. — Ну как прикажете работать в таких условиях?!
— Кстати, насчет работы. — Меркулов нахмурил лоб: — Нужно торопиться, Саня. Теперь ты можешь прижать этих мерзавцев, но нужно торопиться. Они сделают все, чтобы дело было закрыто. Я буду тянуть столько, сколько могу, но… Я не исключаю, что крайним останется Богачев. Мотив у него есть. Правда, смехотворный, но для закрытия дела вполне сгодится.
Турецкий нервно поиграл желваками:
— Значит, рапортуем о том, что Богачев убил Кожухова из личной мести? Но ведь это полный маразм!
Меркулов ничего не ответил. Некоторое время он сидел молча, потом протянул руку и сказал:
— Дай сигарету!
— Нету, — отозвался Турецкий.
Меркулов обиженно поджал губы.
— Да нет, Костя, ей-богу, нету, — поспешил заверить друга Турецкий. — Могу пачку показать. Все выкурил.
— Вот так мы и работаем, — хмуро резюмировал Меркулов. — Ни улик, ни свидетелей, ни доказательств, ни сигарет…
22
В дверь тихо постучали.
— Да! — громко отозвался Турецкий.
Дверь приоткрылась. На этот раз в дверном проеме показалась совсем юная женская головка.
— Можно войти? — спросила головка.
— Входите! — хором откликнулись мужчины.
Турецкий сурово посмотрел на Меркулова. Тот виновато пожал плечами — дескать, извини, не сдержался.
Девушка и впрямь оказалась очень миловидной. Чуть затемненные очки в тонкой позолоченной оправе совсем ее не портили, скорей, наоборот, придавали ей шарм.
— Садитесь, пожалуйста! — пригласил Турецкий и указал на свободный стул.
Девушка поблагодарила и села.
— Если не ошибаюсь, вы — Дарья Матвеевна Кожухова? — спросил Турецкий.
Девушка смущенно улыбнулась и кивнула:
— Да. Я звонила вам сегодня.
— Признаюсь, ваш звонок был очень интригующим, — заметил Турецкий. — Ну, теперь вы мне можете сказать, зачем вам нужно было со мной встретиться?
— Теперь могу. Я бы и по телефону сказала, но… — Она пожала худыми плечиками: — Как-то неудобно было. Я боялась, что вы расцените это как глупую шутку.
Девушка сунула руку в красную лакированную сумочку, такую же лучезарную, как и сама хозяйка, и вынула оттуда маленький конвертик из плотной белой бумаги.
— Вот, — сказала она. — Это отец просил передать вам.
— Как это — просил? — удивился Турецкий. — Когда просил?
Девушка виновато улыбнулась:
— Понимаю, как вы удивлены, Александр Борисович. Я и сама страшно удивилась, когда получила письмо от отца. Само письмо я не принесла, потому что оно очень личное. Но в письме был и этот маленький конвертик. А в конце письма отец написал, чтобы в случае его смерти я передала это письмо вам.
— Именно мне? — удивился Турецкий.
— Именно вам. Ведь это вы ведете дело об убийстве моего отца? А он так и написал: «передай этот конверт следователю, который будет вести мое дело». — Девушка достала из сумки платочек, приподняла очки и промокнула глаза. — Вот, — закончила она. — Я и принесла.
Турецкий взял конвертик, осмотрел его со всех сторон.
— Когда вы получили это письмо? — спросил он девушку.
— На прошлой неделе. Я только сегодня утром прилетела в Москву. И сразу позвонила вам.
Турецкий вскрыл конверт и вытряхнул на стол магнитофонную микрокассету.
Меркулов и Турецкий переглянулись.
— А ты говоришь — фантастика, — серьезно сказал Турецкий.
Меркулов улыбнулся и развел руками.
Меркулов скептически оглядел старенький диктофон, который Турецкий позаимствовал у ребят из экспертного отдела.
— Думаешь, работает?
— Единственный способ установить это — поставить кассету, — резонно ответил Турецкий.
Он взял со стола микрокассету и, откинув крышку деки, вставил ее в диктофон.
— Подожди, — жестом остановил его Меркулов. — А вдруг зажует? Мы не можем рисковать. Нужно найти аппаратуру покачественней.
— Ты прямо как барышня, — усмехнулся Турецкий и, не взирая на предостерегающие жесты начальника, нажал на кнопку воспроизведения.
«…Алексей хочет идти ва-банк, — забубнила кассета голосом Шаховского. — И поверь мне, у него для этого есть все основания. Страна недовольна Президентом, за последние четыре месяца его рейтинг упал процентов на двадцать, и это по самым скромным данным. После того как мы обнародуем некоторые документы, касающиеся славного прошлого нашего Президента, никто не поставит на него и ломаного гроша…
— Опасная игра, Лева. Очень опасная. Что я лично буду с этого иметь?
— Алексей не забывает друзей, Матвей Иваныч… Кому, как не тебе, об этом знать…
— Что ж, не скрою, мне не нравится политика, которую проводит Панин. Но тягаться с ним — это безумие. Народ доверяет ему, а нас — по малейшему знаку Панина — он разорвет на части.
— Пока… Пока доверяет. Но когда люди узнают, что Президент жулик, ему не удержаться на второй срок…»
— Останови! — взволнованно крикнул Меркулов.
Турецкий послушно нажал на кнопку. Затем воззрился на Меркулова:
— Что случилось?
— Уф-ф… — вздохнул Меркулов. — А мне показалось, что пленку зажевало.
Турецкий откинул крышку деки и внимательно осмотрел кассету.
— Паникер, — резюмировал он. — С кассетой все в порядке. И машинка пашет как новая.
— Значит, показалось.
Турецкий собрался было продолжить прослушивание, но Меркулов положил ладонь ему на руку.
— Ты понял, Саня, какая бомба попала к нам в руки? — серьезно произнес он.
Турецкий покачал головой:
— Пока еще нет. Но если ты дашь мне дослушать запись, возможно, я пойму.
Меркулов нахмурился и с видом непонятого гения убрал ладонь с руки Турецкого.
И вновь закрутилась кассета.
«…— Но ведь должен быть конкурс на покупку канала!
— Конкурс будет, но ты в нем победишь. И стоить это тебе будет немного».
Меркулов выразительно посмотрел на Турецкого — дескать, узнаешь, чей голос? Турецкий молча кивнул.
«…—Пятнадцать миллионов долларов. Десять процентов от этой суммы я удержу в качестве… Впрочем, обойдемся без формулировок. Считай это дружеской сделкой.
— Что ж, это по справедливости. А что еще?.. Что потребуется от меня за все эти услуги?..
— Взамен я хочу стопроцентной лояльности по отношению к моей персоне…
— Ты хочешь, чтобы канал стал твоим агитационным листком?
— Не надо утрировать, Матвей. В любом случае канал не сможет остаться в стороне от схватки. Не мне тебе это объяснять. Но никто не предложит тебе лучших условий. Ты просто напряги воображение и посмотри в перспективу.
— И что я там увижу?
— …Все, что захочешь…»
Голоса неожиданно замолчали, вместо них из динамика послышалось тихое шуршание.
— Кончилась? — поднял брови Меркулов.
Но не успел Турецкий остановить кассету, как голоса забубнили вновь:
«…Атака на Панина должна быть массированной, что называется, по всем фронтам и сразу.
— Правильно. Для этого мне и нужно твое согласие, Матвей Иваныч. Мы объединим «Российские известия» и «МТВ-плюс» в один мощный концерн и точно скоординируем наш удар… Будучи мэром Санкт-Петербурга, наш Панин вляпался в одну нехорошую историю, связанную с продажей иностранной фирме цветных металлов за бесценок.
— Я помню эту историю. Тогда ходило много слухов насчет причастности Панина к этой афере, но доказательств, насколько я знаю, никто не нашел.
— …На самом деле доказательства есть…»
Вновь пауза и затем:
«…— Панин не из тех людей, которых можно загонять в угол.
— На этот раз ты переоцениваешь Президента, Матвей. Во-первых, я не собираюсь загонять его в угол сразу. Для начала мы предложим ему компромисс. Он добровольно откажется баллотироваться на второй срок, мы проводим его с почестями, сделаем «персональным пенсионером», поставим во главе какого-нибудь фонда. Если же Панин заартачится — мы обнародуем имеющуюся у нас информацию. Обнародуем сразу и везде. Для этого ты-мне и нужен, Матвей Иванович. Я не доверяю людям со стороны, но я доверяю тем, кого знаю всю жизнь…»