В ней теперь умещалось две женщины. Одна еще вскрикивала, извивалась в заполненной перемешанной с последом водой ванне, другая родилась только что, с первым криком ребенка, и с изумлением озиралась вокруг. Одна все больше и больше уходила в пространство чего-то темного и непредвиденного, того, что вместе с остатками родовых тканей выходило из ее тела; другая чувствовала восхищение, изумление, благодарность – благодарность Богу, младенцу, сестре.
Когда Варвара, аккуратно обрезав пуповину, положила сестре младенца на живот и начала обмывать их так, будто были они еще одним целым, Арине показалось, что настали в ее жизни такие счастливые времена, которых еще не было ни в детстве, ни при первой влюбленности, ни даже тогда, когда рождались ее первые дети. Слишком много чуждых, странных людей и слишком много ненужных переживаний окружали ее тогда.
– Спасибо тебе, Боже, спасибо за это чудо, – все повторяла и повторяла она. – Спасибо тебе за нее, за нашу новую жизнь.
Когда сестра уже унесла от Арины тот нежный, розоватый и более похожий на инопланетное существо, чем на ребенка, комочек, который вызывал в нашей героине столь сильный наплыв нежности, благодарности и восторга, лежа в ванне, Арина шептала:
– Прости меня, Господь, за мою мелочность, за мою глупость. Теперь я вспомнила, знаю, что и вправду сильная. И если я пережила такую боль и жива, то смогу справиться с очень многим.
Арина чувствовала себя так, как чувствует человек, который внезапно выздоровел от смертельной и подходившей к финалу болезни, как чувствуют себя весенние воды, когда сжимающий их лед лопнул и начал распадаться на куски от их все нарастающей мощи. И пускай многие родственники и друзья считали, что время Арины уже ушло, что теперь ее главная задача – воспитание детей, что нет смысла ей больше мечтать о взаимной любви, о славе, сама она почувствовала, что, может быть, то время, которое наступило сейчас, и есть ее настоящее, ничем не обремененное счастье. «Не за окном и не на стене мелькают теперь те цветы с недорисованной мной картины, они цветут теперь в моем сердце. А бабочка – это моя дочка, моя мечта» – так думала Арина под гул несущейся из крана воды и под легкие звуки, доносившиеся из комнаты, где Варвара мыла и пеленала только что принятого на свет ребенка.