— Да потому что он был в рубашке. И без всяких карманов!
— Ну и что? Ведь у всякого мужчины, как правило, имеются еще и брюки, а также пиджак. Там тоже есть карманы.
— На нем не было пиджака. Он закатал рукава рубашки. И руки держал вдали от карманов брюк. Легг взял дротики в левую руку, и я видел, как он осторожно пробует пальцем их кончики.
Билл честно глядел Аллейну в глаза.
— Подумайте, — добавил он, — если бы Боб Легг собирался нанести яд на дротики, почему он так много о них говорил, что мы во все глаза смотрели именно на эти чертовы штуковины? Зачем бы он стал привлекать к ним внимание? А?
— Очень веский аргумент, — согласился Аллейн. — Ему не стоило этого делать…
— Ну вот!
— Ладно. Так следующее, что он сделал, — это метнул все шесть дротиков в доску, правда? У него ведь было шесть?
— Да, в новой упаковке было шесть штук… В обычной игре используют только три, но тут он взял для своего трюка все…
— Отлично. И что же он сделал после того, как метнул их?
— Он сказал, что летят они отлично. Он аккуратно обсадил ими самый центр мишени. Потом мистер Уочмен правой рукой вытащил дротики и снова протянул Леггу…
Аллейн коротко присвистнул. Билл уставился на него.
— Об этом ни слова не было на судебном расследовании, — тихо сказал Аллейн.
— О чем?
— О том, что мистер Уочмен вытащил дротики и передал их Леггу.
— Да, но я вспомнил эту деталь только сегодня, сэр. Мне, наверное, надо было сказать об этом мистеру Харперу, но…
— Странно, что у вас случился такой избирательный провал памяти. На целых две недели!
— Ну почему? — возразил Билл. — Мы в тот момент вообще ни о чем таком не думали… Спросите любого, кто там был. Отца моего спросите… Все вспоминается потом постепенно…
— Ну что ж, — согласился Аллейн. — Это, наверное, вполне естественно.
— И я понимаю, что это важно! — возбужденно добавил Билл. — Ведь мистер Уочмен покрутил их вот так в руке, и Боб Легг уже не мог знать, который из дротиков — какой…
— Это не так просто, но можно… Что скажете на это?
— Так вот, Боб взял дротики и отступил на несколько шагов. Потом он стал целиться и метать их… И черт меня подери, если он смотрел еще на что-нибудь, кроме дротика и мишени. Он вообще очень быстро закончил.
— Ну да, после того как четвертым дротиком поранил палец Уочмену!
— Да, — занудливо повторил Билл. — И все равно!
Аллейн молчал. Фокс, держа в руках свой блокнот, подошел к окну и стал обозревать окрестности.
— Я скажу вам, в чем тут все дело, — вдруг опять заговорил Билл.
— Неужели? — хмыкнул Аллейн.
— Думаю, что яд на том дротике — это для отвода глаз!
Билл сказал это дерзко, вызывающе, словно ожидал, что тут же на него посыплется град возражений. Но Аллейн воспринял его выкрик вполне спокойно.
— Да, и это тоже вполне возможно, — кивнул он.
— Послушайте, что я имею в виду! Что убийца заранее решил убить мистера Уочмена, примешав ему яд в питье, как только выдастся удобная минута. А тут Боб Легг неосторожно поранил палец мистеру Уочмену, и убийца сказал себе — такой возможности у меня больше не будет! Он потихоньку влил яд в стакан Уочмену, когда ему собирались нести коньяк, а потом смазал дротик ядом. Но стакан разбился в мелкие брызги, а вот на дротике нашли яд! Так я это все понимаю! И причем все так было задумано, чтобы навлечь подозрения на Боба Легга.
Аллейн, не мигая, продолжал спокойно смотреть на Билла.
— Ну хорошо, а чем вы можете подкрепить свою гипотезу?
Билл притормозил, взгляд его забегал между Аллейном и Фоксом. Было похоже, что он готов взять свои слова обратно.
— Поймите меня правильно, я вовсе не пытаюсь выжать из вас показания, — заметил Аллейн. — Но с другой стороны, если вы знаете что-нибудь, что может придать вашей гипотезе некую достоверность, то уж лучше скажите сразу, не томите.
— Я знаю одно: Боб Легг не стал бы отравлять дротик!
— Но ведь в конечном счете, когда констебль стал искать этот самый дротик, разве не Легг его нашел и поднял с пола?
— Вот именно! Разве Легг не использовал бы шанс стереть яд с дротика, если он сам его намазал?
— Верно, — кивнул Аллейн. — Оставим это пока. Но в вашей теории промелькнуло также слово «стакан». Как вы думаете, кто мог капнуть отраву в стакан мистеру Уочмену?
Лицо Билла покраснело до самых корней волос, которые, впрочем, тоже были практически красного цвета, так что вся голова его превратилась в шаровую молнию.
— Я не желаю никого обвинять, — буркнул Билл. — Я только знаю, кто уж наверняка невиновен, и говорю только об этом. Наверное, не так много людей могли сделать это…
— А теперь послушайте меня, — с приятной улыбкой вымолвил Аллейн. — Вы все это высказали от своего имени, и похоже, что вы все хорошенько продумали. Но вы должны понимать, что самый лучший путь доказать невиновность Легга — это найти виновного…
— А вот об этом уж я ничего не знаю.
— Правда?
— Именно так, сэр! — твердо ответил Билл.
— Понятно. Скажите, а не стоял ли мистер Легг где-нибудь поблизости от коньячной бутылки, прежде чем принялся обсаживать пятерню мистера Уочмена дротиками?
— Ни боже мой! Он и близко к бутылке не подходил!
— А кто же стоял к ней ближе всего?
Билл молчал, сжав губы в ниточку.
— Ну, например, мистер Себастьян Периш был рядом с бутылкой?
Билл напряженно сглотнул.
— Ну, во всяком случае, он мог там стоять, — наконец выдавил он неохотно.
— А теперь, Фокс, мы поболтаем с мистером Себастьяном Перишем, если он только где-то в доме. Я спинным мозгом чувствую, что если он и вышел, то слоняется где-то рядом. Пойдите посмотрите, может быть, вам удастся его отыскать…
Фокс вышел. Аллейн набрал побольше воздуха и надолго припал к своей кружке. Через минуту он оторвался и стал разбирать каракули, которые Фокс старательно вывел в своем блокноте. Свет, до того слабо льющийся из окна, совсем померк, и весь поселок погрузился во тьму. Аллейн слышал вдалеке покрикивания рыбаков, втаскивающих на песок свои лодки, и шум прибоя о каменный волнолом.
Внутри дома тоже тем временем послышались шаги и шорохи. Помрой явно не терял времени, чтобы привести в порядок отдельный зал бара. В общем зале послышался чей-то тост, потом все загоготали, потом — наступила тишина. Очевидно, там пили. Затем прозвучал голос Фокса, и кто-то ему ответил: «Ну конечно, сэр!»
Это наверняка Периш, подумал Аллейн. Дверь из общего зала в коридорчик распахнулась и снова захлопнулась. Фокс и Периш вошли в приемную к Аллейну.
Вечер выдался теплый, и Себастьян Периш расхаживал в шортах и тонкой голубенькой тенниске. Но он носил свой незамысловатый наряд с таким апломбом, словно производители этой немудреной одежды на коленях слезно молили его носить — в качестве Лучшей рекламы для их товаров — эти шорты и эту тенниску летом и зимой, днем и ночью, всегда, до самого его смертного часа! Периш сильно загорел, и на его оливкового цвета груди золотились колечки выгоревших под солнцем волос. Кудри на голове Периша были уложены с таким тщанием, будто его парикмахер только и делал, что мотался вслед за своим клиентом по стране и каждые пять минут подправлял волосок в шевелюре. Было нечто очаровательное в таком типе мужской красоты. Себастьян Периш словно совмещал в себе черты богатого колониального саиба, греческого бога — или, на худой конец, полубога — и истинного английского джентльмена. Вошедший вслед за ним обрюзгший и слегка неряшливый Фокс выглядел на этом фоне словно поганая антитеза всему прекрасному на земле…
— О, добрый вечер, инспектор! — воскликнул Периш.
— Добрый вечер. Извините, что побеспокоил вас, — учтиво ответил Аллейн.
Взгляд Периша словно сказал: ого, да вы, видно, тоже джентльмен! Он шагнул вперед и картинным мужским жестом выпростал вперед ладонь:
— Буду рад, если хоть чем-нибудь смогу вам помочь!
Примостившись на ручку кресла, актер вопросительно посмотрел на Аллейна, затем на Фокса.
— Мы все надеялись на это, — заявил Периш. — Все гадали, кто же даст знать в Скотленд-ярд?
— Но и местная полиция поработала совсем неплохо, — пробормотал Аллейн.
— О, ну конечно, бедняжки сделали что могли! — вздохнул Периш. — Конечно, они в простых вещах очень крепки и последовательны, но ведь не всякий случай прост и последователен, не так ли? Я был уверен, что по поводу смерти моего кузена обязательно запросят Скотленд-ярд!
Периш пристально глянул на Аллейна и вдруг выпалил:
— А ведь я вас знаю!
— Неужели? — вежливо удивился Аллейн. — Я и не предполагал, что…
— Я знаю вас! — повторил Периш драматическим баритоном. — Погодите минутку… Ну конечно! Я видел ваш портрет в книге о знаменитых судебных процессах!
И Периш с весьма светской улыбкой на лице повернулся к Фоксу.
— Как имя этого джентльмена?
— Это мистер Аллейн, сэр, — подавив усмешку, отвечал Фокс.
— Аллейн? О господи, ну конечно, Аллейн!
— Фокс, будьте так добры закрыть дверь, — сухо распорядился Аллейн, которому вся эта игривость совсем не нравилась. Он подождал, пока Фокс сделал требуемое, после чего заговорил деловым тоном:
— Мистер Периш, мы хотим задать вам ряд вопросов по поводу смерти вашего кузена. Местный суперинтендант представил нам отчет, но мы бы хотели выяснить подробности лично, если не возражаете.
Периш сделал выразительный жест царского легкомыслия и воскликнул:
— Ну естественно, джентльмены!
— Так вот, мы решили, что нам следует поговорить с вами…
— Одну минуточку, — вставил Периш. — Мне надо знать только одну вещь — был ли мой кузен убит?
Аллейн посмотрел на изящные руки Периша и, помолчав, ответил:
— Я не могу дать вам прямого ответа. Но насколько мы успели выяснить, признаков несчастного случая не имеется…
— Это чертовски гадко, — глухо проронил Периш. И туг в первый раз голос его зазвучал искренне.