Но тот хотя бы о дате защиты был давно предупрежден, а Птахину теперь надо за две недели получить два экспертных заключения и собрать подписи всех преподавателей, которые вели у него занятия, что они с работой ознакомлены и к защите его допускают.
Интересно, кто это ему так удружил? Впрочем, все очевидно.
Задержись он в столице еще на неделю, гарантированно ничего бы не успел. Даже при том, что диплом у него уже написан и переплетен (это он молодец, что озаботился). А так еще есть шанс, если никто специально палки в колеса ставить не будет.
Так что все время до защиты ушло у Пети на беготню, ожидание под дверьми и сжигание нервов. Преподавателя же надо не просто отловить, ему еще и диплом минимум на сутки оставить надо. Хотя со многими из них у кадета были хорошие отношения, на ходу никто ничего не подписывал, все марку блюли. Левашов с Фонлярским так и вовсе по неделе книгу держали, как будто не знали о сроках. Очень выручило, что у него целых три экземпляра диплома было. С трудом, но успел. Последнюю подпись получил уже накануне заседания комиссии. К счастью, еще в первой половине дня, так как после нее надо было еще бежать в приемную ректора к прекрасной Наталье Юрьевне и зафиксировать у нее, что кадет Птахин все документы собрал и к защите готов.
Когда выходил из кабинета Трегубова (тот неожиданно куда-то отъезжал и появился только накануне), встретил Левашова, который деловым шагом шел ему навстречу к тому же артефактору. Это бы не привлекло Петиного внимания (кроме разве что самого факта встречи), если бы куратор не нес под мышкой книгу, очень похожую на диплом самого кадета. Нет, все-таки не его. Обложка чуть другого цвета, или это тени так играют? Стало интересно.
Птахин отошел немного в сторону и прислонился к стене, сделав вид, что перебирает отзывы и подписанные преподавателями листы. А сам сжал в кулаке шаманский не то рог, не то зуб и вызвал некрупную тень, которая его так в Тьмутаракани выручала. До чего же здорово, что он этот артефакт себе вернул! Да и рысь тоже очень полезной бывает.
Навыков управления духом он не потерял, и небольшая тень ловко просочилась сквозь щель под дверью в кабинет артефактора. И стало слышно, о чем там разговор идет.
– Не понял, Петр Фомич, – говорил Трегубов, – это что же, вы сами за кадета по кабинетам ходите, подписи собираете? Как-то все это очень странно. А где же Волохов?
– Вместе мы бы еще глупее выглядели. Ему защиту на завтра назначили, а еще три подписи осталось. Вот и приходится лучшему выпускнику этого года помогать.
– Но времени у него же было более чем достаточно. А если не успел, может после всех еще одну попытку предпринять.
– Нельзя ему после всех. Лучший кадет курса не может после всех диплом защищать. Ему первым быть положено. Ну, вы понимаете. Я ему и так послабление сделал – в первый день, но после Птахина. На контрасте, так сказать. Думал, что этот мещанин к сроку как раз не успеет. А он вон что выкинул. Всю академию на уши поставил.
– Это как же? Я, простите, не в курсе, только вчера вернулся.
– Вы диплом Птахина видели? Он же только что от вас вышел.
– Естественно. Очень хорошо оформлен, приятно в руки взять.
– Вот именно. А у остальных были просто толстые тетради, которые мало от обычных конспектов отличались. А теперь все будто с ума сошли. Все переписчики и переплетчики в городе работой обеспечены. И даже художникам дело нашлось. Чтобы дипломы были не хуже, чем у Птахина. Такая очередь образовалась. Если бы лично не вмешался, Волохов и вовсе не успел бы. А так – вот, смотрите!
– Действительно, красиво оформлен. Но читать его работу, как я понимаю, времени вы мне дать не хотите?
– Мне еще три подписи сегодня собрать надо, я же говорил. Да и что тут читать? Лучший кадет курса, лучший выпускник за последние десять лет. Ветер, огонь и молния – все уже на уровне третьего разряда. А может, и второго. Просто не принято из академии сразу в генеральском чине выпускать. Вот отработает три года по распределению, вернется, тогда и новый перстень получит. Талантище. И род ведет от Рюрика.
Дальше Петя подслушивать не стал. Все уже ясно, а стоять в коридоре – привлекать к себе ненужное внимание. Толпы сейчас мимо не ходят, младшие курсы на занятиях, но все равно могут вопрос задать или хотя бы поздороваться, а он весь вместе с духом в кабинете.
Не ожидал, что его старания такой эффект произведут. Интересно, сколько эти аристократы денег потратили? Он-то все сам делал. Хотя нет, переплетчику целых три рубля заплатить пришлось.
К Наталье Юрьевне Петя поспешил не прямиком, а с заходом в свою комнату. Прихватил фунтовый пакет чаю и, немного поколебавшись, отрез ткани. Не по чину ему такие шикарные подарки дарить, да и не принято это, но… Прекрасная помощница ректора все время обучения относилась к нему по-доброму, не раз поддерживала, если не сказать выручала. Да и сейчас ее помощь лишней не будет. С одной стороны, защита диплома во многом формальность. Главное, что кадеты магами стали, заклинания освоили и определенного разряда достигли. Но, с другой стороны, академия – высшее учебное заведение, а традиции надо соблюдать. Крови и нервов у выпускников этот последний этап обучения может попортить немало. Наталье Юрьевне вполне по силам как затянуть процедуру присвоения будущему магу перстня, так и упростить ее. А подарки чиновникам и врачам надо дарить не после, а до решения вашей проблемы. Железное правило, многократно подтвержденное практикой.
К тому же Наталья Юрьевна Пете просто нравилась. Так что сомнения были недолгими.
– О прекраснейшая! – Обращение можно было счесть нахальством, если бы Петя не смотрел на помощницу с искренним восхищением и преданностью. Это выражение он не один день отрабатывал перед зеркалом. – Принес документы на завтрашнюю защиту. И радость завершения пути в академии и получение мажеского перстня омрачает только то, что дальше ваш волшебный облик мне придется хранить только в памяти. Вернуться сюда за новым перстнем мне если удастся, то еще очень не скоро. Но ваш образ я сохраню в своем сердце. Да он и сам сохранится, даже если бы я этого не хотел. И позвольте в знак моего восхищения…
Далее Петя преподнес со всей возможной скромностью принесенные дары. И если чай был сразу отложен в сторону, то ткань магиня рассмотрела внимательно и с интересом. Некоторое время очень строго смотрела на кадета, но потом улыбнулась и подарок приняла.
– Не следовало бы, конечно, – подвела она итог своим колебаниям, – но боюсь, без вас в лавках нашего маленького городка что-либо подобное не скоро появится. И строго завершила: – Надеюсь, в продаже этой конкретной ткани не будет?
Петя заверил ее, что вообще ничего не появится. Вот только ей и привез. И еще сестре, если быть честным, но там совсем другая расцветка. И он ее уже отдал. Последнее добавил, чтобы не потребовала посмотреть и тот отрез. А ведь могла, судя по загоревшимся глазам.
Впрочем, расстались они на вполне мажорной ноте, и Петя ушел в уверенности, что серьезных препятствий по дороге к мажескому перстню у него не будет.
Поэтому на защите он совершенно не волновался и спокойно отвечал на любые даже каверзные вопросы. Вежливо и с достоинством.
Мероприятие проходило в аудитории № 1 главного корпуса. Только теперь большую часть небольшой сцены занимали поставленные полукругом столы преподавателей (ныне – высокой комиссии), а трибуна лектора, за которой и предстояло выступать выпускнику, была сдвинута в сторону и оказалась приблизительно в их фокусе.
Места для слушателей кадетов остались на привычном месте. И хотя они были заполнены едва ли на четверть, в зале собрались почти все третьекурсники. И даже десяток кадетов первого и второго курсов, пришедших сюда из любопытства. Зал был способен вместить всех обучающихся в академии (и даже с запасом). Хотя на Петиной памяти такого ни разу не было, общее построение происходило только на плацу.
В президиуме, если уместно так называть высокую комиссию, присутствовали практически все преподаватели академии. Занятия на младших курсах в день защиты не велись. Посредине занял место ректор, Наталья Юрьевна сидела рядом с ним и даже приветствовала вышедшего выступать Петю легким кивком и сдержанной улыбкой. Левашов, наоборот, расположился с краю, наиболее близко к трибуне.
Свой доклад Петя сопроводил вывешиванием на стене за собой больших листов ватмана, на которых были выписаны краткие тезисы его работы, а также все рисунки из ее текста. Все вечера на это убил. Может, и зря, но впечатление, по крайней мере, на кадетов это произвело. Судя по перешептыванию, работы местным художникам в ближайший месяц будет много.
«Жаль, процента с них уже не получить, – отметил про себя Петя. – Надо было раньше договариваться».
Сам же доклад прошел на удивление спокойно. Возможно, его и вовсе не слушали. Петя и не старался говорить интересно. Наоборот, монотонным голосом и максимально занудливо. Ни к чему ему тут театр одного актера разводить, тем более что тема диплома у него была отнюдь не выигрышная. Преподаватели его диплом уже и так прочитали, а сокурсники думали больше о своих предстоящих защитах. Разве что младшекурсникам было интересно послушать про шаманов, но они вопросов, понятно, не задавали.
Оппонентов как таковых не было. Высказался Новиков, как ведущий целитель и Петин куратор. Но тема диплома прямого отношения к целительству не имела, разве только в части оказания помощи пострадавшим от шаманской магии. Но тут сам Семен Семенович мог мало что сказать, так как вопрос был недостаточно изучен. Не Птахиным, а вообще. Хотя признал, что именно у Птахина в этом деле были наибольшие успехи. В целом оценил дипломную работу положительно.
Левашов как куратор курса ничего хорошего о Пете не сказал. Но особо развить мысль о роли и месте мага и офицера в современном обществе ему не дал ректор, не слишком вежливо предложив тому попробовать свои силы не только в физическом развитии кадетов, но и в преподавании философии магии. От оценки конкретной работы Птахина Левашов воздержался.