— Игнатов влюбился в Марину, — продолжает Борисова. — Он боготворил её. Делал всё. Следил за каждым её шагом, был рядом, когда ей это было нужно, и даже когда не нужно.
Но Марина видела в нём только друга, ничего больше.
И когда она познакомилась с Максимом Звонарёвым, Гришка просто исчез из её жизни.
Просто так исчез из жизни женщины, в которую был безумно влюблен? Слабо верится в такое. Ну, если только у него была железная воля. Слабо верится в такое.
— Максим был фарцовщиком, его мир был ярким и опасным. Марина, как заворожённая, погрузилась в него, забыв обо всём остальном.
Оля рассказывает важную информацию, и я стараюсь не нырять в свои ассоциации по поводу самой Борисовой, которые далеки от темы нашей беседы.
— После убийства Максима и исчезновения Марины никто не видел Игнатова, не слышал о нём.
Смотрю на собеседницу, слушаю ее приятный голос. Ей бы радио или телеведущей работать, а не редактором в издательстве.
Не думаю, чтобы парень так одержимый любовью, вдруг просто смирился и отошел в сторону. Тут явно, что — то не так.
И Ника настаивает, что за ним нужно проследить.
Чувствую, что в этой истории Игнатов играет не последнюю роль. В его молчании и уединении кроется что–то.
Ольга выглядит уставшей, но решительной. Я передаю ей папку, которую дал Дед, и наблюдаю за её реакцией. Она открывает, и её лицо меняется.
— Что это? — спрашивает она, поднимая на меня глаза. — Где ты это взял?
— Серьезные люди дали, — отвечаю я, чувствуя, что напряжение нарастает.
Ольга долго смотрит на фотографии и документы, её руки дрожат.
— Здесь есть вещи, которые я никогда не видела, — говорит она наконец. — Но это не объясняет, кто похитил Марину.
— Мы должны узнать, — твёрдо говорю я. — И защитить ее сына.
Ольга вздрагивает.
Поднимает на меня глаза.
— Ты прав, Макар, — говорит, сжимая мою руку.
Черт! Мне приятны ее прикосновения.
— Почему ты не сказала мне о ребенке Ольховской?
Ольга смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
— Да, у Марины есть сын. Прости. Я не могла сказать об этом раньше. Но теперь, когда ее нет, мы должна позаботиться о Ванечке.
— Спасибо, Оля, — держу ее руку в своей. Ее рука теплая, кожа нежная и гладкая. — Ты мне очень помогла.
Она хлопает в ответ своими огромными карими глазищами.
— Я очень волнуюсь за Марину. И Аня Веснина тоже очень волнуется.
— Кто такая Аня Веснина?
— Наша общая подруга.
— А Ника Королева тоже ваша подруга? — внимательно смотрю на Олю.
— Нет. Мы дружили только втроем, — мотает головой.
Вот это уже интересно. Зачем тогда Ника выдает себя за подругу Ольховской? Да еще платит такие деньги за журналистское расследование.
— Запиши адрес Ани Весниной.
— Да, конечно.
Мне приходится отпустить ее руку. Оля быстро пишет адрес на салфетке и подает мне.
Я не беру.
— Рядом свой напиши, — киваю на салфетку.
Она пишет адрес.
— Спасибо, — забираю салфетку. — А в гости на чай пригласишь холостого мужчину? — смотрю прямо в ее глубокие карие глаза.
— Конечно. Думала, Макар, уже не дождусь твоей просьбы. Сама хотела пригласить.
— С кем живешь?
— Одна. Снимаю однушку в Южном Чертаново. Не далеко?
— К такой красотке можно ехать куда угодно. Жди меня в субботу в девятнадцать– ноль–ноль.
Стою на трамвайной остановке, пытаясь переварить информацию, которую дала мне Борисова.
Гриша Игнатов — тихий студент, влюблённый в Ольховскую. А теперь вдруг исчез, несмотря на то, что должен бить во все колокола, искать пропажу.
Возвращаюсь в общежитие.
— На работе был? — встречает Михаил.
— Да, — коротко бросаю я.
— Как собираешься совмещать с учебой? — серьезно спрашивает он.
Не нравится мне его нравоучительный тон.
— Нормально. А что? — грубо отвечаю я.
Молчит.
— Ну, если больше ко мне вопросов нет, то скажу. От дежурства по комнате меня освободите. Как работающий кадр, буду в общий бюджет денег больше класть на тридцатку.
— Давайте голосовать, — объявляет Михаил.
— Я за, — голосует Коля.
— Я тоже, — откликается Сергей.
— Ну, я как все, — соглашается с большинством и Миша.
— Спасибо, друзья, что отнеслись с пониманием, — спокойно констатирую я.
Быстро начинаю готовиться к завтрашним занятиям.
Смотрю на часы, спать сегодня придется мало. Но мне не привыкать.
Хватаю куртку с вешалки, обуваю туфли. И выхожу на улицу.
Холодный ветер пробирает до костей. Поднимаю воротник повыше.
Вечер выдался на редкость мрачный. Каждый шаг отдается эхом в пустых переулках.
Я уже близок к дому Игнатова, надо только зайти в арку между домами.
Стоило туда нырнуть, как тут же на меня надвинулись троих бандитов в подворотне.
На автопилоте делаю шаг в сторону к стене, чтобы прикрыть спину.
Исподлобья разглядываю троицу.
В тот день подъезжали двое. Теперь караулят уже трое.
Так. Понятно.
Первый — высокий и тощий. У него на поясе финка, и он явно знает, как с ней обращаться. Второй — коренастый, с бритой головой и кастетом на правой руке. Он выглядит так, будто всю жизнь только и делал, что ломал кости. Третий — невысокий, но широкоплечий, с грубыми чертами лица и тяжёлым взглядом.
Они обступают меня, словно хищники перед броском.
— Ты Макар Сомов? — холодным презрительным голосом спрашивает тощий.
Киваю, чувствуя, как напряжение растёт с каждой секундой. Я готовлюсь к началу драки, но они не дают мне ни секунды передышки.
Первым на меня бросается коренастый с кастетом. Его удары быстрые и сильные, но я успеваю увернуться, и тут же отвечаю ему левым хуком в челюсть.
Он пошатывается, но быстро приходит в себя, и мы продолжаем обмениваться ударами. Я вспоминаю все свои тренировки по боксу, каждое движение отточено и точно, словно я снова на ринге.
Тем временем тощий с финкой пытается подкрасться ко мне сбоку. Вижу его краем глаза и делаю еще шаг назад, вплотную к стене, чтобы избежать удара.
Но он всё равно оказывается слишком близко, и мне приходится действовать быстро. Я хватаю его за запястье, выворачиваю руку и выбиваю нож. Он вскрикивает от боли, но я не даю ему времени на восстановление, наношу серию быстрых ударов в живот и ребра. Он падает на землю, корчась от боли.
Третий бандит, невысокий, но крепкий, наконец–то решает вступить в бой. Он бросается на меня с дикой яростью, его удары быстрые и мощные.
Я использую приемы из карате, блокируя его атаки и контратакуя. Мы обмениваемся ударами, и каждый из них отдаётся болью в моих костях. Я чувствую, как силы постепенно покидают меня, но отступать не собираюсь.
Внезапно, из темноты появляется ещё один человек.
На чьей стороне он будет драться. Молнией проносится в голове.
Он высокий, с мощным телосложением, и его удары столь же сильны, сколь и точны. Он вмешивается в драку, помогая мне справиться с последним бандитом.
Незнакомец наносит коренастому мощный удар в челюсть, тот падает на землю без сознания. Мы вдвоём справляемся с оставшимися бандитами, и они, поняв, что дело плохо, убегают, оставив нас в покое.
Я смотрю на своего напарника, пытаясь понять, кто он такой. Выглядит он внушительно: коротко стриженные волосы, сильные руки и глаза, полные решимости.
— Спасибо, — стараюсь успокоить дыхание.
— Меня зовут Фёдор, — коротко представляется он и, не дожидаясь моей реакции, разворачивается и уходит в темноту.
Я остаюсь стоять посреди пустого переулка, пытаясь осмыслить произошедшее.
Кто этот Фёдор и почему он мне помог? В голове роятся вопросы, но ответов нет.
Снова тишина. Я осматриваюсь, понимая, что теперь всё изменилось.
Я остался один, оглядываюсь по сторонам. Может притаился кто там? Нет, похоже, сбежали все.
Это хорошая новость, потому что мне нужно к Игнатову.
Отряхиваюсь и направляюсь к дому.
Я стою перед дверью однокомнатной квартиры Гришки Игнатова и ищу кнопку звонка. Кнопку вижу, но она бестолково прибита на косяк, а провод, ведущий к ней обрезан и болтается в воздухе.
То ли малолетки похулиганили, то ли сам хозяин не хочет, чтобы его беспокоили.
Квартира хрущёвка на пятом этаже панельного дома. Дверь старая и облупившаяся, кажется, скрипит ещё до того, как я к ней прикасаюсь.
Делаю глубокий вдох и стучу. Дверь открывается сразу, как будто хозяин квартиры ждал кого –то.
Разглядываю молодого мужчину в упор.
Григорий Игнатов — белобрысый парень, который безнадежно добивался отношений с яркой эффектной Ольховской, своей однокурсницей.
Вспоминая характеристику, данную парню Ольгой Борисовой и оглядывая его с ног до головы, начинаю понимать, что шансов у мужика не было ни одного.
Просто ноль шансов.
Его светлые, почти белые волосы, ресницы и брови делают его похожим на призрака. Глазасветлые, будто выцветшие, смотрят угрюмо исподлобья. Ему двадцать пять лет, но он кажется старше из–за этого безжизненного взгляда.
— Ты кто? — спрашивает Игнатов, перегородив мне вход в квартиру.
— Следователь Сомов Макар Матвеевич из районного отделения милиции.
Машу перед его лицом красной корочкой. Открываю и закрываю. Он щурится, забыл очки одеть. Пытается вглядеться в расплывающиеся строчки перед глазами.
Не говорю уже о том, что я четко знаю свою работу. Быстро захлопываю удостоверение прямо перед его носом.
— Разрешите пройти в квартиру? — говорю громко и четко.
— Заходи, — говорит Игнатов, отступая назад, и я прохожу внутрь.
Уверенно прохожу в жилую комнату через узкую прихожую, в которой струится тусклый свет от единственной лампочки под потолком.
Оглядываюсь.
В комнате возле стены стоит стол, накрытый клеенкой, пара стульев, шкаф с одеждой и старый диван, покрытый потертым пледом. Телевизор «Рубин» на подставке, рядом стопка книг и газет. На стене висит ковер с орнаментом характерным для советских ковров.