— Кабачкой?
— Бери выше, красной.
— Фу, не люблю, жирная и соленая она.
— Как хочешь.
Машка испаряется, захлопнув за собой дверь, парни гогочут:
— Баба с возу, кобыле легче… в смысле, больше достанется, — отправляет в рот огромный кусок хлеба, густо намазанный икрой.
Я же перебираю пальцами, барабаню по стеклу, мысленно гадая, сдать, не сдать, сломать или плюнуть.
Будь я в 2024, я бы прошел мимо, как делают многие, моя хата с краю, важно только то, что касается моей семьи. Чужие проблемы не интересуют. Хищение государственной собственности? Я здесь при чем? Я агент по борьбе с экономическими преступлениями? Нет? Ну и пошли нафиг. Пускай кто-нибудь другой рвет себе очко, но не я.
Но сейчас, здесь всё иначе. Нет никого другого, кто бы знал о банде и о «рыбном деле». Никого нет, кроме меня. А значит, разгребать грязь мне.
Дело не в том, что я уверовал все душой, что я комсомолец, советский человек с кристально чистой совестью. Нет.
Всё иначе, намного сложнее.
Воздух этого мира заставляет мыслить по-другому.
И я выбираю путь человека, который действительно хочет сделать мир чуток чище и дорогу светлее.
Этим же вечером я звоню Катиной Клавдии, уже через час мы с девушкой встречаемся в клубе. Одного взгляда хватает, чтобы понять, как ей не терпелось сходить на танцы.
На пышногрудой Кате оказывается темно-красное короткое платье под шубкой цигейковой, а в пакете — туфли на каблуке.
— Ты со сменной обувью, — усмехаюсь я.
Кивает.
В гардеробной снимает вязаную шапку, и копна светлых волос спадает ей на плечи.
Мы проходим в зал для танцев, и я замечаю, что девушек больше, чем парней. Они заполонили все скамейки, ждут, пока их пригласят на танец.
— Здесь можно экскурсии водить, — усмехаюсь я, — глядя на плакаты с советскими передовиками и агитацией, развешанные по стенам.
Лампы горят тускло и это придает интимности вечеру.
— Часто здесь бываешь?
Белокурая бестия крутит головой по сторонам, будто проверяет, нет ли кого знакомого, только потом со спокойной совестью отвечает.
— Нет.
— Ну да, не рентабельно одной сюда ходить.
Белокурая девица непонимающе хлопает глазами, но не переспрашивает.
— Слушай, спрашиваю ее, давно работаешь в «Океане»?
— С открытия.
— А пытались через тебя икру продавать, пряча ее в консервах рыбных?
— Что?
— Ну может, подкатывал кто с подкупом или угрозами? К тебе или к кому из продавщиц?
— Макар, я не очень хорошо тебя понимаю. Сегодня не рыбный день четверг, чтобы о рыбе говорить! — злится, надувает щеки.
Устало выдыхаю. Я пришел сюда, чтобы девчонку пытать, а не на танцульки, но она тащит меня в зал.
Музыка быстрая, но я ориентируюсь по ситуации, кладу руки ей на талию, веду.
— Ты не слышала, чтобы икру подпольно продавали у вас?
— Ну, как у всех, приходит отдельно по заказам для членов партии и их семей.
Как же сдевушкой тяжело. Она такая тягучая как резина, мозги совсем не работают. Вроде старается, но не выходит у нее ничего.
Адреналин кипит в крови, и я выкладываюсь на полную. Пускай идет всё прахом. Даже если наступит настоящий ад, и я не выйду из него живым, я хочу попробовать сделать хоть что-нибудь. Задаю ей вопрос.
— Возьмешь на реализацию красную икру?
— Издеваешься?
— Нет. Я серьезно.
— Ты со мной познакомился для этого? — обижается.
— Нет, ты очень красивая.
— Правда?
— Да.
— Поехали ко мне, сегодня бабушки нет дома!
Ого. Так сразу? Не могу же я мотать сопли на кулак, поспешно соглашаюсь. Если решил быть хитросделанным, то надо соответствовать своему плану до конца.
Отчаянно киваю головой.
Добираемся до дома Клавдии в кромешной темноте, кто-то разбил фонари у ее дома.
Где-то рядом мелькают мужские тени и меня на мгновение сковывает животный страх, что если за мной следит Рытвин? Тогда он уже знает, что я играю в свою игру.
Могут пострадать невинные.
Эта глупая блондинка Клава, например.
С меня ручьем стекает пот.
Кто-то больно ударяет меня в плечо, и я тут же бью в ответ.
— Мальчики, не надо, — плачет Клавдия над лежащим на земле полудохликом.
— Это кто? — рычу я.
— Мой ухажер, Павлуша. Сосед.
Павлуша поднимается и бегом пускается в бегство.
— Чего он хотел?
— Ревнует меня ко всем, даже к тени.
— Рациональное объяснение его глупому поступку — ударить сильного соперника, вырубиться, а потом сбежать.
— Он немного недоделанный, крыша у него явно протекает, но он сильно меня любит, глупенький.
Понятно.
Поднимаемся на третий этаж, здесь бедненько, но чистенько. Впечатляет. Пьем чай с медом и печеньками.
Девушка умело меня целует, отвечаю ей, но отворачиваюсь, проходит поцелуй по касательной.
— Не в губы, — уведомляю ее.
Спустя два часа, напоминаю ей о том, что мне нужна информация, с кем общается Илона, кто к ней часто приезжает.
— Что мне будет, если застукают за этим делом? Расстрел?
— Не глупи, — глажу ее по светлой голове. Целую в ключицу. — Если я сам буду продавать икру через ваш магазин, тебя возьму в долю, — вру, и даже не краснею. — У меня связи на самом верху, — показываю на потолок.
— На небе?
— Бери выше.
— В ЦК?
Киваю. Сам себе напоминаю сейчас Остапа Бендера. Не очень приятно оказаться в его шкуре, но выхода нет.
Наутро уезжаю в университет.
Глава 32
Дальше всё идет по накатанной. В течение декабря-января я вступаю в преступную цепочку, вожу икру, знакомлюсь с людьми, общаюсь с Клавой.
На встрече Нового года ситуация немного выходит из-под контроля, когда Клава оказывается в доме Вали, представляется ее подругой.
Клава как назло провоцирует, а Валентина ревнует. Я же думаю о том, что обе сейчас могут всё испортить.
Мою игру пустить под хвост, сломать всё, что строит мужик, своей бабской ревностью.
Но Клава быстро успокаивается, соглашаясь молчать, за еще пять дополнительных процентов от сделки, а Валя соглашается верить, что у меня с Клавой ничего нет, кроме флирта.
За два месяца прокачиваю мышцу, получая всю информацию, и начинаю действовать.
— У тебя всё хорошо? — интересуется Сытин, когда мы возвращаемся в пятницу с обеда на пары.
— По мне не заметно? — прищурившись смотрю на товарища.
— Нет.
— С чего ты это решил?
— Когда Лидия к тебе приставала в столовой, требуя уступить место в очереди беременной пятикурснице, ты смотрел на нее и даже не возражал.
— Я уступил?
— Да.
— Я не видел ни Лиду, ни беременную студентку, — отвечаю быстро.
— Именно об этом я и говорю, ты не собран. Вчера тебя на тренировке в спарринге били. Разве такое возможно? Тебя! Чемпиона!
— Никакой я не чемпион, так любитель, — огрызаюсь, впервые меняя тон с безразличного на нормальный.
Признаться товарищу в том, что у меня впервые в жизни настоящая проблема, я не могу, этим покажу свою слабость. А слабых мужиков в этом мире не любят, даже их собратья.
— Да, просто настроения нет. Февраль, хандра. Это нормально.
— Издеваешься? У тебя есть всё, о чем можно мечтать, девчонки за тобой табунами ходят, ты местный чемпион, учишься на одни пятерки, нашел работу один из немногих, да еще и по специальности!
— Ну ты прямо героя какого-то нарисовал. Не Гагарин я, и в полет меня не возьмут.
— При чем здесь Юра и космос? Тебе на земле тесно стало?
— Космос — это идея, — усмехаюсь я.
— Да ладно? — смотрит на меня серьезно.
А мне до жути смешно, я-то о другом подумал — вот бы когда в следующий раз меня внедорожник переедет, отправили бы меня в другую галактику, служить в звездном флоте.
Наверняка такие есть! Я люблю читать фантастику — братьев Стругацких читаю взахлеб, Айзека Азимова, Рэя Брэдбери.
Не только же умные книги советских деятелей зубрить наизусть. Студент должен быть развит всесторонне.
После учебы, никуда не иду, не еду, отдыхаю до позднего вечера, читаю книгу Стругацких.
— Не пойдешь к Толику на день рождения?
— Не, я уезжаю домой сегодня.
— Удачной дороги, — парни желают мне хорошо съездить, уходят, оставляя одного.
Слышу приглушенные стуки где-то рядом, машинально вздрагиваю. Нервны напряжены как струны.
Осталось несколько шагов перед прыжком в бездну. Но для себя уже всё решил — с этим майором Рытвиным, выдающим себя за кэгэбиста обязательно нужно разобраться. Чем быстрее, тем лучше. Доказательств я собрал немерено за два месяца.
Слишком много информации из будущего он знает, ему легко ориентироваться здесь благодаря этому.
Поезд домой уже скоро, и я собираюсь, выхожу на улицу. Темно. Под ногами скрипит снег, оборачиваюсь — никого. И так пару — тройку раз.
— Эй, вы, выходите! — ору на них. Но никто не показывается.
Только когда сажусь в поезд в метро, немного расслабляюсь. Никто из них, тех, кого я посадил себе на хвост, не поедет со мной до дома, однозначно, проблемы никому не нужны, тем более, настоящим бандитам.
Зато мне нужно обязательно добраться до дяди Вити и серьезно поговорить. Для этого я пригласил его на выходные на рыбалку.
Еду из столицы домой, это недалеко всего сто пятьдесят километров, но при моей занятости — учеба, игра в Остапа Бендера, тренировки по боксу — едва удается вырваться.
Поезд, скрипя тормозами, медленно вкатывается на перрон столичного вокзала.
Вечерпятницы, ребята в общежитии гуляют, празднуют день рождения одного из сокурсников, а мне не до гуляний. Проблемы так и дышат в спину. Гонят вперед. И я как гончая бегу, не сбавляя хода, чтобы поскорее освободиться от ярма, сбросить тяжесть, которая капитально гнет мне спину.
«Не по Сеньке шапка», — вспоминаю любимую поговорку бабушки, впервые примеряю к обстоятельствам.