— Подарок от наших новых... подданных, — ответил Антон. — Их мастер-резчик создал это в мою честь.
Елена внимательно изучила статуэтку:
— Символично. Человеческая фигура, трансформирующаяся во что-то иное. Они видят в тебе некий эволюционный идеал?
— Более того, — Антон невесело усмехнулся. — Они создали целую религию, основанную на эволюции как высшей силе, а нас видят как следующую, закономерную ступень развития.
— Опасная концепция, — нахмурилась Елена. — Религиозное поклонение может легко перерасти в фанатизм.
— Или стать полезным инструментом управления, — холодно ответил Антон, снова проявляя тот циничный прагматизм, который в последнее время всё чаще доминировал в его решениях. — Люди, верящие в твою божественную природу, гораздо надёжнее тех, кто подчиняется из простого страха.
Елена внимательно смотрела на него:
— Ты действительно так считаешь? Или это говорит влияние поглощённых сущностей?
Вопрос заставил Антона задуматься. Действительно, эта холодная расчётливость в использовании религиозных чувств больше напоминала Мехнода с его механистическим подходом к человеческой психологии.
— Возможно, и то, и другое, — признал он после паузы. — Я интегрировал их опыт, их знания, их подходы. Но решения принимаю я.
— А кто сейчас "я"? — тихо спросила Елена. — Антон? Или нечто большее, что использует это имя как удобную оболочку?
Этот вопрос — глубокий, философский, затрагивающий самую суть идентичности в процессе эволюции — остался без прямого ответа. Вместо этого Антон перевёл разговор на практические аспекты взаимодействия с общиной.
В последующие недели отношения колонии с поселением "Возрождённой Руси" развивались в неожиданно позитивном направлении. Люди предоставляли ценные услуги — ремесленные изделия, сельскохозяйственную продукцию, ручную работу, требующую тонкой моторики и эстетического чувства, которых не хватало большинству зомби.
В обмен они получали защиту, доступ к определённым ресурсам колонии и, что особенно ценилось Святогором, возможность наблюдать и изучать "следующую ступень эволюции" из первых рядов.
Антон время от времени посещал общину, наблюдая за её развитием с растущим интересом. Что-то в этих людях, в их простом образе жизни, в их странной, но искренней вере вызывало в нём отголоски почти забытых человеческих эмоций — любопытства, уважения, даже некоего подобия тёплых чувств.
В один из таких визитов Святогор пригласил его на общинный праздник — "День Нового Пути", установленный в честь прибытия под защиту колонии.
— Мы будем рады видеть вас как почётного гостя, — сказал старейшина. — И других лидеров колонии, если они пожелают присутствовать.
Антон неожиданно для себя согласился:
— Я приду. И, возможно, Елена, наш научный директор. Она проявляет интерес к вашей... культурной адаптации.
В день праздника община преобразилась. Центральная площадь была украшена цветами и резными деревянными символами. Длинные столы ломились от простой, но обильной пищи — хлеба, печёного мяса, овощей, мёда.
Жители были одеты в праздничные одежды — стилизованные древнерусские костюмы, расшитые традиционными узорами, но с добавлением новых мотивов, символизирующих эволюцию и трансформацию.
Антон и Елена прибыли без особого эскорта — необычное решение с учётом растущей параноидальности лидера колонии в последнее время. Их появление вызвало волну почтительных поклонов, но не паники или ужаса, что было типичной реакцией большинства людей на вид эволюционировавших существ.
Святогор лично вышел встречать гостей, облачённый в церемониальное одеяние, напоминающее смесь языческого жреца и учёного.
— Добро пожаловать на наш скромный праздник, — приветствовал он, низко кланяясь. — Для нас великая честь видеть вас среди нас в этот особый день.
Антон кивнул в ответ:
— Мы пришли наблюдать, как развивается ваша община под нашей защитой.
— И как человеческая культура адаптируется к новой реальности, — добавила Елена с искренним научным интересом.
Их проводили к почётным местам — резным деревянным креслам, установленным на небольшом возвышении. Начался праздник — сочетание ритуальных элементов, театрализованных представлений и общинного пира.
Особое внимание привлекло центральное действо — символическое изображение эволюции человечества, от примитивных гоминидов до современных людей, и дальше — к новым формам, представленным актёрами в стилизованных костюмах, отдалённо напоминающих внешность Антона и других эволюционировавших существ.
— Интересная интерпретация, — заметила Елена, наблюдая за представлением. — Они видят эволюцию как непрерывный, осмысленный процесс, а не как серию случайных мутаций и естественного отбора.
— Люди всегда искали смысл в хаосе, — пожал плечами Антон. — Это часть их природы.
— Нашей природы, — мягко поправила Елена. — Мы эволюционировали от них и сохранили многие основополагающие черты, включая потребность в осмыслении мира.
Антон промолчал, но что-то в его взгляде изменилось — будто мимолётная тень задумчивости пробежала по обычно холодному, расчётливому лицу.
После основного представления начались общинные танцы и песни — смесь древних славянских мотивов с новыми элементами, отражающими изменившийся мир.
Глава 12
Дети водили хороводы вокруг стилизованного изображения грибницы, взрослые исполняли сложные ритуальные танцы, символизирующие союз старого и нового, человеческого и постчеловеческого.
Святогор подошёл к почётным гостям с чашами из резного дерева:
— Наш традиционный мёд, собранный и освящённый по древним обычаям. Примете ли вы его как знак дружбы и союза?
Елена с интересом взяла чашу:
— С удовольствием. Хотя наш метаболизм отличается от человеческого, многие из нас сохранили способность воспринимать вкусы и получать от этого... удовольствие.
Она сделала небольшой глоток и улыбнулась:
— Восхитительно. Сложный букет, сладость с нотками горечи.
Антон колебался. В последнее время он редко употреблял что-либо помимо специализированных питательных составов, производимых грибницей. Человеческая еда и напитки казались ненужной роскошью, данью прошлому.
Но что-то в атмосфере праздника, в искреннем предложении старейшины, в одобрительном взгляде Елены заставило его принять чашу.
— За эволюцию, — произнёс он, поднимая мёд. — И адаптацию.
Вкус был ошеломляющим — не столько своей интенсивностью, сколько каскадом воспоминаний, которые он вызвал. Человеческие воспоминания, давно погребённые под слоями новых знаний и опыта. Детство, праздники, семья... эхо прошлой жизни, от которой он так старательно дистанцировался.
— Древний напиток для нового пути, — улыбнулся Святогор, заметив реакцию Антона. — Мы храним традиции не из слепого консерватизма, а потому что видим в них семена будущего.
Праздник продолжался до позднего вечера. Когда на небе зажглись звёзды, начался финальный ритуал — общинное пение у большого костра. Мелодии были странными, гипнотическими — древние славянские мотивы, трансформированные в нечто новое, трансцендентное.
Антон сидел, наблюдая за танцующими фигурами в отблесках пламени, слушая голоса, сливающиеся в единый поток звука, и ощущал необычное состояние. Не экстаз и не озарение — скорее, момент тихой ясности. Будто сквозь все слои его трансформированного существа пробивался слабый голос прежнего Антона — не просто человеческие воспоминания, но и человеческие ценности, эмоции, связи.
— Ты выглядишь задумчивым, — тихо заметила Елена, наклонившись к нему.
— Странное ощущение, — признался Антон. — Будто я вспоминаю что-то, чего никогда не забывал.
— Человечность? — предположила она с лёгкой улыбкой.
Он не ответил, но его молчание было красноречивее слов.
Когда Антон и Елена покидали общину, Святогор проводил их до ворот. Старейшина выглядел усталым, но довольным успехом праздника.
— Надеюсь, наше скромное торжество не разочаровало вас, — сказал он. — Мы стараемся сохранить радость жизни даже в этом изменившемся мире.
— Интересный опыт, — нейтрально ответил Антон. — Ваша община демонстрирует удивительную адаптивность.
— Именно адаптация, не слепое сопротивление переменам, позволяет выжить и развиваться, — кивнул Святогор. — Это урок, который многие люди так и не усвоили.
Он сделал паузу, затем добавил тише:
— Я вижу в вас больше человечности, чем в большинстве сохранивших человеческую форму. Именно поэтому мы выбрали вашу защиту, а не военных.
Антон взглянул на него с неожиданным интересом:
— Что вы имеете в виду?
— Вы эволюционировали, изменились физически, интегрировали новые способности, — пояснил старейшина. — Но сохранили способность к росту, к выбору, к сложным решениям. Вы не просто животное, руководствующееся инстинктами, или механизм, выполняющий программу.
Он посмотрел Антону прямо в глаза:
— В вас есть борьба — между силой и мудростью, между доминированием и сотрудничеством. Это и есть самая человеческая черта из всех — вечное противостояние наших лучших и худших импульсов.
Эти слова достигли чего-то глубинного в сознании Антона. Он не ответил, но, прощаясь, впервые склонил голову в жесте, напоминающем уважительный поклон — нечто, чего не делал даже перед военным командованием во время переговоров.
***
На обратном пути Антон и Елена некоторое время шли молча. Ночной воздух был прохладным, звёзды яркими. Вдалеке виднелись огни центрального комплекса колонии.
— О чём ты думаешь? — наконец спросила Елена, нарушая тишину.
Антон остановился, глядя на звёздное небо:
— О странных поворотах эволюции. Эти люди воссоздают прошлое, чтобы адаптироваться к будущему. Мы трансформируемся в нечто новое, но иногда оглядываемся на наше человеческое наследие.
— Прогресс никогда не бывает линейным, — кивнула Елена. — Настоящая эволюция — это сложная спираль, где новое включает в себя лучшее из старого.