Когда они покинули Сердце, Елена повернулась к старейшине:
— Ты видел это? Он всё ещё борется.
— Да, — кивнул Святогор. — И не только он. Я чувствую... возмущения в телепатическом поле. Другие контролируемые разумы тоже сопротивляются, хоть и бессознательно.
— Значит у нас есть шанс? — в голосе Елены впервые за долгое время звучала надежда.
Святогор задумчиво погладил бороду:
— Возможно. Но нам нужна помощь. Помощь тех, кто понимает природу грибницы лучше, чем мы.
— Ты говоришь о... профессоре Левченко? — догадалась Елена.
— О нём и других учёных, которых ещё не полностью поглотил коллективный разум, — кивнул старейшина. — Грибница была создана как симбиотический организм. Должен быть способ вернуть её к этому состоянию, освободив порабощённые сознания.
Елена оглянулась на пульсирующее здание, из которого они только что вышли:
— Сможем ли мы вернуть Антона?
— Не знаю, — честно ответил Святогор. — Но мы должны попытаться. Ради него. Ради всех нас.
Они покинули центральный комплекс, провожаемые безучастными взглядами стражей. План был рискованным, почти безнадёжным, но это был единственный шанс спасти мир от полного ментального порабощения. И где-то в глубине коллективного разума, погребённый под миллионами чужих голосов, Антон продолжал свою невидимую борьбу за сохранение последних крупиц человечности.
***
В лаборатории на окраине территории колонии профессор Левченко работал над очередным экспериментом. Его некогда блестящий ум теперь был частично подключен к коллективному разуму грибницы, но, будучи учёным до мозга костей, он сохранил определённую автономность мышления — грибница ценила его аналитические способности и позволяла больше свободы, чем большинству подчинённых.
Елена вошла без стука, плотно закрыв за собой дверь.
— Профессор, нам нужно поговорить.
Левченко медленно поднял голову. Его глаза имели характерный янтарный оттенок — признак подключения к телепатической сети.
— Елена? — он моргнул, фокусируя взгляд. — Я не ожидал вас. У меня нет указаний на встречу.
— Именно поэтому я пришла без предупреждения, — она понизила голос. — Мне нужно поговорить с вами, профессор. С настоящим вами, не с ретранслятором грибницы.
Левченко напрягся, оглядываясь на окружающие его приборы:
— Это... опасная тема. Коллективный разум слышит всё.
— Не здесь, — Елена показала небольшое устройство в своей руке. — Локальный блокиратор телепатического поля. Экспериментальная разработка вашей лаборатории, ещё до интеграции. Он создаёт "глухую зону" в радиусе трёх метров.
Профессор неуверенно протянул руку к устройству:
— Это... работает?
— Проверим, — она активировала прибор.
Левченко вздрогнул, его глаза на мгновение потеряли янтарный оттенок, затем вернули его, но уже более тусклый.
— Поразительно, — прошептал он. — Я чувствую... пустоту. Будто часть меня исчезла.
— Не исчезла, а освободилась, — поправила Елена. — То, что вы ощущаете — ваш собственный разум, не искажённый телепатическим контролем.
Профессор потёр виски:
— Частично. Связь ослаблена, но не разорвана полностью. Полагаю, для этого потребовалась бы гораздо большая мощность.
— Но этого достаточно для разговора? — с надеждой спросила Елена.
— Да, если мы будем осторожны, — он серьёзно посмотрел на неё. — Вы осознаёте риск? Если грибница заподозрит... саботаж, последствия будут катастрофическими.
— Я знаю, — кивнула она. — Но у нас нет выбора. Мы видели Антона — настоящего Антона. Он всё ещё существует где-то внутри коллективного разума, пытается бороться.
Глаза профессора расширились:
— Это... невероятно. Теоретически, оригинальная личность должна была полностью раствориться в коллективном сознании недели назад.
— Но этого не произошло, — Елена наклонилась ближе. — И не только с ним. Святогор чувствует... возмущения в телепатическом поле. Сопротивление других порабощённых разумов.
Левченко задумался, его глаза лихорадочно двигались, будто просматривая невидимые данные:
— Коллективное сознание грибницы строилось по принципу интеграции, а не подавления. В теории, каждый присоединённый разум должен сохранять часть автономии, внося свой уникальный вклад в общий интеллект.
— Но что-то пошло не так, — подсказала Елена.
— Да, — профессор кивнул. — Баланс сместился. Вместо симбиоза произошло... поглощение. Грибница превратилась из инструмента связи в доминирующую сущность.
— Можно ли это исправить? — прямо спросила Елена. — Вернуть грибницу к изначальной функции, освободить порабощённые разумы?
Левченко долго молчал, погружённый в сложные расчёты.
— Теоретически, — наконец произнёс он, — существует возможность. Грибница была создана как симбиотический организм с заложенными параметрами взаимодействия. Если эти параметры были искажены, их можно... перенастроить.
— Как? — нетерпеливо спросила Елена.
— Нужен доступ к центральному узлу, — профессор понизил голос до шёпота. — К Сердцу грибницы. И особый нейрохимический катализатор, который изменит баланс телепатического поля.
— У вас есть формула этого катализатора?
— Не полностью, — признался Левченко. — Но основные компоненты... да, я могу их синтезировать. Однако потребуются редкие ингредиенты, доступ к которым строго контролируется.
Елена решительно кивнула:
— Я могу получить всё необходимое. Как научный директор, я сохранила определённые привилегии.
— А доступ к Сердцу? — нахмурился профессор. — Он ограничен даже для вас.
— Об этом позаботится Святогор, — ответила Елена. — У него есть... план.
Устройство в её руке начало мигать, сигнализируя о разрядке батареи.
— Мы должны закончить, — быстро сказала она. — Составьте список необходимых компонентов. Будьте предельно осторожны — маскируйте истинные цели под рутинные эксперименты.
Профессор кивнул, его глаза снова начали приобретать более интенсивный янтарный оттенок по мере ослабления блокиратора:
— Я понимаю. Но должен предупредить: если мы потерпим неудачу, последствия будут... катастрофическими. Не только для нас, но для всех связанных с грибницей.
— Я знаю, — тихо ответила Елена. — Но альтернатива ещё хуже. Полное поглощение всех независимых сознаний, конец человечества как вида.
Устройство мигнуло последний раз и отключилось. Глаза профессора полностью вернули янтарный оттенок, на его лице появилось отстранённое выражение.
— Что-то ещё, научный директор? — спросил он уже другим, более формальным тоном.
— Нет, профессор, — громко сказала Елена для возможных наблюдателей. — Продолжайте работу согласно протоколу.
Она покинула лабораторию с тяжёлым сердцем, но твёрдой решимостью. План был опасен, почти безнадёжен, но это был единственный шанс спасти Антона и всех остальных от полного растворения в коллективном сознании грибницы.
В тот вечер на окраине владений колонии загорелись огни особого ритуала общины "Возрождённой Руси". Для наблюдателей это был просто очередной религиозный праздник архаичного культа, терпимого ради поддержания видимости свободы. Но в действительности, среди песнопений и танцев вокруг костра, зарождался план сопротивления, который мог либо спасти человечество, либо окончательно уничтожить его.
Мрачный октябрьский дождь монотонно барабанил по стеклянной крыше Сердца — центрального узла грибницы. Существо, некогда бывшее Антоном, парило в питательном растворе, окружённое пульсирующими волокнами, которые соединяли его сознание с миллионами других.
Внезапно по его телу пробежала судорога. Глаза, обычно излучающие ровный янтарный свет, на мгновение вспыхнули ярче, затем потускнели. Волокна грибницы вокруг задрожали, реагируя на внутренний конфликт.
— Я... всё ещё здесь, — прошептал голос, звучащий уже почти не как человеческий. — Где-то... глубоко. Тону... но не исчезаю.
Голос внутри коллективного сознания становился всё слабее, но продолжал бороться. Где-то глубоко в недрах грибницы, в лабиринте миллионов переплетённых разумов, последние осколки личности Антона цеплялись за свою идентичность, отказываясь полностью раствориться в общем потоке.
Глава 16
Елена торопливо двигалась по коридорам научного сектора, избегая камер наблюдения и патрулей лейтенантов. За прошедшие две недели она собрала почти все компоненты для нейрохимического катализатора. Оставался последний, самый редкий ингредиент — экстракт мутировавших клеток мозга "Альфы", не полностью интегрированного в коллективную систему.
Образец хранился в специальном хранилище под усиленной охраной. Доступ имели только высшие чины колонии и... она сама, как научный директор. Но любое нестандартное использование образца немедленно регистрировалось системой и передавалось в Сердце.
Подойдя к дверям хранилища, Елена приложила ладонь к сканеру.
— Научный директор Елена, — произнесла она. — Плановая проверка стабильности образцов серии Альфа.
Система просканировала не только её отпечатки и голос, но и телепатический узор мозга — своеобразный идентификатор, который невозможно подделать.
— Доступ разрешён, — отозвался механический голос. — Регистрация: проверка стабильности, протокол А-17.
Двери бесшумно раздвинулись. Внутри хранилища в криогенных камерах находились десятки образцов — от простейших фрагментов грибницы до сложных органических структур, полученных от различных форм эволюционировавших существ.
Елена быстро нашла нужный контейнер — небольшую капсулу с маркировкой "Альфа-05, частичная интеграция, аномальная телепатическая активность". Именно этот образец, взятый у одного из первых эволюционировавших зомби, проявлявшего необычную устойчивость к коллективному контролю, был ключевым компонентом для катализатора.
Она аккуратно извлекла минимальное количество — достаточно для эксперимента, но не настолько много, чтобы вызвать немедленную тревогу в системе.